Мы пришли на площадь Зеленых лучей, где было не протолкнуться — она была забита тангрийцами. Люди были одеты в тёплые куртки и плащи, поскольку стояла поздняя холодная осень, и иногда уже вырывались снежные хлопья из тёмных облаков, медленно проплывающих над тангрийским городком.

Горящие возбуждённые глаза присутствующих были устремлены на говорившего посредине площади, но, узнавая меня, тангрийцы пропускали нас с Дареном вперед, ближе к центру.

— Между государствами уже тысячи лет происходят военные конфликты и несколько веков назад все государства магического мира Вериус официально заключили и подписали Межземельную конвенцию о соблюдении прав и свобод военнопленных и мирных жителей! Эта Конвенция была подписана для исключения совершения преступлений! Что мы ждали? Мы ждали, что все государства будут соблюдать подписанные межземельные нормы! Но существуют империи и отдельные нелюди, которые по непонятным причинам считают, что выше межземельных норм магического мира!

Без удивления я узнала в говорившем суровом мужчине Джейсона Тубертона, который стоял на импровизированном постаменте посредине площади и громким поставленным хрипловатым голосом говорил перед тангрийцами. Он тоже был тепло одет, но его куртка была распахнута на груди, открывая взору мощную грудную клетку мужчины, обтянутую тёплой рубашкой. Было заметно, что, несмотря на холод, Джейсону жарко, и даже капельки пота покрывали лоб.

За последние годы Джейсон стал пользоваться большим авторитетом среди земляков, живущих в Берингии, он стал правой рукой двоюродного племянника погибшего императора, который теперь тайно готовил восстание на территории бывшей Тангрии и намеревался занять трон Тангрии.

— Эти империи и нелюди осознанно и целенаправленно осуществляют военные преступления! Они совершают убийства, истязания и уводят в рабство военнопленных и мирных жителей, оказавшихся в зоне военных действий; захватывают и убивают заложников; применяют к ним ментальную магию без согласия, что ведет к последующему сумасшествию и смерти; разрушают деревни и города без военной необходимости; совершают сексуальное насилие над невинными жителями и беспомощными военнопленными!

Джейсон на мгновение замолчал, а на огромной площади стояла гнетущая тишина.

— Этот маг-универсал, подданный империи Марилия, бывший герцог Мирадович, генерал марилийской армии, — указал Джейсон на мужчину стоявшего рядом с ним, — относится как раз к таким вот нелюдям!

По бокам от герцога стояли два серьезных и хмурых охранника, державших его под руки, на которых были надеты амагические браслеты. Генерала Мирадовича было не узнать — теперь он не был похож на холеного ухоженного высшего аристократа с безупречной прической и идеальным костюмом. Сейчас перед нами был кто-то лишь отдаленно похожий на человека — между охранниками безучастно висело очень худое и изуродованное тело со снятыми полосками кожи, ужасными ожогами, искалеченными конечностями. Таким он стал за несколько месяцев, проведённых в импровизированной тюрьме тангрийцев.

Я вспомнила, как несколько месяцев назад при посещении тангрийского городка, я встретила Джейсона, и он меня потряс своим заявлением.

— Мы, наконец, поймали этого ублюдка, Лори! — произнёс он тогда с мрачным удовлетворением, впиваясь горящим взглядом в мое растерянное лицо.

Затем властно взял за руку и повёл по направлению к импровизированной тюрьме, которую местные тангрийцы выстроили ещё для герцога Зарданского, которого не получилось в нее заманить.

— Сейчас увидишь его и все поймёшь. Я преследовал его несколько лет в Свободных Землях, — глухим низким голосом рассказывал Джейсон. — Но он был очень хитер и осторожен, никого близко не подпускал, пользовался разными личинами и постоянно менял места нахождения. Но я дал клятву, что пока не достану ублюдка, из-за которого ты пострадала, мне нет спокойной жизни, и я обхитрил его, Лори! Я смог!

Я послушно шла за Джейсоном и гадала, о ком он говорит. Смутные подозрения стали появляться, но я не верила сама себе. Встречные тангрийцы провожали нас странными удовлетворенными взглядами, а встретившийся Алан Бродли вообще произнес:

— Давно пора им увидеться, Джейсон, а то наши земляки скоро на нем места живого не оставят — он сдохнет раньше времени.

