Я тянул руку дальше, а вслед за язычком огня начала гнуться сама свеча, притом что я не касался её. Если профессор прав, и в голове у меня сидит магосимбиот, то он сейчас проявляет самые простые реакции на внешние раздражители. А раз проявляет, то его можно выдрессировать. Главное — найти общий язык.

— Мы с тобой одной крови, ты и я, — пробормотал я по-русски присказку из старого мультфильма про Маугли.

А потом свеча, Агата и комната поплыли перед глазами и я вырубился.

Очнулся я в том же помещении, что и отключился. Во всяком случае, расписной потолок и действующие лица были те же. Надо мной склонились Лукреция с храмовницей. Катарина держала в руке небольшую склянку, резко пахнущую аммиаком.

«Система, сколько я был без сознания?» — спросил я, едва шевеля губами. Она и так считает нервные импульсы и конвертирует их в слова.

«Запрос некорректен. Показания головного мозга не менялись».

— Странно, — пробурчал я по-русски и вслух, а потом осторожно сел. Голова кружилась.

— Юрий, ты яси? — тихо спросила Катарина. Она держала в руках какую-то склянку и крутила в пальцах пухлую пробку.

— Дай ему ещё раз нюхнуть, — залезла через плечо с советами Урсула. — Дай ещё нюхательной соли, чтоб совсем очнулся, а то разговаривает сам с собой.

— Всё прочь! — раздался со стороны голос госпожи Агаты, и женщины отошли от меня.

Пожилая волшебница села на кровать и положила мне руку на колено.

— Как себя чувствуешь? Ты всё время бормотал слово «симби мот». Бился. Пытался на себе одежду сорвать. Кричал, что не хочешь. Чтоб вынули гадость. Что это?

— Симбионт, — протянул я, тяжело встал с кровати и, шатаясь, направился к зеркалу. Там начал сам себя осматривать, даже рот открыл. Но ничего не нахолодил, ни отверстия, через которые он мог проникнуть, ни саму тварь.

Руки сами собой легли на живот, где чудился зародыш инопланетного монстра, и он вот-вот сломает мне грудную клетку или вспорет изнутри живот и вылезет на свет Божий. Вернее, выскочит под сень Небесной Пары. А ещё вспомнилась глубоководная мокрица, живущая под языком у рыб. Она выгрызает язык и сидит вместо него.

К горлу подкатил ком, усугубляя общее самочувствие. И тем страшнее становилось. Хотелось всю эту магию послать к чертям, в бездну, в п…у Изохеллы. Вот в неё самую.

— Госпожа Агата, — произнёс я, нервно сглотнув этот самый ком, — а правда, что внутри мага живёт нечто, что помогает колдовать, эдакий посредник между душой человека и остальным миром? Вы же должны это знать. Вы всю жизнь колдуете.

Волшебница некоторое время молчала, нагнетая нервозность. Все остальные смотрели на неё, не решаясь шевельнуться. Наконец она вздохнула и ответила:

— Сложный вопрос, — Агата свела руки, коснувшись кончиками пальцев одной руки кончиков другой. — Многие им задаются. Всем интересно, почему одни могут колдовать, а другие нет. Ведь все мы люди. И мнения разнятся очень сильно. Кто-то говорит о божественной частице, кто-то о рождённом в бездне зле, кто-то ставит людей выше естества. Нет единого мнения.

Магесса снова замолчала, а потом медленно встала с кровати и подошла ко мне. Я глядел на её отражение в зеркале, но поворачиваться боялся. Не знаю, как объяснить. Этот страх был иррациональным, даже суеверным. Я словно дремучий средневековый крестьянин, оказавшийся на шабаше чужих и нечисти. Осталось только упасть на колени и молиться. Вот только кому? Раньше в богов я не верил, а здесь они есть, эти самые боги и богини. Но родные божества либо дома остались, либо вообще в коме до конца света. Местным же богам нет желания молиться. Буду атеистом, паникующим атеистом, верящим в чужих, симбионтов и альтернативные реальности.

