Варька замолчала и отвернулась.

Витька понял, что это было признание.

— Варя, — сказал он тихо, — ты всё это сказала потому, что думаешь мы отсюда не выберемся?

— Не знаю… Может быть поэтому… А может быть… и нет. Ой, у тебя щека испачкана. Посмотри.

Она протянула ему маленькое зеркальце.

По коридору шли два исполнителя. Внезапно один из них остановился и постучал пальцем по своему затылку. Послышался глухой металлический звук.

— Не моя, — покачал головой исполнитель. — Опять механики чужую голову приставили.

Второй исполнитель тоже постучал себя по затылку. На этот раз звук оказался выше и чище.

— Моя! — уверенно сказал первый. — Махнёмся?

— Махнёмся, — согласился второй.

И оба стали отвинчивать головы.

— Что-то туго идёт, — сказал второй.

— Туго? Значит моя! — уверенно сказал первый.

Едва успели исполнители привинтить свои головы на место, как перед ними вырос Лоб.

— Отвечайте! Быстро! — сказал он, ткнув пальцем одного, а затем и другого. — А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало. Что осталось на трубе?

Исполнители посмотрели на Лба остановившимся взглядом, потом так же ошеломлённо поглядели друг на друга и, задымившись, упали. Лоб подбежал к ним и, прежде всего, взял у одного из них жезл.

В лабиринте из труб, укрытые от взоров вершителей, Юлька и Катя помогали Вите и Павлику одевать на себя оболочку роботов-исполнителей.

— Ой, — вскрикнул Витя, — так удушить можно!

— Потерпи, — строго сказала Юлька.

Катя критически рассматривала Витьку.

— Ну, как?

— Вылитые роботы! — рассмеялась Катя и протянула Вите зеркальце. — Взгляни на себя.

Середа разглядывая себя в зеркало, покачал головой.

— Ну и вид! — он протянул зеркало Кате. — На, спасибо!

— Оставь, ещё может понадобиться.

— Спасибо, — Витя спрятал зеркальце.

— Ну, двинулись? — поторопил его Павлик.

— Да, пошли. Если через тридцать минут нас не будет, пробирайтесь к капсуле и держите её наготове. В случае опасности, возвращайтесь на корабль!

— Нет! — сказала Катя, — без вас мы не полетим!

— Это мой приказ! Понимаешь? Приказ!

И вот уже мы видим среди идущих по длинному подземному коридору роботов, двух исполнителей, на которых оболочка несколько мешковата, а на лице одного из них очки. Это Витька и Павлик, переодевшиеся в костюмы, добытые Лбом.

И вдруг в коридоре послышалась сирена. Все роботы устремились в какое-то помещение рядом с коридором. Витька и Павлик последовали за ними.

В большом зале исполнители усаживались вдоль длинных пультов, тянущихся по стенам. Эти пульты напоминали панели электронно-вычислительных машин и вместе с тем были похожи на старомодные телефонные станции со множеством коммутационных шнуров. Исполнители усаживались на специальные табуреты и, проворно вытаскивая из пульта шнуры с наконечниками, вставляли их в отверстия, расположенные на груди. И тут же на их лицах появлялась блаженная улыбка.

— Ты понимаешь? — тихо сказал Витька. — Это они заряжаются.

Павлик кивнул в ответ.

— Откуда поступает энергия?.. — снова сказал Витька, — вот бы узнать?..

Заметив, что Павлик и Витька стоят в стороне, один из исполнителей крикнул:

— Чего медлите? Заряжайтесь, приятели, а то вот вчера… 3617-й опоздал… и всё… законсервировали.

Ребята уселись рядом со словоохотливым роботом и стали имитировать движения других исполнителей.

— Темнота! — укоризненно проворчал словоохотливый, выхватывая у Витьки красный шнур. — Красный — только по понедельникам… увидит кто… греха не оберёшься, — и тут же перехватил синий шнур у Павлика. — Не трогай синий. Сгоришь! Ох, не нравитесь вы мне, ребята.

— Слушай, — шёпотом спросил у него Витька, — ты не знаешь, куда этого… живого запихнули?

