Тут раздался звонок. Шамиль поднял трубку.

— Слушаю вас, — произнес он густым голосом, который в прошлом году ему небезуспешно ставил старейший диктор областного радио.

— Шамиль, брат, — в трубке послышалось какое-то хрюканье. — Это я.

— Я уже понял, что это ты, Шар.

— Тут пидоры наехали, да… Наехали, представляешь, на меня. Пидорня такая…

Шар успел надраться с утра и еле вязал лыко. Да, под'износился парень на бандитской работе. Он верховодил шайкой по торговле крадеными автомобилями и прикрывался в многочисленных разборах авторитетом Шамиля, отстегивая ему кое-какие деньги.

— Тут ко мне азербайджанцы приходили, интересовались, кто такой Шар, — спокойно произнес Шамиль. — Так кто ты?

— Азербайджанцы, да?.. Они что, меня пришить хотят, да? — жалобно простонал Шар.

— Хотят…

— Суки… Суки черные… А ты что, Шамиль?

— Я им сказал, что ты из наших близких.

— А они что?

— Отвалили.

— Отвалили, да…

— Зарвался ты, Шар. Со всеми на ножах. Лечить тебя пора.

— Да не на ножах я ни с кем. Суки, все на меня прут. — Дар всхрюкнул еще жалобнее. — Шамиль, ты же меня знаешь…

— Знаю…

— Не отдавай меня никому… Пожалуйста.

— Ты еще зарыдай…

— Шамиль… Я же за тебя, — Шар всхлипнул, — кого хочешь…В дугу!..

— Не отдам.

— Спасибо, Шамиль. Ты мне друг. Друг, да…

— Все, пока. — Шамиль положил трубку и кивнул на телефон Гутману. — Еще один клоун.

Да, это была еще одна забота. Чем выше забираешься, тем больше вокруг тебя вьется мошкарой людей, за которых надо отвечать. И сдавать этих людей никому нельзя, поскольку если начнешь их сдавать, то люди побегут к твоим врагам. Шар — козел натуральный. Пора его укорачивать чуток. По-свойски.

— Ладно, что по Кумаринскому району?..

— Деньги перевели. Продукты закупаются, — начал перечислять Гутман, наизусть выдавая цифры, будто в голове его щелкал калькулятор.

— Ты меня цифирью не загружай, — оборвал Шамиль. — Культурная программа?

— Казачий ансамбль будет. С шашками. С дикарскими плясками. Людям нравится. Навевает мысли о патриотизме, — ухмыльнулся Гутман.

— А чего? Во время выборов сработало.

Выборы в Кумаринском районе — это была песня души. Это был триумф. Именно тогда Шамиль ощутил, что весь мир у него в кармане. Что он может все. Тогда ему Удалось протолкнуть одного из своих корешей, сидевшего вместе с ним за хозяйственные преступления, в главы районной администрации. Менты что-то пытались возражать, все уши народу прожужжали: вы голосуете за уголовника, который мало того, что сидел, так еще и сейчас занимается преступным промыслом, кореш Шамиля, его марионетка. Мол, за бандита Шамиля голосуете. Но куда им тягаться с большими деньгами?

Ух, сколько шамилевцы тогда баксов полновесных в средства массовой информации уронили, творя из пустоты образ народного защитника, пострадавшего от большевиков за предприимчивость и теперь мечтающего создать отдельно процветающий оазис в масштабе района на территории нищей России! И перспективы кандидат в главы администрации ошалевшему от счастья лицезреть его морду народу расписывал — Остап Бендер мог бы отдыхать. Все стены, каждый столб и трансформаторную будку ребятишки, щедро оплачиваемые предвыборным штабом, обклеили плакатами и листовками, с которых мужественно и строго взирал невинно пострадавший от большевиков кандидат. Пенсионерам к пенсии денежек подкинули и еще пообещали. Работягам несколько цистерн пива и водки выкатили — залейся, трудовой люд. В результате кандидат от партии Шамилевой собрал восемьдесят процентов голосов, и теневой табачный воротила получил свой подконтрольный приграничный район. Времени ему много не понадобилась, чтобы развернуться там во всю ширь, начать подминать под себя и торговлю, и таможню. С милицией, правда, загвоздка вышла — назначили туда цербера упертого и деньги не берущего. Но рано или поздно, табачный король был в этом искренне уверен, и с райотделом внутренних дел все вопросы будут решены. Потому что он, Шамиль, уже власть, а не просто намывший в мутной воде баксов бывший официант.

