А жаль: электричества реактор крепости давал — хоть залейся. Вейдер, судя по хозяйской походке, в освещении вовсе не нуждался; шагал он так широко, что старый генерал, — хоть отроду и не давал себе пощады в физкультурных упражнениях! — начал малость перехватывать воздух ртом.
Свернули на 3-ю улицу Строителей, — а ведь и правда: растёт, растёт посёлок! — и поднялись на холм. Деревья здесь давно пустили на дрова, и даже пни выкорчевали — шагалось легко.
В замёрзшей болотистой низине перед ними лежала сбитая «Тень». Со времени крушения звездолёт основательно ввяз в трясину, утвердился в земле, оброс забором, двумя будками охраны и какими-то деревянными лесами. Поверх корпуса, на гнутых жердях, раскинули задубевший брезентовый навес — для маскировки.
Большинство жителей лагеря... впрочем, большинство жителей лагеря о сбитом кораблике лишний раз и не задумывалось — таких временных навесов, палаток, будок по белорусским лесам нынче было в избытке. А те, кто всё-таки задумывался, воспринимали утонувшее в земле сооружение в первую очередь как маленький сверхсовременный лазарет. Тем более что госпитальные функции «Тень» и выполняла: в ней после тяжелейшего ранения восстанавливался и сам Карбышев.
Дмитрий Михайлович ностальгически припомнил незабвенное своё пробуждение, первую встречу с сиреневой инопланетной докторицей... Вейдер, очевидно не желая терять времени, ринулся со склона вниз, по прямой ко входу в «Тень». Генералы, обескураженно переглядываясь, — неужто не видит, что без техники задача подъёма неразрешима?.. — последовали за пришельцем. Вейдер казался... собранным. Решительным, энергичным. Чорт возьми, да живым он казался! Непонятно как, — что там разглядишь, за скафандром-то? — но видел Карбышев, что каждое движение инопланетного командующего буквально дышит рвущейся наружу силой. Каждый шаг, упрямый наклон головы, даже развевающийся за спиной чёрный плащ — Вейдер явно понимал, что собирается сделать.
«Но что тут можно сделать?», недоуменно спросил себя старый генерал, «Уж не безумен ли он?..»
В следующий миг Вейдер взмахнул рукою — и оказавшаяся на его пути конура добродушного пса по прозвищу Гитлер разлетелась в щепки. Сорванная крыша упорхнула в сторону; Гитлер, до того мирно дремавший в ошмётках старого ватника, вскочил на трясущихся лапах и, горько подвывая от обиды, ускакал во тьму вслед за крышей.
Вейдера и конуру разделяло метров десять, не меньше.
- Сухая шутка, — неодобрительно пробормотал Рокоссовский. И это мнение Дмитрий Михайлович разделял вполне: уж про фокусы того же Старкиллера в лагере знали все. Только ведь фокусы — одно дело, а ты попробуй...
Движением другой руки Вейдер смёл деревянные щиты, заслонявшие вход в «Тень». Скрепы, на которых держался брезент, осыпались в снег; ледяной полог затрепетал, пошёл волнами и опал на землю, обнажая серо
- аспидное тулово звездолёта, глаз кабины и покрытые слоем льда плоскости антенн.
- Надо людей отозвать, — негромко сказал Константин Константинович, и Карбышев понял, что Рокоссовский наконец поверил.
Старый генерал и сам, пора признаться, нечто эдакое ощутил. Вспоминал он теперь, что Старкиллер тоже пытался поднять «Тень» — и совершенно безуспешно пытался; Вейдер, однако, и вёл себя не в пример уверенней, и результатов добивался ощутимо более наглядно.
«Да как же с этим маниаком товарищ Сталин-то справляется?..», спросил себя Дмитрий Михайлович, «не-ет, с технологией дело иметь — куда как проще.»
- Никого там нет, Константин Константинович, — произнёс он вслух, — оцепление по взгоркам стоит, а мои сейчас «Сталинцев» греют. Лорд Вейдер, если трактора всё-таки нужны...
Но лорд Вейдер, явно не желая слушать, так и стоял с выставленными перед собой чёрными руками. Карбышеву почему-то казалось, что глаза пришельца сейчас закрыты.