— Ох, ребята, что-то у вас плоховато с запоминающим устройством, — снова покачал головой словоохотливый. — На пятьсот седьмом этаже счастья дожидается… А может, у вас что-нибудь не в порядке? — заботливо спросил он.

— Да нет, вроде всё в порядке… — сказал Павлик. — А где этот…

— В конце голубого коридора, — сказал словоохотливый. — Зелёное кольцо, налево до отказа, — объяснил словоохотливый. — Плохо ваше дело, ребята… С таким блоком памяти не миновать вам консервации.

И он задрожал с блаженной улыбкой на лице, уже не обращая внимания на Витьку и Павлика, которые быстро вышли из зала.

— У-у-у… Ух, хорошо! — блаженствовал словоохотливый.

В нише, возле переплетения труб сидели Варька, Юля и Лоб.

— И вот они остались на этой станции… на своём кольце… — заканчивала свой рассказ Юлька. — Они уже двести лет живут там… Много поколений не видели своей планеты… из-за этих роботов… Ты спишь, Варька?

Варька спала.

— Спит, — сказала Юлька.

— Ещё бы, двадцать восемь часов не спала, — сказал Лоб. Я мужчина и то… Знаешь, как спать хочется.

Лоб потянулся и зевнул.

— А всё-таки это несправедливо, — сказал Лоб. — Я достал оболочки, жезл… а Витька взял Павлика, а не меня… Почему?

— Ты много болтаешь… лишнего, — сказала Юлька.

— Нет. Это отношение ко мне… — сказал Лоб. — Ещё оттуда, с Земли тянется. Все привыкли — Лоб списывает уроки, Лоб получает двойки. А почему? Вы когда-нибудь интересовались, почему Лоб плохо учился?

— Ладно, Федя, не расстраивайся, — хотела его успокоить Юлька.

— А я тебе скажу, почему я плохо учился. Потому что у меня широкий круг интересов. И я никогда не успевал делать уроки. Зато я изобрёл водяную ракету и клей.

— Кому он нужен твой клей? — сказала Юлька, положив голову на плечо Варьке.

Лоб вытащил из кармана пузырёк с клеем.

— Ты даже не представляешь себе, — сказал он, — какой космической силой обладает мой клей…

И вдруг снова послышался зов.

По коридору снова потекли голубоватые клочки тумана.

Лоб спрятал пузырёк с клеем и, высунувшись из своего укрытия, посмотрел в ту сторону, куда двигался туман.

— Девочки… что если пойти за этим туманом… Ну, сделать вид, что на нас подействовала эта их Музычка… Мы ведь прийдём туда, где они держат Агапита? А, девочки?.. Я считаю, не плохая идея?

Лоб обернулся к Варьке и Юльке. Они не слышали его. Они спали, прижавшись друг к другу.

Тихо, чтобы не разбудить их, Лоб выбрался в коридор…

… И немедленно, вытянув вперёд руки, как это делал Агапит, пошёл вслед за стелящимся туманом.

В конце спирального коридора Лоб увидел две шеренги исполнителей, охранявших вход в какое-то помещение. Зеленоватый туман уходил в глубину, за плотную светящуюся завесу.

Лоб приблизился к исполнителям и стал вглядываться в их бесстрастные лица. И вдруг один из исполнителей, узнав Лба, запел:

Лоб обрадовался и подхватил:

Он похлопал по плечу знакомого исполнителя и, сказав, — Мир, дружба! — направился вдоль шеренги исполнителей к световой завесе.

— Ты куда? — услышал он знакомый голос и, скосив глаза, узнал Витьку, стоявшего первым в ряду исполнителей. Напротив Витьки, в другой шеренге стоял Павлик.

— Напугали черти! — выдохнул Лоб.

— А девочки… где? — встревожено спросил Витька.

— Они остались… там… Они спят…

Лоб, разговаривая с Витькой, смотрел по сторонам, делая вид, что он что-то рассматривает.

— Мы не можем туда войти, — тихо продолжал Витька. — Там вершители.

— Исполнителей туда не пускают, — сказал Павлик.

— Эй, живой! — сказал исполнитель, который только что пел «Подмосковные вечера». — Не задерживайся, проходи!