Офицер щелкнул каблуками.
14
Ночью, сквозь тяжелую дремоту, Матюшкин услышал рядом чьи-то голоса, возню. Кто-то ткнул его в плечо, пробасил:
— Браток, не спишь?
Как ни жаль было расставаться с теплом и дремотой, а все же пришлось подняться: незнакомые бойцы заполнили траншею. Матюшкин обратил внимание на их белые полушубки с широкими воротниками. И шапки у них теплые, меховые. И валенки, видать, новые. Матюшкин оглядел новичков. Рослые, кряжистые, все как на подбор. Потеплело у него на душе: наконец-то пришло обещанное пополнение. Теперь наверняка жди больших боев. Чего бы иначе дали им свежие силы? Врага они сдерживают и к Москве не пропустят, хотя полк и поредел. А вот чтобы сбить немцев с позиций, погнать впереди себя, конечно, нужна большая сила и она пришла.
— Присаживайся, браток, закуси с нами, — пригласили его.
Откуда-то из-за спины вынырнул Яша, затараторил:
— Садись, пока приглашают.
Матюшкину сунули ломоть хлеба, сало.
— Вот это сальце! Только маловато его, в зубах застряло, — балагурил Яша. — Бывал я в ваших краях.
— Где?
— В Сибири.
— Ну да!
— Через Свердловск проезжал за месяц до того, как меня мамочка родила.
— Ха-ха!
— Ну и чудак-человек!
Яша встал, облизнул губы:
— М-да. Сало — это вещь. Теперь бы борща с косточкой килограмма на два.
— И пельменей наших, сибирских.
— Товарищ сержант, вы чего приуныли? Вы бы сходили в лесок. Там пушек — тьма-тьмущая. И танки притаились… Пушки смазывают керосином, каким-то маслом, на лыжи ставят. Ох, чует сердце, будет что-то.
Потом сидели и курили самосад.
Кто-то запел тихо сильным голосом:
— «Ревела буря, дождь шумел…»
Пели рядом, в траншее, и Матюшкин прослезился…
С утра немцы ничем не напоминали о себе, и красноармейцы в глубине леса выдолбили в мерзлой земле неглубокую яму, завалили сучьями, развели жаркий костер и тесно устроились вокруг.
Матюшкин наклонился к Яше и вполголоса проговорил:
— Чего это молчат гансы?
— Наверное, напал понос.
— Не иначе…
В сторонке на пне сидел Яша и, положив на колени полевую сумку, что-то писал. Временами он дышал на пальцы, а когда они вконец одеревенели, придвинулся на корточках к огню.
— Товарищ помкомвзвода, никак письмо сочиняете до жинки? — крикнул кто-то из новичков.
Яша отшутился:
— Телеграмму срочную Адольфу Гитлеру.
Красноармейцы оживились.
— Нет, правда! — настаивал все тот же голос.
— Донесение о боевых делах.
— Бей немчуру — вот тебе и донесение!
— Вот кончится война, и для потомков по нашим донесениям ученые напишут историю, о нас с вами.
— Ого, куда метите!
— А что там насочиняли, интересно?
— О себе, наверное.
Усмехнулся Яша, натянул варежки, вернулся на свое место, ему протянули котелок с кипятком, отхлебнул он, крякнул от удовольствия.
— Послушайте, как я расписал себя… «Рота стремительно наступала, и командир, как всегда, шел впереди. Но вдруг по цепям пронеслось: «Командир убит!» В эту трудную минуту наступление роты возглавил красноармеец Матюшкин. Он храбро и мужественно вел бойцов в атаку. Пуля врага ранила его в ногу. Однако, превозмогая боль, Матюшкин продолжал вести роту вперед, и фашисты отступили».
Вокруг послышались голоса:
— Так это же о первой роте!
— Точь-в-точь как было.
— Чего же вы о себе не прописали, товарищ помкомвзвода? Как вы подползли к блиндажу и гранату швырнули? Да и ранило вас… Нехорошо искажать историю, — у костра поднялся высокий красноармеец. — Кто за то, чтобы вписать имя товарища помкомвзвода?
Взметнулись руки бойцов.
— Вот теперь будет точь-в-точь, — красноармеец сел.
— Ты все сказал? — спросил Яша.
— Высказался, — ответил красноармеец.
Сложив донесение, Яша проговорил:
— Товарищи бойцы, — Яша поправил ушанку. — Тут, под стенами Москвы, мы разгромим фашистов. Это точно. Вся страна смотрит на нас. Да, кого-то после боя мы не досчитаемся… Помните, нужно стремительно преодолеть простреливаемую зону. Я пойду с вами в бой, буду впереди. Есть среди новичков коммунисты, комсомольцы?
— Есть, — откликнулся боец со вздернутым носом. — Я комсомолец.
— Ясно, — Яша одобрительно кивнул.
— А мы — коммунисты.
Поднялись два крепыша в полушубках.
— Братья мы…
— Понятно, — Яша вытащил кисет.