«Может быть, у него излучатель, допустим, гравитационного поля встроен прямо в скафандр?», подумал Карбышев, «Кра-асивый фокус вышел бы. Не встречал я покамест попа, чтоб хоть в чём-нибудь да не был мошенником. И чем выше в церковной иерархии, тем отчаянней мошенство — словно эта иерархия для того и устроена, чтобы выносить наверх самую мутную пену. То у них иконы мироточат, то горы силой веры движутся... вот почти как лордушка наш нынче собирается. Эдак он нам и про собственное непорочное зачатие сейчас объявит.»
Вейдер наклонил голову и вздрогнул всем телом; плащ встрепенулся. Перчатки скафандра стали медленно сближаться, пока не соприкоснулись большими пальцами.
Ничего не происходило. Из-за дальнего холма обиженно повизгивал Гитлер.
Ладони Вейдера разомкнули кольцо и начали обратное движение — словно пришелец сразу двумя невидимыми крючками вытягивал невидимые бирюльки. Карбышев понимал, что губы пришельца сейчас шевелятся, роняя странные звуки, а пальцы плетут причудливую вязь. Он произносил Слово. Слово той силы, которую непременно предстояло постичь — ибо нет на свете силы, которую не сумел бы постичь Советский человек. Ночь потемнела. Застонал, вздрогнул железный наст под сапогами. Затрещал лёд. Огромная глыба земли, замёрзшей воды, стылой грязи начала выламываться из трясины. Несколько коротких секунд — и всё ещё пленный звездолёт поднялся и повис над болотом.
Небо наполнилось блестящей тёмной пылью.
Небо пролилось ледяным дождём.
Вейдер, решивший явить миру «Тень», протянул руки вперёд. Глыба, скрывавшая в себе звездолёт, побежала трещинами. Несколько крупных осколков, вздымая клубы морозной пыли, обрушились на землю. С хрустом осыпались куски помельче.
Ледяной дождь колотил по генералам и Вейдеру. «Тень» освобождалась из плена.
Через минуту, две, — время не всегда имеет значение, — кораблик лишился последних следов обледенения. Голый, беззащитный, но парадоксально хищный на вид висел он над землёй.
Вейдер согнул руки в локтях. «Тень» послушно потянулась вслед за чёрными перчатками своего вызволителя, а затем, повинуясь уверенному движению ладоней, мягко опустилась на место бывшей собачьей конуры. Негромкий, протяжный и невыразимо тоскливый вой пронёсся над болотом. Начавшись с невнятного стона, этот звук постепенно перешёл в глухой рёв и опять сник до щемящего сердце стенания. Воздух наполнился им, но откуда он шёл, определить было невозможно — хитрый Гитлер прятался надёжно.
Рокоссовский как-то смущённо посмотрел на Карбышева, словно искал поддержки.
- Болота иной раз издают очень странные звуки, — сказал Дмитрий Михайлович.
Ему тоже было неловко за невоспитанного пса... за недоверие к Вейдеру ему было неловко. Кроме того, Карбышев чувствовал себя сконфуженно: он не мог предложить чёткого материалистического объяснения тому, что сейчас увидал.
«Не ожидали мы с таким столкнуться», подумал старый генерал, «Думали: проводим, примеримся, оценим фронт работ... Но всё-таки — как? Особый тяговый луч? Внутренняя неонка? Завёл поле под кораблик, дистанционно...»
Пришелец стоял, широко расставив резиновые сапоги и сложив на груди массивные руки; чёрный плащ за его спиной медленно успокаивался. Во тьме низины копошились встревоженные бойцы; другие, разбуженные треском льда и сотрясением земли, торопились со стороны лагеря.
- Лорд Вейдер, — сказал Рокоссовский, — предлагаю пройти в крепость: Вам приготовлено помещение для отдыха и приёма пищи. Я прослежу за тем, чтобы звездолёт взяли под надёжную охрану. Утром мы приступим к ремонту...
- «Тенью» займутся Имперские техники, — глухо отозвался Вейдер, — немедленно. Командование кораблём примет капитан Эклипс. Я возвращаюсь в цитадель Владыки... Иванова.
Он развернулся на взгорке, так резко, что тяжёлый плащ хлестнул Карбышева по ногам.
Пришелец в скафандре успел сделать всего один шаг по направлению к крепости; земля содрогнулась снова, — на этот раз куда болезненней, жёстче, — и одна из секций шестого этажа базы вывернулась наружу лепестками рваного металла. Взрыв расцветил стены резким голубым огнём; по ушам ударила звуковая волна. Из покалеченной секции, кувыркаясь, летели обломки внутреннего убранства.
