Поп — нечего делать — взял свою старую книгу, сел в карету и поехал на княжеский двор. «Здравствуй, батька!» — «Здравствуйте, ваше сиятельство!» — «Ну, слушай; я ведаю, что ты большой мастер ворожить; поворожи-ка мне, у меня пропала из кабинета шкатулка с деньгами, тысяч сто будет. Ежели воротишь — половину тебе дарю». — «Рад потрудиться для вашей милости; только не знаю, как господь откроет». — «Да неужели ж я грешнее того барина, у которого жеребец пропадал? Ты — я вижу, батька, постараться не хочешь». — «Никак нет, ваше сиятельство! Прикажите отвести комнату, стану трудиться. Авось господь милостив — и откроет».

Отвели попу особую комнату; зажег он свечу перед образом, положил свою книгу на стол, читает, а сам думает: «Какой ответ дам я князю? Лучше дождусь глухой полночи и как только пропоют третьи петухи, убегу куда глаза глядят и домой не явлюся». Стоит у стола и книгу читать перестал, дожидается, когда улягутся все спать, да петухи пропоют.

А шкатулку-то князеву украли три его камердинера; сошлись они меж собой и говорят: «Что, братцы, как этот ворожейка-поп да нас узнает, ведь все в Сибирь пойдем. Он, проклятый, теперь книгу читает. Чего доброго, пожалуй, и вычитает. Давайте подслушивать у дверей: коли вычитает — так станем его просить, чтоб на нас князю не доказывал». Пошел один и стал у дверей подслушивать. Вдруг петухи запели, а поп перекрестился и говорит: «Слава тебе господи, один уже есть; остается двух ждать».

Лакей прибежал к своим товарищам: «Ах, братцы! Одного вычитал; только я к двери, а он и кричит: слава тебе господи, один есть». Пошел другой подслушивать; запели вторые петухи. А поп крестится: «Слава богу, и два есть». — «Эх, братцы, и меня вычитал; только я к двери — сейчас узнал». Третий говорит: «Ну, коли и меня помянет, то пойдем к нему прямо, бросимся в ноги и станем просить, чтобы не выдавал барину». Пошел подслушивать третий, а петухи опять запели. Поп перекрестился: «Слава тебе господи, все три есть!» Схватил книгу подмышку да в дверь бежать, а лакеи ему навстречу — бросились в ноги: «Батюшка, голубчик, не погуби, прости, не сказывай князю, что мы деньги-то унесли». — «Знаю, светы, что унесли; да где спрятали?» — «В саду, батюшка, в озеро, по канату спущены!» — «Знаю, что в озере, да в коем месте?» — «У такого-то дуба». — «Ну, ладно, ложитесь спать, не бойтесь — не выдам».

Утром призывает князь попа: «Что, батька, твои дела?» — «Слава богу! Господь открыл вашу пропажу». — «Где ж шкатулка?» — «Да в саду — в озеро по канату опущена». — «Кто же затащил ее туда?» — «Известно кто — нечистый!» Сейчас вытащили шкатулку, принесли в горницу. Князь отомкнул ее, высыпал на стол золото и разделил на две части: «Ну, поп, бери свою кучу!» Поп стал загребать деньги, а у самого на уме — кабы поскорей удрать домой. Князь не пускает: «Пообедай, батька, у меня; а после обеда велю тебя домой отвезти».

А самому князю жалко стало денег. Вот он изловил молодого жаворонка, принес в горницу и посадил под блюдо, и говорит попу: «Ну-ка, ворожея, отгадай, что под этим блюдом? Коли отгадаешь, твоя будет и другая куча золота, а не отгадаешь, — и прежнюю назад возьму». Поп вздохнул и проговорил про себя: «Вот когда попался, Жаворонок». Князь плюнул: «Ну, батька, твоя взяла. Забирай и остальные деньги». Поп взял и другую кучу. Приехал домой и говорит дьячку: «Вот когда поправились — так поправились; в целую жизнь не пропьешь. Одначе полно ворожить, а то еще в беду попадешь. Давай-ка этой ночью сожгем книгу».

