— Как только «Лотос» скроется, выкатывай «Жасмин», цепляй к стреле и скажи экипажу, чтобы далеко не отходили. Господин сегодня не в духе, и помощь может понадобиться в любой момент.

— Неужели все так серьезно, господин капитан? — не смог скрыть удивления молодой офицер, не присутствовавший в рубке, когда Шэнь испытал самое большое разочарование за всю свою жизнь.

— Трудно сказать, — уклончиво ответил шкипер. — Только лучше все-таки подстраховаться. Сам знаешь, что с нами сделают, если господин попадет в беду по нашему недосмотру.

Субмарина ушла под воду и начала неторопливый спуск к останкам многострадальной «Принцессы». Шэнь Цинь сидел неподвижно, всматриваясь тяжелым взглядом в быстро темнеющую среду за тонкой оболочкой прозрачного купола. Он не стал включать прожекторов, даже когда снаружи воцарилась ночь и на поверхности пластика отчетливо проявилось его отражение. Зрачки его глаз отливали ледяной пустотой, плотно сжатые губы изогнулись в застывшей гримасе отчаяния. Какой-то час назад он стоял на вершине — счастливый и гордый, упивающийся своим всемогуществом. Но злая судьба одним мимолетным щелчком сбросила его обратно к подножию, и теперь он вынужден, как злосчастный Сизиф, вновь вкатывать в гору свой неподъемный камень. Всегда неприступный и несокрушимый, как гранитный утес, Шэнь Цинь впервые в жизни, если не считать горьких сиротских лет раннего детства, испытывал растерянность, сомнения и неуверенность в собственных силах. Рассудком он понимал, что все кончено, но другую часть сознания или подсознания все еще подстегивала какая-то слепая вера в чудо, и Шэнь в сотый или тысячный раз принимался уверять сам себя, что это ошибка, недоразумение, досадная нестыковка, но скоро все разъяснится, и сокровища непременно окажутся там, где им надлежит быть. Никто не мог опередить его. Боги никогда бы этого не допустили.

Спуск занял около десяти минут, но магнату они показались часами. Он нехотя прикоснулся пальцем к клавише пульта и включил наружное освещение, а заодно и обогреватель — температура воды в придонном слое редко поднималась выше двух-трех градусов от точки замерзания. Эхолот показывал, что дно приближается. Пожалуй, слишком быстро. Магнат нажал третью клавишу, добавив воздуха в балластные цистерны, и скорость погружения послушно замедлилась. На глубинах свыше тысячи футов наружное давление не позволило бы ему проделать этот маневр — пришлось бы сбрасывать часть свинцового балласта, подвешенного под килем субмарины.

Лучи прожекторов высветили грязно-серую поверхность озерного ложа, затянутую полупрозрачной и тонкой, в несколько миллиметров толщиной, пленкой илистой слизи. Шэнь перевел регулятор плавучести в нейтральное положение, и «Морской лотос» завис в пяти футах от дна. Затем включил электродвигатели и направил подводное судно по широкой дуге, намереваясь обогнуть зону кораблекрушения по всему периметру и осмотреться. Но сначала следовало связаться с рулевой рубкой.

— Я на месте, — сообщил он. — Оператор, оцените мое положение относительно затонувшего судна.

На связь вышел сам капитан. Его спокойный, уверенный голос благотворно подействовал на расшатавшиеся нервы магната — впрочем, вполне возможно, что шкипер этого и добивался.

— Гидролокатор показывает, господин, что вы находитесь в сорока ярдах западнее правого борта носовой части «Принцессы».

Пульс Шэнь Циня участился, но дыхание осталось ровным. Сориентировавшись, он подвел «Лотос» к форштевню, поднял до уровня фальшборта и двинулся дальше. Где-то на грани света и тьмы молчаливыми громадами высились грузовые стрелы. Пришлось убавить скорость, чтобы не задеть их стальные каркасы. Минуту спустя субмарина миновала опасный участок и зависла над открытым люком носового трюма. Шэнь развернул «Лотос» в вертикальное положение носом вниз, приблизился, осторожно маневрируя рулями, к центру зияющего квадратного отверстия, задействовал все освещение, включая резервное и аварийное, и прищурился, напряженно вглядываясь в темноту.

