Птицына не покидает заветная мечта — совершить поход к острову Ахилла. Он часто делится этой мыслью со своим другом. Они не только много говорят о предстоящей экспедиции, но и готовятся к ней. Возможно, удастся направиться в экспедицию летом…
Война оборвала его мечту. Ушел на фронт друг Ивана Птицына Г. Б. Федоров. Птицын едет в Москву, настаивает, чтобы его отправили добровольцем на фронт, ведь он военный моряк. Ему возражают, он ученый и его долг сейчас — сохранить научные ценности. Вот приказ — вывезти имущество Загорского музея на Урал.
На барже по Москве-реке увозит Птицын экспонаты музея, заколоченные в деревянные ящики. В Соликамске баржи задерживаются, и Птицын на несколько часов заезжает в Ашу проститься с гостившей здесь женой и маленьким сыном Леонидом.
— Ты скоро вернешься? — спрашивает жена и он честно отвечает:
— Нет.
Сдав научные ценности на хранение, Иван Птицын добровольцем уходит на фронт. Черное море. Все эти годы сюда устремлялись его мечты — мечты археолога. Ведь где-то здесь, за горизонтом, остров Ахилла, остров его мечты.
Иван Птицын — командир отряда советских военных катеров. Каждый день по нескольку раз отчаянные бои. Первое ранение и госпиталь. И снова морские бои. Каждый день и каждый час подстерегает смерть, слабого она находит быстрее. Иван Птицын это хорошо знает. Своим четким, размашистым почерком заносит он в записную книжку слова Дмитрия Фурманова:
«Если быть концу — значит надо его взять таким, как лучше нельзя. Погибая под кулаками и прикладами, умирай агитационно! Так умри, чтобы и от смерти твоей была польза. Наберись сил, все выверни из нутра своего, все мобилизуй у себя — в мозгах и в сердце. Не жалей, что много растратишь энергии — это ведь последняя твоя мобилизация!»
Если случиться концу, то он умрет с пользой для дела. Еще один дерзкий рейс в тыл врага, второй, третий. Но однажды, когда катера, выполнив задание, возвращались на базу, катер командира потопила вражеская бомба.
— Мы получили письмо из военкомата, — вспоминает Екатерина Матвеевна. — Жена его у нас была, читала. Я стою, смотрю, а у нее по щеке-то крупная слеза катится: «Видно, от Ванюши не получать больше нам писем». — Вот так она проговорила, и слеза у нее на бумагу упала…
Да, писем от Ивана Птицына получать больше не пришлось. Но в тот роковой час Черное море не сомкнуло над ним своих волн, а бережно вынесло его, тяжело раненного, на безымянный остров. Ветер на лету разбрызгивал морскую пену, а Иван Захарович Птицын слабеющей рукой что-то писал в свою записную книжку. Пройдет много лет и его друг Георгий Федоров узнает, что и в предсмертный час не покидали Ивана Птицына мысли о древнем острове Ахилла. В бреду горячки виделись умирающему моряку пещера и статуя древнегреческого героя.
Годы хранили о нем молчание. Георгий Борисович Федоров после демобилизации поступил в аспирантуру Института археологии Академии наук. В 1946 году защитил кандидатскую диссертацию, а через несколько лет докторскую. Не один раз с болью вспоминал он друга, пропавшего без вести. Вечерами в лагере экспедиции, беседуя у костра с молодыми археологами, он рассказывал о погибшем товарище — веселом, мужественном ученом-романтике, которого всю жизнь, пока жил, влекла мечта о неведомом острове.
Но след Ивана Птицына не затерялся. Через четырнадцать лет на одном из островов в Черном море пограничники обнаружили останки человека и планшет с записной книжкой. Эти записи Ивана Захаровича Птицына дошли до его друзей.
«С глубокой скорбью заново переживали мы его утрату, — пишет Г. Б. Федоров. — Моя жена Марианна Рошаль — кинорежиссер и сценарист. Я много ей рассказывал о Ване, показывал его фотографии, которые бережно храню со студенческих лет. И вот мы с женой решили посвятить его памяти фильм — фильм об археологах, об экспедиции на остров Ахилла. Хотелось, чтобы люди, посмотрев фильм, прочитав посвящение, по-доброму вспомнили бы его, отдавшего жизнь за свободу и мир, за счастье людей».
