— Корней, ты мировой мужик! Золотые руки! — прочувствованно воскликнул дядя Федор, сделал попытку заключить мага в объятия и облобызать, но промазал и махнулся в дверной проем, снеся по пути вешалку.

Довольный маг расплылся в улыбке. Такого бурного восторга его простенькие заклятия у избалованной чарами таравердийской публики уже давным-давно не вызывали. А уж как на него смотрела бабушка Вера! Нет, решительно, Коренусу очень нравилось в гостях у родственников девы Оли, гораздо больше, чем на болоте у зубастых лягушек. Те зеленые твари вообще не имели никакого понятия о воспитании и собирались пустить мага на обед. А уж когда дядя Федор, кое-как справившись с управлением телом, погромыхал в шкафу, вытащил из высокого ботинка большую нарядную бутылку, наполненную чем-то желтым, и вручил спасителю, маг окончательно решил, что здесь ему нравится!

Оставив счастливого соседа заметать следы гулянки, компания вернулась в квартиру бабы Веры.

— Хороший коньяк, пять звезд, армянский, не Хенесси, конечно, но хороший, — похвалила добычу магистра бабушка, изучив этикетку.

А Аш задумчиво промолвил:

— Лучше б он тебе ботинок подарил.

— Ботинок? — удивилась Оля, пока Коренус разглядывал и баюкал в руках бутылку, как драгоценное дитятко.

— Мне в болоте голенище порвали, Ламару подошву пополам расхватили, — объяснил сейфар очевидное и до сих пор не осознанное спутниками-ротозеями.

— Бабуль, а «Туризм и рыбалка» до скольких работают, не помнишь? — озаботилась девушка, приняв проблему близко к сердцу и кошельку. Увы, там оставалось не настолько много денег, чтобы вот так запросто прикупить две пары хороших туристических ботинок для мужчин. Наверное, придется брать самые дешевые или просить в долг у бабушки…

— В праздники до четырех. Уже закрыто. Да ты не переживай, внуча, — улыбнулась догадливая старушка и, подставив табурет, полезла на антресоли в коридоре, застучала и зашуршала. — Вот, держите!

Одна за другой в руки Ламара, как самого высокого, легли две большие обувные коробки. Баба Вера спустилась вниз и, чуть виновато покосившись на Олю, сказала:

— Тут ботинки хорошие, туристические. Ни разу ведь не надевали, да и не наденут уже, такая обувь зря пыль второй год собирает. Померьте. У Бориса моего ножища здоровая, может, Ламару впору придется. А вот у Васьки сорок первый, но вдруг Ашу подойдут.

Зашуршала мягкая упаковка, открывая нутро, где уютно лежали высокие, до середины голени, шнурованные ботинки из коричневой кожи с прорезиненным мыском и рельефной подошвой. Самое то, чтобы передвигаться по влажной или высокой траве. Именно для этого, в кои-то веки собираясь в поход с семьей брата, и покупал вещи Борис, да не пришлось обновить.

«Для болота такая обувь, конечно, не годится, да ведь никто и не собирается путешествовать через трясину, битком набитую зубастыми тварями. Когда серая морочная заграда пройдет стороной, можно идти посуху», — рассудила Оля.

Аш присел на табурет и принялся мерить обнову. Пусть фасон был непривычен, но в такой обуви, если придется впору, все равно ходить лучше, чем в рванье. Рыцарь, и без перевода понявший, что ему предлагают, тоже занялся делом.

Удача или какой-то из Семерых, отвечающий за обувь и покровительствующий путешественникам, не оставил своей милостью мужчин, ботинки пришлись впору. А небольшую тесноту в подъеме решили устранить с помощью перешнуровки. Ламар задумчиво оглядел ногу и хмуро сказал:

— Добрый сапог! Жаль такой в болотной воде мочить.

— Ничего мочить не придется, — расплылся в самодовольной улыбке Коренус. — Я портал дрейфующий сотворил. Он, пока мы тут пережидаем, к другому концу болота смещается и остановится, лишь добравшись до суши! Только потому я его так долго плел!

— Магистр, вы такой замечательный! — восторженно выдохнула Оля.

Ее бабуля согласно закивала головой. Она, конечно, не совсем усекла, что именно замечательного сотворил маг, но готова была признать деяния обаятельного пожилого джентльмена из другого мира выдающимися только из-за того, что они магические! А значит, вредный внук Васька — фанат техники — проспорил!