Асланбек стоял за деревом, уперся в него правым плечом и с гулко бьющимся от волнения сердцем искал взглядом знакомые лица. Но он не узнавал многих. Это и огорчало: погибли товарищи, и радовало, — пришло, наконец, пополнение, о котором говорил взводный. Спазмы сжали горло, слезы набежали на глаза.
Вышел из-за укрытия Асланбек, пошел к Яше.
— Я комсомолец, — выкрикнул он и вытянул вперед правую руку, будто просил слово для выступления.
Оцепенел Яша, смотрел не мигая, потом вскочил, разбросал руки, кинулся к другу, закричал ошалело на весь лес:
— Бек! Нашелся! Жив…
Плакал Яша, не стесняясь, уткнув лицо другу в грудь.
— Твой отец письмо прислал.
Выдержки хватило на минуту. Стиснул Яшку.
…Да разве же он сомневался в отце? Надо сейчас же написать ему! Когда это он получит ответ? Интересно, где воюет отец? По номеру полевой почты не узнаешь… Вот здорово! Отец!
С улыбкой Яша наблюдал, как Асланбек нетерпеливо пробежал глазами по мелко исписанному листу.
Вернулся Яша к бойцам, что-то обдумывая.
— Значит так, товарищи коммунисты и комсомольцы, пойдете за мной. Ясно?
— Разрешите вопрос?
Один из братьев-сибиряков оторвался от своего места.
Яша вгляделся в него, а затем перевел взгляд на брата: «Да их же мать родная не различит».
— О чем вы хотели спросить?
— А разве не все коммунисты будут впереди?
— Понятно, коммунисты встанут рядом со мной, — Яша улыбнулся.
— Мне прикажете уйти в обоз? — громко спросил Асланбек.
— Рядовому Каруоеву разрешаю действовать по своему усмотрению!
— Слушаюсь! — Асланбек одернул шинель. — Я хочу, чтобы меня с этой минуты считали коммунистом.
Яша повернулся к другу, неловко обнял, тихо сказал ему на ухо:
— Я сам еще беспартийный, Бек.
Не выпуская Асланбека, продолжал, понизив голос.
— Думал, умру от тоски… Не находил себе места. И за что я в тебя такой влюбленный, князь!
Сжалось сердце у Асланбека, еле выговорил:
— Откуда я знаю.
Бойцы с интересом смотрели на друзей.
— Товарищи, на нашу долю выпали тяжелые испытания, и мы выдержали их, — торжественно произнес Яша.
— Мы отстоим нашу Родину! — крикнул Асланбек.
Братья-сибиряки встали и в один голос сказали:
— Отстоим!
В едином порыве поднялась рота, выдохнула:
— Отстоим!
6 декабря 1941 года. Стрелки часов сошлись на 6.00. КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ НАЧАЛОСЬ!
«…6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери.
К исходу 11 декабря 1941 г. мы имели такую картину:
а) войска генерала Лелюшенко, сбивая 1-ю танковую, 14-ю и 36-ю мотопехотные дивизии противника и заняв Рогачев, окружили г. Клин;
б) войска генерала Кузнецова, захватив г. Яхрому, преследуют отходящие 6-ю, 7-ю танковые и 23-ю пехотную дивизии противника и вышли юго-западнее Клина;
в) войска, где начальником штаба генерал Сандалов, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотную дивизии противника, заняли г. Солнечногорск;
г) войска генерала Рокоссовского, преследуя 5-ю, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию СС и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли г. Истру;
д) войска генерала Говорова прорвали оборону 252, 87, 78 и 267-й пехотных дивизий противника и заняли районы Кулебякино — Локотня;
е) войска генерала Болдина, разбив северо-восточнее Тулы 3-ю, 4-ю танковые дивизии и полк СС («Великая Германия») противника, развивают наступление, тесня и охватывая 296-ю пехотную дивизию противника;
ж) 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Белова, последовательно разбив 17-ю танковую, 29-ю мотопехотную и 167-ю пехотную дивизии противника, преследует их остатки и занял г. Венев и г. Сталиногорск;
з) войска генерала Голикова, отбрасывая на юго-запад части 18-ой танковой и 10-й мотопехотной дивизии противника, заняли г. Михайлов и г. Епифань.
После перехода в наступление с 6 до 10 декабря частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населенных пунктов.
С 6 по 10 декабря захвачено: танков — 386, автомашин — 4317, мотоциклов — 704, орудий — 305, минометов — 101, пулеметов — 515, автоматов — 546.
За этот же срок нашими войсками уничтожено, не считая действий авиации: танков — 271, автомашин — 565, орудий — 92, минометов — 119, пулеметов — 131.
Кроме того, захвачено огромное количество другого вооружения, боеприпасов, обмундирования и разного имущества. Немцы потеряли на поле боя за эти дни свыше 30 тыс. убитыми.
В итоге за время с 16 ноября по 10 декабря сего года захвачено и уничтожено без учета действий авиации: танков — 1434, автомашин — 5416, орудий — 575, минометов — 339, пулеметов — 870. Потери немцев только по указанным выше армиям за это время составляют свыше 85 тыс. убитыми.
Сведения эти неполные и предварительные, так как нет пока возможности подсчитать, ввиду продолжающегося наступления, все трофеи…»