Фильм «Орлиный остров» — это дань памяти Ивану Птицыну. Где-то на Урале живет его сын — Леонид Иванович Птицын. Очень хочется, чтоб этот рассказ дошел до него и чтоб узнал он о последней мобилизации своего отца.
А. Хорев
АНАТОЛИЙ БУРДЕНЮК, ШТУРМАН ЭКИПАЖА ГАСТЕЛЛО
На пятый день войны, 26 июня 1941 года, Советское радио известило мир о беспримерном подвиге экипажа капитана Гастелло.
Николай Францевич Гастелло посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Имя его стало символом беспредельной любви к Родине. Героическую судьбу Гастелло разделили лейтенант Анатолий Акимович Бурденюк, лейтенант Григорий Николаевич Скоробогатый и старший сержант Алексей Александрович Калинин.
Одному из отважных гастелловцев, нашему земляку-уральцу, воспитаннику Челябинского высшего военного авиационного училища штурманов лейтенанту Анатолию Акимовичу Бурденюку посвящается этот очерк.
…Удивительной судьбы бывают люди! Прожив недолгую и, казалось бы, обычную для своего поколения жизнь, они оставляют в сердцах потомков неизгладимый след. Таков Анатолий Бурденюк, человек, родившийся в двадцать втором и погибший в сорок первом. Он прожил всего девятнадцать лет. Поступая в училище, он изложил всю биографию ровно в пятнадцати строчках.
Окончил училище Анатолий Бурденюк по первому разряду. Из пятнадцати предметов, вынесенных на экзамен, одиннадцать сдал на «отлично», четыре — на «хорошо». В карточке взысканий и поощрений — пять благодарностей: за учебу, за стрельбу, за караульную службу, за работу.
С такой путевкой в жизнь Анатолий Бурденюк вылетел в небо.
Лейтенант Бурденюк в течение трех месяцев проходил в резервном авиационном полку программу пилотирования самолета «ДБ-3». Здесь его характеризовали как человека, влюбленного в штурманское дело и хорошо его знающего.
«В воздухе работает уверенно, ориентируется хорошо, культурный, грамотный командир. На самолете «ДБ-3» налетал 5 летных часов 19 минут».
Николай Францевич Гастелло был к тому времени уже опытным, бывалым летчиком. Во время боев в Монголии, в районе реки Халхин-Гол, он водил по ночам тяжелые бомбардировщики в глубокий тыл японских захватчиков и наносил меткие удары по их коммуникациям, базам и боевым колоннам. Затем Гастелло участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию, громил с воздуха мощные укрепления на линии Маннергейма. Вооруженный ценным боевым опытом, он охотно передавал его молодым авиаторам.
Такому командиру, естественно, доверялись наиболее сложные задания. И штурманом в его экипаже мог быть, конечно, лишь отличный специалист, волевой и надежный, способный безошибочно вывести на цель самолет командира и, следовательно, всю эскадрилью. И не случайно капитан Гастелло остановил свой выбор на юном Бурденюке: он был именно таким.
Многое перенял Анатолий у капитана Гастелло за время совместной службы. Капитан был человеком общительным, душевным, внимательным к молодежи.
В первый день войны эскадрилья тяжелых бомбардировщиков Гастелло, поднятая по тревоге рано утром, бомбила врага в районе Брестской крепости, где стояли на смерть солдаты майора Гаврилова и полкового комиссара Фомина. В одиннадцать часов вечера Гастелло вернулся.
— Ну как? — спрашивали однополчане.
— Дали им дыма и огня! — отвечал капитан.
Боевые вылеты следовали один за другим. И всякий раз эскадрилья Гастелло наносила врагу большой урон. Лейтенант Бурденюк летал в эти дни в роли летчика-наблюдателя.
24 июня Гастелло получил взамен своей подбитой машины новую. На место раненого штурмана был назначен Бурденюк. 25 июня, когда экипажи на стоянке изучали боевую задачу, из-за облаков, нависших над аэродромом, неожиданно вынырнул вражеский самолет «Ю-88». Гастелло вскочил в свою машину на место стрелка. Мгновенно застрочил пулемет. Обнаглевший фашист пытался сделать еще заход. Но правый мотор его машины уже горел. Тогда гитлеровец пошел на посадку. Недалеко от аэродрома экипаж «юнкерса» был пленен нашими воинами. Гастелло говорил членам своего экипажа:
