— Этот мент, гнида эта еще жива?!

А Ушаков был молодой, полный сил и тянул цепь дальше, спрятав от греха подальше у знакомых в Полесске всю семью. Тогда один его знакомый, редактор областной газеты, сказал:

— Тебе больше в городе не жить. Ты думаешь, они тебе это простят? Никогда.

— Мы их выведем на чистую воду! — запальчиво восклицал Ушаков.

— Эх, — только и махнул рукой редактор. А Ушаков пер и пер тяжелым бульдозером вперед. И обложил Шлыкова, его связи, преследовал по всей России, сажал шестерок и рядовых исполнителей, добирался до взяточников. И постепенно ощущал, что чем дальше, тем больше упирается в глухую стену…

Первое покушение на него было прямо около УВД. Тогда повезло. Но с того часа он всегда держал взведенный пистолет за поясом и гранату, которую заныкал по случаю. Он входил в дом, сжимая оружие, хотя знал, что если убийцы возьмутся за него серьезно — ему не жить. Он привыкал и никак не мог привыкнуть к постоянному напряжению, к осознанию, что смерть ходит за ним по пятам. Это напряжение на сбрасывалось, а накапливалось день за днем. Однажды он понял, что не может вообще смотреть на еду. Перестал практически есть. Потерял килограммов десять.

Его вызвал начальник областного УВД и сообщил, отводя глаза:

— Я тебя больше не могу прикрывать. Ты слишком многим перешел дорогу.

— И что вы предлагаете? — спросил Ушаков.

— Уезжай. Переводись куда-нибудь.

Ушаков был согласен. Он и так многого достиг. Ему удалось пощипать «спрута», охватившего щупальцами область. И пора уходить. Он понимал, что его не убили еще только по той причине, что тогда были последние годы перестройки, но по старым традициям убийство начальника уголовного розыска привело бы к тому, что навалились бы на город все, приехала бы такая бригада из МВД и Генеральной прокуратуры, что всем бы пришлось туго.

А еще ему просто везло. Как повезло тогда, когда нажравшиеся наркотиков уголовники шли в колонии-поселении в Олянино мочить ментов. Да, везет — не везет. Категория мистическая.

Так Ушаков оказался в Полесске, в городе, где жили когда-то его родители. Шлыкова потом арестовали, приговорили к расстрелу. Он получил, что заслужил.

Интересно, в следующий раз, если ему придется бежать уже из Полесска, ему где-нибудь дадут квартиру? Вряд ли. Не те времена. Да и убежать сейчас далеко не дадут. У полесских табачников в общей сложности теневых Доходов — десятки миллионов долларов в год. А шлепнуть начальника угрозыска можно тысяч за десять зеленых да еще потом не слишком дергаться, поскольку уже не те времена, когда убийство милицейского полковников было таким ЧП, что надлежало ставить всю область уши. Сегодня похоронят быстренько, а потом еще в газетах бандитские прихвостни подленькие статейки накропают — мол, просто так никого не убивают, может, и нечист на руку сам убиенный был? Просалютует почетный караул над могилой, закопают и забудут…

От этих мыслей он передернул плечами. Господи, как тяжело всю жизнь ломиться напролом, понимая, что по-другому не умеешь. А сейчас что, на старости лет успокоиться?

Вспомнилась ребристая, черная граната, вдавившаяся в живот. И вспомнилось ожидание того, когда она взорвется… Не взорвалась. Пронесла нелегкая. Не взяли они его… И не возьмут. Пока он жив, будет эту шушеру гнуть, пусть они хоть миллиарды воруют, полки убийц нанимают. Потому что по-другому никак не получится. Поздно менять себя. Поздно… И табачников они додавят. И всю остальную мразь. Только бы немножко развязали руки наверху. Только бы помогли чуток. И все в порядке будет.

— Хороший чай, — сказал он, прихлебывая из чашки,

— Сегодня купила на рынке, — улыбнулась Света. — Английский… Но дорогой безумно… Ох, до зарплаты бы дотянуть.

— Прекрасный чай. — Он поцеловал ее. — Светка, я тебя люблю.

— Ну вот, дождалась. Два года жду.

— Можешь не ждать. Я тебя всегда любил. И всегда буду любить.

Он ощутил, что глаза начинают слипаться. Сказывался стресс — сон наваливался так, что Ушаков был не в силах сдерживать его напор. И он уронил голову на стол.

— Ну вот. — Света погладила его по плечу и чмокнула в затылок…

Арнольд возвращался в свой бизнес, вновь входил в дела, остатки депрессии развеивались, как утренний туман от дуновения ветра. Он ощущал легкость и радость от того, что снова в деле, снова делает деньги.