— Знаешь, — продолжила волшебница, — мне повезло. Я даже не помню, когда ощутила дар. Говорят, родилась с ним. Ко мне с младенчества сами собой прыгали в руки леденцы и игрушки. Я ещё не умела ни говорить, ни ходить, а уже могла оттолкнуть от себя крысу, выскочившую на середину комнаты, и одной лишь волей остудить горячую кашу. Потому, разумеется, я и в Магистрате. Но те, кому не повезло, отчаянно искали ответы. Я читала записи одного еретика, который потом пропал без следа, хотя говорят, видели его в одном из монастырей ордена на самом пограничье в рясе летописца. Так вот, читала, и мне запомнилось одно сравнение. Он писал, что есть в наших прудах и омутах, коих очень много возле каждого городишки и каждой деревушки, водная ящерка, сиречь саламандра. И странное дело, из одних и тех же икринок вылупляются одни и те же твари. Но одним суждено всю долгую жизнь плавать в воде и обладать жабрами. Они даже мечут икру, но всегда остаются, словно ящерные младенцы или же головастики лягушек. Другие же в один прекрасный либо ужасный день, это смотря с какой стороны посмотреть, вдруг отбрасывают жабры и делают первый глоток воздуха и более не могут уже без него. И они тоже мечут икру, и из этой икры вылупляются личинки, неотличимые от прочих, и не ведомо, обретут они тягу к небу и земле обетованной, или останутся в своём пруду до конца своих дней. Так и люди. Одни могут всю жизнь прожить и умереть обыкновенными, а другие обретут чары. А живёт ли в нас нечто, что помогает стать волшебницей либо волшебником? Да, пишет он. Но это неосязаемо и незримо.

Агата замолчала и положила мне на плечо руку.

— Ты теперь аки младенец, который явился из утробы матери и сделал первый крик. Так научись же, помимо этого крика, ещё и говорить с этим миром. Научись затаивать дыхание, когда возникнет на то нужда. И научись кричать ещё громче. Ведь теперь ты можешь.

Я повернулся к волшебнице и перехватил за запястье свою обожжённую руку, которая тлела ноющей болью. Магесса не ответила на мой вопрос. Впрочем, отправлю эту байку профессору, пусть подумает. Фольклор порой тоже несёт в себе зёрна истины. А сам буду думать, что во мне живёт энергетический симбионт, с которым нужно управляться так же, как и Системой. Пусть это будет моя личная школа Симбионта.

— Спасибо, — произнёс я и слегка улыбнулся, так как в этот момент за стеной раздался протяжный женский крик, и это был не крик боли.

Хорошо людям, не проблемами заняты.

Я снова развернулся к зеркалу, упёрся в него ладонями и ткнулся лбом. Наличие дополнительной сущности во мне не доказано, но если хоть немного допускается её существование, то во-первых, нужно принять меры предосторожности, а во-вторых, выжать из падлю́ки все сто процентов коэффициента полезного действия. Но и к этому нужно подойти с умом, не забывая про импровизацию, если что-то пойдёт не так.

«Система, ввод нового протокола. Отфильтровать из общей информации со всех сенсоров и датчиков те, что соотносятся с моей нервной деятельностью. Вывести отфильтрованное в отдельный поток данных. Перевести поток на процедуру повышенного эвристического анализа. Протокол назвать «Моя магия». Цели поиска: проявление признаков управления внешними явлениями при помощи нематериальных элементов, синхронизированных с моей нервной деятельностью. Запустить протокол «Моя магия»».

Отдав распоряжения, я отлип от зеркала, выпрямился и провёл рукой по волосам. Те были мокрые, словно я пятёрку пробежал.

— Госпожа Агата, — произнёс я, медленно повернувшись, — что вы советуете начинающим колдовать детям?

— Верить в себя. Вера в богов — это хорошо, но вера в себя пользы порой больше приносит, — с улыбкой произнесла женщина.

Я ухмыльнулся и сделал поклон. Честно, ожидал чего-то куда большего. Не знаю, какого-нибудь вводного расклада по умениям и навыкам, как в компьютерной игре, или той же мудрых откровений, каких Фродо получил от эльфийки Галадриэль. Нет же, только ожёг руки и банальное «верь в себя».

— Благодарю вас, но нам пора. С вашего позволения.

С таким словами и ощущением лёгкой контуженности я вышел из обитой тканью и пахнущей благовониям комнаты. Куда дальше? В имение, конечно. К этому времени должны уже подвезти припасы и новое оборудование. Обидно конечно, что не смог узнать подробности, но зато убедился в факте наличия силы, и это хорошо.