Но сколько ни шарили лучи прожекторов во мраке уходящего в недра судна провала, им так и не удалось нащупать ничего существенного, кроме голых переборок и какого-то мелкого мусора в самом низу. Трюм был пуст. Сокровища исчезли.

Прошла минута, другая, третья, а Шэнь Цинь никак не мог заставить себя пошевелиться. Ему казалось, что все его члены скованы неодолимым холодом космического пространства, а окутанный черной пеленой отчаяния мозг неудержимо отделяется от тела и устремляется в бездонную пропасть — вслед за уже провалившимся туда национальным достоянием одной пятой населения земного шара.

Внезапно он вздрогнул и вышел из оцепенения. Из глубин трюма навстречу субмарине медленно поднималась какая-то темная, бесформенная масса. Сначала он подумал, что это осьминог или спрут, но тут же вспомнил, что в пресной воде они не водятся. Сразу два световых луча скрестились на жутко отвратительной медузоподобной твари, неотвратимо приближающейся к «Морскому лотосу».

Стоя на мостике, капитан Янь Чень с нарастающим беспокойством наблюдал за странными маневрами замеченного им еще утром исследовательского судна. Полдня оно маячило в пределах видимости, не приближаясь и не отдаляясь, а тут вдруг развернулось на девяносто градусов и поперло полным ходом прямо на «Нефритового всадника». Но самое страшное заключалось в том, что за его кормой показался хищный вытянутый корпус большого катера Береговой охраны, вплоть до этой минуты укрывавшегося за высоким бортом изыскателя. Пристроившись к нему в кильватер, военный корабль лег на тот же курс. Поднеся к глазам бинокль, Янь с тревогой отметил, что носовое орудие расчехлено и вокруг него суетятся матросы.

Парализованный невыразимым ужасом, Шэнь Цинь, смертельно побледнев и трясясь всем телом, вжался в спинку кресла и зажмурился, чтобы не видеть чудовищное создание, должно быть явившееся из глубин преисподней по его грешную душу. Все его хваленое самообладание в считанные мгновения рассыпалось в прах. Руки его дрожали, ноги не слушались, со лба и по спине обильно струился пот. Троекратный стук по куполу кабины вывел его из транса и заставил открыть глаза. Черно-желтый монстр нависал уже над колпаком субмарины, а из огромного прозрачного шара зверски скалилась кривляющаяся и смутно напоминающая кого-то совершенно разбойничья физиономия.

— Питт!! — прошипел магнат, приподнимаясь в кресле и разом позабыв о только что пережитом кошмаре.

— Он самый, — небрежно отозвался Дирк, облаченный в скафандр, внешне напоминающий старинный водолазный колокол. — Я вас прекрасно слышу, мистер Шэнь, а как насчет обратной связи?

Страх и ненависть перекосили лицо китайца злобной гримасой. Вены на лбу вздулись, пальцы скрючились, глаза пылали яростью. Звукоподводная связь доносила до ушей магната всю иронию.

— Я тоже тебя слышу, проклятый ублюдок! — выкрикнул Шэнь, которого уже не волновало, откуда здесь взялся Питт и что он затевает; его интересовал только один вопрос, словно сам собой сорвавшийся с его побелевших губ: — Где сокровища?!

— Какие такие сокровища? — прикинулся деревенским дурачком Питт, чему немало способствовала сферическая поверхность шлема, искажающая черты лица наподобие кривого зеркала. — Нетути здеся никаких сокровищ, господин хороший.

— Сейчас же отвечай, мерзкий паяц! — прогремел магнат, в бессильном гневе обрушив сжатый кулак на прозрачную перегородку, пробить которую мог бы только бронебойный снаряд. — Куда ты подевал исторические и культурные ценности, принадлежащие моему народу?

— Да вы, оказывается, еще и лицемер, мистер Шэнь! — изобразил удивление Питт. — Как припекло, сразу о народе вспомнили? Да вы не переживайте, народное достояние в надежном месте. Я его только перепрятал, чтобы всякие шакалы вроде вас не смогли наложить на него свои загребущие лапы.

— Как? — просто спросил магнат; злость его уже прошла, и к нему вернулось привычное самообладание.