Как скоро стемнело, поп выбрал из дому все деньги и зажег свою избу. Набежали на пожар люди. Поп орет: «Православные, помогите; книгу-то, книгу-то вытащите». Нет, не вытащили. Поп выстроил себе новый каменный дом и зажил с дьячком богато, в свое удовольствие, а ворожить перестал: «Не могу, — говорит, — книга сгорела».

№13. Поп угодил в солдаты[680]

Попадья попу говорила: «Поп, что нам Северная пчела принесет?» — «Вестимо, не смолу, а мед; к нам не прильнет — размешаем мы с кутьей да съедим с тобой, любезною попадьею». — «Да нет, поп! Я тебе говорю не задор». Поп рассердился, попадье в шею сунул, пошел полосьмушки клюнул. Не проспится поп ни ночью, ни днем; повезли попа на прием. Поп возопил: «Прощай, моя питательная кутья; оставайся, моя горемышная попадья! Будешь теперь ты ни матушкой, ни маткой, а навеки солдаткой!» Попал поп в солдаты, говорит себе: «Наполню теперь водою манерку, забуду до веку пить горелку; насыплю в ранец сухарей — я солдат, не иерей. Может, заслужу чин генерала, а покамест хоть дойти до капрала».

№14. Поп, попадья, дьякон и работник [1][681]

Жил-был поп да пападзья, дзьякон да дзьяконица. Тольки и случись так, што попадзья-то полюби дзьякона, а ни попа. У папа был казак[682], такой парень работсяга. А йон и узнай, што пападзья-то любит не папа, а дзьякона; только и думаит, как бы эдак отучить дзьякона ат пападзьи, а пападзью ат дзьякона. Вот ланно! Анно?й паро?й поехали яны с папом на пустыш. Пападзья и блиной, и пирагов напекла, а сама атпустила сваво папа с коркай хлеба. Казак смикнул, што яна настряпала для дзьякона. «Постой-ка, — баит, — я те дам знатсь!»

Лишь только поп с казаком уехали, а дзьякон и шмык к пападзьи и ну угащатсьцы. Дзело приходит к вечиру. Поп, паработавши, стал ложитьцы спать, а казак: «Пусти-ка, — баит, — батя, я схожу на беседки к дзевкам, а на зари — баит, — опятьсь приду к тебе работатсь». — «Што дзелатсь, — баит поп, — ступай погуляй, да матри приходзи раньше». — «Нешто», баит казак и ушол. Только не к дзевкам, а к пападзьи — посмотреть, што яна дзелает.

Пришел да пад акном[683] и слушает. А дзьякон сидзит у пападзьи да и гаварит: «Ну што, — баит, — если поп или казак придет таперичка, куда мне будзет дзеватьця?» — «Я тя, — баит пападзья, — спрятаю так, што ни каторый из них не найдзет; вот матри: тольки лишь стукнет к нам в окно каторый нибудзь, ты скорея под печку». Только лишь яна этое молвила, казак стук в окно. «Хто тама?» — «Я», — баит. «Зачем ты?» — «Черт бы вас драл с папом-та: день работай, да и ночью покою нет! Откутай-ка»[684]. — «Ну што?» — «Вишь, — баит, — поп велел завостринныя кольи пад печку пакидать, штобы яны тама высохли». — «Ланно, — баит пападзья, — ступай атдыхай; я сама пакидаю». — «Да черт знает, каво из вас слушатсь! Мне батька велел, так я сам перекидаю. Посто-ка. Што это так, как ровна мешает?» — «Эта камни», — баит пападзья. — «Ну, так ланно! прощай покаместо; я опять пойду к папу на пустыш».

Еще гдзе да зари, а уж казак будзит папа: «Ставай, — баит, — батюшка, пара на работу!» Поп скочил и ну работатсь. Весь день бенной работал — не линился. Приходзит ночь. «Пусти-ка, батя, опять меня на беседки; мне нешто полюбилось!» — «Ступай, — баит поп, — да матри, приходзи завстра нонешней порой». — «Нешто!» Пашол, да вместо посидзелок к пападзьи.

