— Тин, я серьезно. Какой может быть опен-эйр в таком виде?

Пытаюсь высвободиться, но он не обращая внимания, продолжает удерживать.

— Артем, заканчивай с нравоучениями! Роль курицы-наседки тебе не идёт.

— Переодевайся, — категорично заявил муж.

— Нет, — озвучиваю не менее категоричный отказ. Он глубоко заблуждается, если думает, что может говорить мне, что одевать, а что нет, — я иду именно так, в таком виде.

— Джинсы, нормальную куртку и шапку. Живо! — отпустив мою руку, резко разворачивается и направляется в гардеробную, по-видимому, реально вознамерившись меня переодеть.

Черт, надо было сваливать по-тихому! Пусть бы сидел и играл, а теперь спорить придется. Хотя…

Воспользовавшись тем, что Артем скрылся в комнате, тихо открываю дверь и выскальзываю на лестничную площадку. Подумаешь, около нуля! И что мне теперь в чучело огородное превращаться? Все девчонки будут при параде, и я такая нарядная, в шапке. Размечтался!

Лифт неторопливо прикрывает створки, когда дверь распахивается и на пороге появляется злой Зорин. Я с милой улыбкой машу ему ручкой и посылаю воздушный поцелуй. Все, пока, зеленоглазый мой.

Спускаясь вниз, чуть пританцовываю от нетерпения. Такси уже давно ждёт у подъезда, да и вся компания собралась на месте, только меня не хватает.

Лифт плавно тормозит, металлический бездушный голос сообщает, что прибыли нa первый этаж, и двери медленно расползаются в стороны. Делаю шаг вперёд, поднимаю глаза, и еле сдерживаю испуганный вопль. Прямо у выхода стоит Зорин, злой как демон. Дыхание тяжелое, отрывистое. И, по-моему, не столько от стремительного спуска по лестнице, сколько от еле сдерживаемых эмоций.

Черт!

В нерешительности выхожу на площадку и останавливаюсь перед ним.

— Или ты переодеваешься, или никуда не идёшь! — мрачно говорит он, и в голосе ни намека на возможность компромисса.

Это уже никуда не годится! Складываю руки на груди и раздражённо смотрю на него, нагло вскинув брови:

— Тёма, милый мой, свою позицию я уже озвучила. Я иду именно в таком виде, хочешь ты того или нет.

— Не идешь.

— Хм, и как ты, интересно, меня остановишь?

Он недобро усмехается:

— Легко. У нас разные весовые категории, — и прежде чем успеваю отреагировать, подхватывает за талию и заносит обратно в лифт.

— Тем, ты что творишь! — кричу, когда лифт приходит в движение.

Он невозмутимо нажимает стоп, и кабина замирает между этажами.

Артем делает шаг ко мне, опирается руками в стену по обе стороны от моего лица, прожигая горящим взглядом.

— Зорин, ты вконец обнаглел?! — с силой толкаю его в грудь, но он не реагирует, продолжая нависать надо мной мрачной скалой.

— Быстро, взяла и переоделась, — тихо, сквозь зубы цедит он, не разрывая зрительного контакта.

— Сейчас! Размечтался.

Не глядя, бьёт кулаком по кнопкам, и мы снова начинаем подниматься.

— У тебя есть время, пока этот грёбаный лифт ползет наверх!

— Ты что себе позволяешь? Я на этот концерт с мая месяца собиралась!

— Ничего не знаю. Время идёт. Когда поднимемся, я тебя просто затащу домой, и ты сегодня оттуда не выйдешь!

По глазам вижу, что не шутит. Да, ё-моё, что ж ты за упырь такой?!

Я не хочу сидеть дома, у меня планы на вечер, но понимаю, что мне его не переспорить, поэтому вырываю из рук одежду.

Зорин опять останавливает лифт. Где-то внизу слышатся недовольные голоса, но ему глубоко плевать. Гипнотизирует меня злым взглядом.

Бороться с ним бесполезно, поэтому смотрю на него со всем презрением, на которое только способна, и начинаю переодеваться, бесцеремонно закидывая ненужные тряпки ему на плече.

Артем даже бровью не ведёт, стоит как надзиратель, наблюдает за моими действиями, нервными рваными движениями.

— Доволен? — шиплю, застегивая ярко-голубую дутую курточку и желчно разводя руки в сторону.

— Шапку.

— Да, иди ты на фиг со своей шапкой!