Через неделю должны были состояться торжества, посвященные годовщине избрания главы кумаринской администрации. И на этот праздник шамилевцы денег решили не жалеть. Благо все расходы, вложенные и в избирательную кампанию, и в предвыборные и последующие массовые народные пьянки, окупились с лихвой.

— Теперь главное, Шамиль Идрисович, — доложил Гутман. — Звонили из администрации губернатора… Определена дата торгов за квоты. Двадцатого числа.

— Так… — Шамиль что-то прикинул мысленно и удовлетворенно улыбнулся. — До этого времени надо многое успеть. Крылышки кое-кому подрезать, а, Интеллигент?

— Успеем. Если не будет неожиданностей. Зазвонил сотовый телефон.

— Слушаю, Зайнутдинов, — произнес Шамиль.

— Шамиль, — послышался голос одного из ближайших помощников табачного короля. — Тут наш человек звонил… Ну, ты понимаешь, кто, да… На «Титан» налет намечается.

— Какой налет?

— УБОП с розыском.

— Неймется тварям… Там что-то нас может коснуться?

— Не знаю.

— И кто это в ментовке удумал — «Титан» бомбить? — прошипел Шамиль.

— Наверное, Ушаков со своими шакалами.

— Нет, ну долго они еще будут кровь нам портить, а?

— Пока живы.

— Надо начинать их придавливать, а? — задумчиво спросил Шамиль.

— Давно пора.

— Ладно. — Шамиль выключил сотовый, бросил его с размаху на стол, так что тот проехался по полированной крышке и остановился в сантиметре от края. Головная боль вернулась снова.

— Сявки, — в сердцах бросил он. — Ох, не вовремя. Как же не вовремя…

Налет на «Титан» имел несколько последствий. Перво-наперво информация подтвердилась — в гараже заместителя директора частного охранного предприятия оперативников терпеливо дожидался ящик с семью килограммами двумястами граммами тротила — восемнадцать четырехсотграммовых тротиловых шашек. Шестаков, естественно, от богатого запаса взрывчатых веществ упорно открещивался, упирая на подлую провокацию со стороны милиции, а адвокаты уже обивали пороги судов, подмазывая долларами честных независимых судей, дабы изменить меру пресечения, но пока атаки эти Ушакову удавалось отбивать.

Самое любопытное в этой ситуации было — почему прямо перед шмоном заместитель директора «Титана» успел умотать с работы, прихватив наиболее конфиденциальные документы, которые могли свидетельствовать о не всегда законной деятельности ЧОПа. На этот вопрос сам Шестаков объяснения давал путаные — вроде того, что захотелось покататься на новенькой машине по городу. Но у деловых людей подобные желания сами по себе не возникают. А возникают они, как правило, когда добрый дядя в погонах пришлет добрую весточку. Добрых дядь последние годы в милиции становится все больше.

Загадка разрешилась быстро и самым неожиданным образом. Техническим службам УВД удалось проконтролировать звонок на сотовый телефон Шестакова. Открытым текстом осведомитель заявил, что оперативная группа уже в дороге и пора делать ноги.

Выяснить, кто звонил, удалось без труда.

— Как он нам говорил? ФБР своих мафиози по тридцать лет разрабатывает, — взъярился Гринев.

— По тридцать, — кивнул Ушаков.

— Разработчик хренов. Сволочь. Я бы ему своими руками пасть его поганую порвал. Не, ну свой, но хуже голубого какого-то запущенного. Сволочь! — Гринев не мог успокоиться.

— Конечно, сволочь.

— И что с ним теперь делать? Расстрелять во дворе УВД?

— Не дадут.

— Я бы расстрелял.

— Я знаю.

Давно доходили смутные слухи, что у начальника отдела по борьбе с бандитизмом УБОПа Гурина, можно сказать, правой руки начальника Управления, какие-то внеслужебные отношения с предводителями полесской братвы. Но они списывались на то, что оперу приходится общаться все больше не с учеными и артистами, а именно с братвой. Ушаков, несмотря ни на что, все-таки думал, что отдел по бандитизму действительно собирается бороться с бандитизмом. Но этот телефонный звонок окончательно поставил все на свои места.