Падашол под окно да и слухат. А дзьякон-та тама так все и гостил. «Ну што, — баит, — если апятсь тот азарник придзет, куды мне дзеватьця-та?» — «Вот уж таперичка знаю, — баит пападзья, — я тебя спрятаю туды, што йон уж никогда не найдзет. Матри, как тольки йон стукнитцы пад акном, ты вота в этот мешок, што с рожью-та, и садись, а я тее[685] завяжу». — «Ланно, — баит, — дзело будет».

Только лишь успела это вымолвить, а казак как тут да и стучитцы пад акном. Наш дзьякон как прыснет, развязал мешок и сел в нево, а пападзья завизала да и кричит: «Хто там?» — «Я», — баит казак. «Зачем ты?» — «Вишь поп-та покою мне не дает: день работай, ночью на мельницу поезжай!» — «Экой какой! Да так и быть, — баит пападзья, — отдыхни ночь-та, а на мельницу-та съездзишь и завтра, а не то и послезавтра; а то што теперь за езда! Ступай, ступай, атдахни». — «Да ведь черт знает, каво из вас слухать! Мне што велено, то я и дзелаю». Взял мешок, поднял на плечо. «Ох, — баит, — что-та дюжа грузна». Да как с плеча-та фуркнет. Дзьякон тольки тама здыхат. Вот йон апятсь да и апятсь: поднимит да кинит, поднимит да кинит. «Ну, — баит, — измучился... Черт с ним, што хочет, то и дзелает, а теперичка ни за што ни паеду на мельницу; и без таво устал. Прощай, матушка».

вернуться

680

Афанасьев. Рукопись, № 90, впервые опубликовано в прил. к III т. сказок Афанасьева изд. 1940 г., с. 383.

AT —. СУС — 1849***. Вариантов нет. Завязка сюжета этой ритмичной по своему складу сказки-побасенки связана с шутливым истолкованием названия газеты «Северная пчела», которая издавалась в Петербурге с 1825-го по 1864-й годы; до 60-х годов (под редакцией Ф. В. Булгарина, а также под его и Н. И. Греча редакцией) имела реакционное направление: с 1860 года (под редакцией П. С. Усова) перешла на либеральные позиции. Быть может, вопрос попадьи «Поп, что нам Северная пчела принесет»? задан по поводу изменения характера этой политической и литературной газеты в 60-е годы.

вернуться

681

Афанасьев. Рукопись, № 133а; впервые опубликовано в прил. к III т. сказок Афанасьева изд. 1940 г., с. 395—397. Записано в Тверской губ. писателем И. И. Лажечниковым на местном диалекте.

AT 1725 (Влюбленный священник). Сказки этого типа учтены в AT в многочисленных записях на европейских языках, а также в турецком, индийском фольклорном материале. Русских вариантов — 20, украинских — 29, белорусских — 13. Сходные мотивы встречаются в «Тысяче и одной ночи», но история сюжета прослеживается лишь с первой половины XVI в., когда он был обработан немецким поэтом Гансом Саксом. В публикуемой сказке сборника Афанасьева отсутствуют некоторые характерные для сюжетного типа 1725 мотивы; благодаря работнику лакомые кушанья, приготовленные хозяйкой для работающего в поле любовника, достаются хозяину; работник убеждает любовника, что хозяин будто бы хочет его убить, и ничего не подозревающего хозяина посылает к нему с топором в руке. Вместе с тем здесь своеобразно разработаны эпизоды троекратного избиения дьякона работником. Необычна концовка: работник, отучив дьякона ходить в гости к попадье, получает за обещание молчать 100 рублей от дьякона и 200 рублей от попадьи.

К словам казака-батрака «...тяперичка ни за что не поеду на мельницу; и без таво устал. Прощай матушка» (с. 308) Афанасьевым указан вариант: «Дьякон прячется в мешок с ячменем. — «Что ты, батрак?» — спрашивает попадья. — «Да вот надо ячмень хорошенько обшастать!» — «Не трожь! Я сама на гулянках обшастаю!» — «Еще когда-то будет, а мне надо приказ исполнить». Взял мешок, вынес на крыльцо (а крыльцо-то было высокое) и бац его: пускай, дьякон пересчитает все до единой ступеньки!»

вернуться

682

Батрак (Ред.).

вернуться

683

Окном (Ред.).

вернуться

684

Отвори-ка (Ред.).

вернуться

685

Тебя (Ред.).