Впоследствии события того вечера пришлось не раз рассортировать, просеять, дать им отстояться и снова просеять. Но тогда они показались всем совершенно заурядными и скучными.

Обед длился с восьми до без двадцати девять. Рейф и Алисия болтали. Красота кузины Дейла сияла. Ее шею украшало ожерелье из зеленых камней. Дейл пил больше, чем обычно. Лайл делала вид, что ест. Без пятнадцати девять, когда вся компания пила кофе на террасе, миссис Джернингхэм сообщили, что пришла Сисси Коул. Потом ей задавали множество вопросов об этом посещении. Но в тот вечер это был лишь разговор двух несчастных женщин.

Лайл сразу же разбила лед между ними, принеся жакет в красно-желто-зеленую клетку. Девушка, даже измученная неудачным романом, всегда может извлечь некоторое удовольствие из новой одежды. А все вещи миссис Джернингхэм были дорогими и хорошо сшитыми. Этот жакет надевали всего три или четыре раза. Сисси примеряла его перед зеркалом восемнадцатого столетия в позолоченной раме, и на губах ее дрожала слабая улыбка. Слишком яркие клетки шли ей намного меньше, чем Лайл. Из-за них ее бледное лицо становилось совсем уж бесцветным, а голубые глаза выглядели водянисто-серыми. Но она смотрела только на жакет — совершенно новый и самый красивый из всех ее вещей.

— О, миссис Джернингхэм, он чудесный!

Девушка осторожно сняла жакет и вывернула его наизнанку. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее в нем на обратном пути, особенно этот Уильям. Но она сможет надеть его, как только сойдет с дороги. Вероятно, такие мысли роились в ее в голове.

Что касается Лайл, то она обрадовалась перемене в настроении Сисси. Было совершенно очевидно, что девушку заставили прийти сюда, и это возмутило Сисси. Но теперь ее напряжение исчезло. Не снимая руки с жакета, Сисси сказала:

— Вы очень добры! Тетя сказала, что вы хотели меня видеть.

Как раз этого Лайл хотелось меньше всего. На сердце у нее было очень тяжело от осознания победы Алисии. Она чувствовала себя поверженной и бессильной, но ей нужно было найти хоть какие-то слова для Сисси. Лайл начала:

— Мне кажется, она ужасно переживает за тебя.

Сисси фыркнула и вздернула подбородок.

— Никто ее об этом не просит! И она не одна тут переживает!

— Ты имеешь в виду, что ты тоже несчастна?

Сисси кивнула, всхлипнула и извлекла носовой платок из нагрудного кармана платья.

Лайл положила руку на ее колено.

— Может быть, тебе хочется ненадолго уехать? Моя подруга ищет прислугу для своих детей. У нее две маленькие дочки, и ей нужен человек, который мог бы отводить их в школу и забирать домой, а также шить для них. Может быть, тебя это заинтересует?

Сисси заглушила платком рыдание и отрицательно покачала головой.

— Тебе не кажется, что тебе станет легче, если ты ненадолго уедешь?

— И никогда больше его не увижу? — плача, произнесла девушка.

Лайл почувствовала, что ее глаза тоже наполняются слезами. Слова «никогда больше» задели самую чувствительную струнку в душе.

— Какая польза от того, что ты с ним видишься?

— Никакой, — опять всхлипнула Сисси. Проглотив слезы, она засунула платок обратно в карман и встала, сжимая клетчатый жакет. — Все равно об этом бесполезно говорить, а мне пора идти. Вы были очень добры ко мне. Спасибо за жакет.

Лайл вернулась на террасу и застала там одного Рейфа. Взглянув на нее поверх вечерней газеты, он сказал сладчайшим голосом:

— Дейл уехал, чтобы совершить ночной полет. Алисия повезла его на летную площадку. Я собираюсь пройтись. Почему бы тебе не отправиться спать? Ты выглядишь совершенно обессиленной.

Лайл взяла свою чашку. Кофе был холодным и горьким.

— Ты знал, что он собирается летать? — спросила она.

Рейф покачал головой.

— Совершенно внезапное решение. Он только что туда позвонил. — Снова уставясь в газету, он добавил: — Я думаю, в Европе скоро будет война, моя сладкая.

Лайл отставила чашку.

— Сколько времени Алисия собирается здесь жить?

Рейф уронил газету.

— Это звучит так, как будто тебе кажется, что она уже слишком долго здесь живет!

— Разве нет?

— Слишком долго или недостаточно долго. — Голос его все еще звучал мягко.

— Что ты имеешь в виду?

Внезапно Рейф мрачно посмотрел ей в глаза.

— Ты и правда хочешь, чтобы я объяснил?

— Да, пожалуйста.

Брови его поднялись.

— Будь по-твоему. Ты хочешь, чтобы Алисия уехала. Ты могла бы выгнать ее на прошлой неделе. Я не хочу сказать, что тебе бы это удалось, потому что ее позиции очень сильны. Это ее родовое поместье, ее дом, и не очень-то хорошо со стороны чужого человека было бы пытаться ее выжить. К тому же она всегда была совершенно неприступной, да и сейчас такой осталась. Это, знаешь ли, очень много значит. Все же неделю назад у тебя был небольшой шанс. Хотя я, скорее всего, поставил бы на Алисию: у нее совершенно нет совести, и она намного жестче тебя. А сейчас это пустой разговор. Прошлая неделя осталась позади, и ничто ее не вернет. Теперь тебе придется ждать, пока чары ослабеют, а до этого может пройти много времени. Алисия — очень обольстительная женщина, и она продаст душу дьяволу, лишь бы заполучить Дейла.

Лайл стояла перед ним и слушала. Голос Рейфа был холоден, как восточный ветер. Она чувствовала такую боль, словно ее открытая рана истекала кровью. Но не кровь уходила из ее сердца, а надежда, юность и любовь. Лайл услышала слова Рейфа:

— Это может длиться очень долго, но все же не вечно. Ты же не хочешь оставаться здесь и смотреть на это, правда?

Он поднялся и подошел к ней.

— Ты просила у меня совета, моя сладкая? Не важно, просила или нет, вот он: на следующие несколько месяцев Европа станет страшно неприятным местом. На твоем месте я бы уехал, пока это возможно. Поезжай в Штаты. Если ты станешь нужна Дейлу, он за тобой приедет. Если нет — что ж, в этой стране очень легко получить развод.