Мы спустились по каменным ступенькам в небольшую подземную тюрьму, Джейсон подвёл меня к одной из камер, которых всего было три.

Две камеры были пусты, а в одной среди амагических решёток, глушащих любую магию, я разглядела висящее на цепях изувеченное и окровавленное тело обнаженного мужчины, голова которого была бессильно опущена на грудь.

Джейсон открыл камеру и зашёл внутрь, подзывая меня за собой, но я нерешительно остановилась на входе, не в силах переступить порог и приблизиться к пленнику, чувствуя леденящий холод от жуткого предчувствия.

— Генерал, — тихо произнёс Джейсон, голос которого сочился ненавистью, а я вздрогнула, — я привёл ее, как и обещал. Ты хотел убедиться, что я не лгал тебе, и Лорианна Тубертон жива. Можешь убедиться в этом.

Тело слегка зашевелилось и ожило — пленник медленно и тяжело поднял голову и посмотрел на Джейсона мутным взглядом. Я же не верила своим глазам, с трудом узнавая в изуродованном лице высокомерное и гордое лицо генерала Мирадовича.

Пленник слегка повернул голову. Кроваво-красные запавшие глаза с недоумением шарили по моему лицу, долго фокусируясь, а потом мутный взгляд все же встретился с моим, и он замер.

— Ты? — еле слышно прохрипел генерал. — Зеленый луч?

Что- то перевернулось внутри, ушел барьер страха, и я резко переступила порог камеры, медленно подходя к пленнику.

— Ты, — со странным удовлетворением произнёс генерал. — Твои глаза я узнаю из тысяч — они часто снились в кошмарах. Значит, ты выжила. Говнюк не соврал.

Я с недоверием и ненавистью смотрела на изуродованного пленника и понимала, что испытываю странное болезненное удовлетворение от того, что вижу его на цепях и его подвергают здесь жутчайшим мучениям.

— Он сказал, что если бы не ты… возможно, я бы ещё гулял… на свободе, несмотря на то, что… убил тысячи его земляков, но… твои мучения он не смог простить, — выдавил с остановками и с трудом пленник, еле ворочая распухшим языком, а потом рассмеялся каркающим смехом, выплевывая сгустки крови. — Долбанный влюблённый говнюк!

— Заткнись! — мрачно произнес Джейсон. — А то вырежу поганый язык!

— Вы все заслужили! — тихо, но четко проговорила я. — Каждую полоску кожи, сорванную живьём, каждый шрам от плети, каждую сломанную кость. И все это все равно слишком неравноценно за все преступления, что вы совершили в отношении тангрийского народа. Нет таких мучений, которые смогут обелить вас и смыть ваши грехи.

— Надо было… трахнуть тогда тебя… самому, — грубо прервал меня генерал Мирадович, выдавливая грубые слова, — уж очень… сладко говоришь…

Джейсон резко ударил его в живот, и он заткнулся, захрипев и снова закашлявшись.

— Сейчас Лори уйдёт, и ты ответишь за свой поганый язык! — злобно процедил Джейсон и резко обернулся ко мне.

— Иди, Лори, — отрывисто произнес он. — Я хотел, чтобы ты хотя бы раз увидела этого урода, чтобы он знал, что ты жива, здорова и невредима, несмотря на все его старания, а он скоро сдохнет, как собака!

— Видел бы ты, как… твою любимую девочку… насиловали мои… — больше генерал ничего не успел произнести, потому что Джейсон стал с бешенством избивать его.

Я чуть ли не бегом тогда ушла из камеры и ещё долго приходила в себя в доме у Алана Бродли, который сразу взял меня под опеку и отпаивал водой, а потом с рук на руки передал взволнованному Дарену, явившемуся за мной.

— Генерал марилийской армии герцог Мирадович совершил военные преступления, которые носят массовый характер, с большим числом жертв, и подсуден международному военному трибуналу, который и приговорил его к смертной казни! Но он сбежал! — громкий голос Джейсона вытряхнул меня из воспоминаний о встрече с пленником.