— Спасибо за бесценный в своей своевременности дар. — Аш поклонился старушке, та зарозовела почти так же, как от комплиментов Коренуса ее стряпне.

— Когда двинемся? — уточнил Ламар.

Он ничуть не возражал против «помыться в горячей воде, отдохнуть и закусить», но несколько раздражался тем, что из всей компании лишь он один не понимает местную речь. Магического толмача для рыцаря прямо сейчас Коренус сотворить не мог, мотивируя отказ недостатком нужных ингредиентов.

Магистр перебрал пузырьки на пузе, огладил бородку, зачем-то покосился в непроглядную темень за окном, потом на бабушку Веру, и честно соврал:

— Завтра с утра.

Почему-то Оля сразу поняла, что магистр лукавит, что на самом деле порталом можно воспользоваться хоть сейчас, но отправляться на ночь глядя навстречу фодажским чудесам старичок не желал. Положа руку на сердце, винить его девушка не могла. Пока Оля обдумывала причины лжи Коренуса, ее осенила вторая, но куда более важная мысль: а как, собственно, она все это поняла? Неужели именно так проявился третий дар Шалариты? Тот самый, для души. Различать правду и ложь…

Новоиспеченная колдунья поневоле призадумалась, но задавать вопрос и тем самым выводить на чистую воду магистра застеснялась. В конце концов, нет ничего плохого в желании уже немолодого человека переночевать с комфортом на нормальной кровати, а не в кустах с комарами. Так пусть маленький секрет еще немного побудет секретом, и Оля расскажет о проснувшемся чутье как-нибудь в другой, более подходящий раз. Может, и вовсе не расскажет, если окажется, что она все напутала и ничего на самом деле не чувствовала. Хотя, в последнее почему-то верилось очень слабо. Где-то в глубине души девушка была уже совершенно уверена, что третий дар покойной магессы сработал как мина замедленного действия и никуда не исчезнет.

Значит, для тела — лечение, для разума — умение видеть магию, для души — способность распознавать правду и ложь — подытожила Оля. Мысли вяло крутились вокруг вопроса: так ли задумывала Шаларита, или она лишь дала силу, а распорядилось ею подсознание обладательницы? Выяснить было бы, конечно, интересно, но потом, а сейчас челюсть едва не свихнулась от с трудом подавляемого зевка. Бабуля, чутко уловившая настроение гостей, уже хлопотала у нижнего яруса антресолей, вытаскивая запасные комплекты постельного белья и рассуждая, где постелить на ночь. Мужчинам выпала честь опробовать новый раздвижной диван и раскладывающееся кресло в гостиной, а Оля отправилась в комнату Васьки, оставив бабу Веру объяснять особо любопытствующим назначение двухметровой елки в комнате как символа Нового года. Кажется, Коренус был совершенно очарован мигающей в десяти режимах гирляндой, а Ламар поющим Дедом Морозом под елью. Во всяком случае, песенку про то, как холодно вечнозеленому растению, запускали уже в седьмой раз.

Оля часто ночевала у Васьки раньше. По какой-то причуде левой пятки брат возжелал обзавестись двухъярусной кроватью, чтобы спать то здесь, то там, как широкой душе угодно. Один из ярусов и занимала сестра, если оставалась у родственников на ночь. Она любила болтать с Васькой о всякой фигне и хихикать до полуночи над его приколами.

Сейчас вот, лежа в кровати в привычной позе на боку, рука под подушкой, вспомнила, что дядя Борис от щедрот широкой души звал на отдых и племянницу, а Оля не поехала из-за Игоря. Не захотела оставлять своего парня одного. Кто же знал, что он и так один не останется. Дядя после смерти родителей вообще звал ее переехать жить к нему, она отказалась. Во-первых, было бы далеко ездить в институт с другого конца города, во-вторых, никому не хотела быть обузой, а в-третьих, и, наверное, в главных, девушке казалось, что она каким-то образом предаст память родных, если позволит шумной веселой семье дядюшки закружить ее в своем круговороте. Там, на старой квартире, ей иногда еще слышались шаги мамы, голос отца, восторженный крик братишки, в одном из шкафов лежали вещи родных, и если становилось слишком тоскливо, можно было уткнуться носом в мамино платье и просто поплакать, тогда становилось теплее и легче на душе. Оля представила те самые звезды, о которых говорил Аш, и улыбнулась. Какой он все-таки хороший, пусть и притворяется черствым.