Головные уборы я ношу только в феврале, в самый лютый мороз, а сейчас октябрь! Что скажут про меня, если явлюсь в таком идиотским виде?

Вместо ответа Артем берет и силой натягивает ее мне на голову. И не просто на макушку, а на лицо до самого подбородка. Ругаясь как пьяный сапожник, пытаюсь его оттолкнуть, стащить с себя это барахло, но Зорин перехватывает запястья и сжимает их так сильно, что непроизвольно охаю и замираю.

— Ты идёшь в шапке, и, не дай Бог, я узнаю, что сняла ее, — голос спокойный, почти ласковый, но в глазах такая буря, что становится не по себе.

Да он тиран! Самый настоящий! Его не сдвинуть, не переубедить. Он не будет спорить, сотрясая воздух, решив для себя что-то. Он просто идет напролом, отмахиваясь от чужого мнения и заставляя прогибаться под себя.

И как я этого раньше не замечала? Как он вообще умудряется сочетать в себе вечный позитив с таким несгибаемым упорством?

— Что ты привязался к этой шапке? — чуть не реву от злости.

— Кристин, мозги включи, — холодно произносит он, — ты же не сопливая малолетка, чтобы морозить себя ради возможности повыпендриваться перед остальными?

— Я хотела пойти красивой!

— Ты и так красивая!

— Там все девчонки будут нарядные!

— Мне наср*ть на остальных! Хотят задницы морозить — их проблемы!

— Так и я свою задницу уже в джинсы запакована! Шапка-то зачем?

— Кристина, у тебя сейчас все шансы остаться дома! — походу я его совсем разозлила, потому что Артем перешёл на рык, — выбирай сама, или затыкаешься и поступаешь как взрослая, или я затащу тебя домой, и весь вечер будем друг другу мозги тр*хать.

От его тона притихла, потому что внутренний голос услужливо подсказывал: «молчи, дура, молчи». Я ни капли не сомневалась, что он свою угрозу выполнит: никуда не отпустит, и вместо интересного мероприятия получу вечер полный скандалов.

— Ты — хам! — наконец, выдаю сердито.

— Правда? — иронично выгибает брови, — а ты кого ждала? Слюнявого лабрадора, с улыбкой наблюдающего за твоими глупостями? Я спокойно отношусь ко многим твоим закидонам, но откровенного идиотизма не потерплю.

Ой, мама дорогая! Первый раз вижу его таким злым. Похоже, я сделала невозможное: окончательно выбесила Зорина, являющегося просто эталоном мужского терпения, спокойствия и выдержки.

— Тём… — чувствую, что надо что-то сказать, пока не рвануло и не разнесло все к чертовой бабушке.

Лифт добрался до нашего этажа и услужливо распахнул двери. Ни один из нас не шелохнулся, так и стояли, прожигая друг друга яростными взглядами.

— Все, вали, пока я еще в силах тебя отпустить, — он покинул кабину и, бросив на прощание многообещающий взгляд, с угрозой произнес, — насчет шапки я серьезно. Снимешь — и тебе капец.

После чего, не оборачиваясь, ушел домой, громко хлопнув дверью, а я с трудом перевела дух и нажала первый этаж.

Ничего себе, он разошелся! Даже стрёмно стало. Злыдень! И далась ему эта шапка!

Выскочив из подъезда, со всех ног метнулась к давно ожидающему такси. Водитель бросил на меня недовольный взгляд, но ни слова не сказал.

Достала мобильник, чтобы посмотреть время, и обнаружила уйму пропущенных звонков и сообщений от друзей. Ничего, кроме раздражения, они не вызвали. Чего названивать? Сказала, что приеду, значит приеду. У меня дома огненный шторм разбушевался, а они со своими идиотским звонками.

Мысли опять переключились на Артема. Кто бы мог подумать, что он умеет быть таким? А так все хорошо начиналось! Такой дивный план — получить мужа, которым буду крутить, как захочу…

М-да, похоже, где-то что-то пошло наперекосяк, если он так и не начал прыгать вокруг меня с задранным хвостиком, а вот я еду на тусовку в идиотской вязаной шапке с огромным помпоном, и реально опасаюсь ее снимать.

Нахожу остальных у огромной сцены, оснащённой гигантскими прожекторами. Ещё издали ощупываю взглядом подруг и с досадой скриплю зубами, недобрым словом поминая мужа.

Прискорбно, но факт — я самая стрёмная.