Странно все-таки получается. Думал ли он, оканчивая военное училище и получая распределение в тмутаракань, что судьба его будет связана с сигаретами? Конечно, не думал. О сигаретах он знал одно — пачка «Явы» стоила сорок, а «Космоса» — семьдесят копеек, и больше знать ничего не желал… А сегодня? Сегодня этот бизнес — его жизнь. Он чувствует себя в нем волшебником, от взмаха руки которого перемещаются фуры, груженные под завязку коробками сигарет, а потом чудом, из ниоткуда растут «зеленые насаждения» — долларовые счета. И от самого этого процесса он ощущал такой кайф, который, наверное, ощущает наркоман, засадивший в вену шприц с чистой наркотой.

Вообще, в те времена, когда Арнольд был лейтенантом, трудно было вообразить, что будет со страной. А страна вдруг развалилась в миг и погребла под своими руинами в том числе и отлично налаженные внешнеторговые связи. Монополия на внешнюю торговлю приказала долго жить. «Союзконтракт», «Союзтабак», «Росторгтабак», «Внешторгтабак» — эти организации меняли вывески и собственников. Табачная торговля еще недавно кормила государство. Теперь она стала кормить прожорливых птенцов гнезда Чубайсова.

Хаос первых «революционных» рыночных лет дал хорошо поживиться на сигаретах всем нуждающимся в длинном добром баксе. Контрабандисты без труда получали трехсотпроцентный навар, гоня сигареты из Германии, Голландии через Россию в Литву и Польшу, где цена на табачные изделия просто запредельная. Ударно работали подпольные заводы на Украине, в Узбекистане, в российской глубинке, производя левые «Мальборо», «Кэмел», «ЛМ» — отвратные на вкус, вредные для здоровья, но упакованные вполне прилично, как настоящие. Правда, подделки владели рынком недолго. Этот товар по бросовым ценам хлынул на лотки, сбивая цену на фирменные сигареты известных табачных компаний, в результате чего пошла длинная череда разборок с московскими табачными магнатами, жившими на экспорте настоящих сигарет. А так как братва занялась сигаретами крутая, то и выяснения отношений проходили с использованием самодельных и штатных взрывных устройств, а также стрелкового оружия самых разных модификаций. Худо-бедно, некоторый консенсус был достигнут. Постепенно почти по всему российскому пространству подделки были вытеснены вполне качественным товаром, которого во всем цивилизованном мире, объявившем войну табаку, в последнее время просто завал.

Сегодня на международном рынке коробка «Мальборо» с пятью блоками сигарет стоит двадцать шесть долларов, то есть чуть больше пятидесяти центов пачка, а если ты покупаешь ее для вывоза из страны, то в некоторых странах тебе делают очень приличные скидки. Пачка «Мальборо» в России стоит почти доллар, в Польше, Литве может стоить и два с половиной доллара. Разница налицо. Зачем делать левую продукцию, напрягаться, если можно покупать на Западе зелье по бросовым ценам? Предложение там опережает спрос, табачные компании готовы сбывать товар на чрезвычайно льготных условиях, ибо в родных странах их хозяев величают не иначе как убийцами и гоняют, как зайцев. Вопрос в том — как бы вывезти все это, чтобы сияющая многократная прибыль не потускнела из-за таможенных поборов? Честно табачным бизнесом может заниматься только тот, кто не хочет хорошо жить. А таких в нем не держат даже в роли огородных пугал. Изворотливый ум российского дельца придумал уникальные способы борьбы с таможенными сборами. И Арнольд, к своей чести, тоже мог похвастаться авторскими правами на парочку таких фокусов.

Тот, кто хорошо знает таможню, знает и то, сколько там дыр, в том числе в правилах ввоза. Проще всего, конечно, прикупить окно на таможне и внаглую тянуть через него фуру за фурой сигареты и раскидывать их по розничным торговцам, многие из которых выстроили свои палатки в приграничном районе, чтобы поляки и литовцы, занимающиеся скупкой по дешевке и обратной контрабандой сигарет, далеко не ходили. Но это достаточно примитивно. Более высокий уровень профессионального мастерства — ввезти в Полесскую область из Германии пустые фуры, якобы полные сигаретами, хотя сами сигареты ушлые ребята давно загнали прямо в Германии — Там разница в цене между сигаретами, которые продаются для вывоза из страны, и теми, которые сбываются в немецких ларьках, чтобы травить легкие правопослушных бюргеров, очень велика. А прохиндеев, мечтающих о легких деньгах, в Германии ненамного меньше, чем в России, тем более их армия постоянно пополняется эмигрантами.