— Но ведь пока тихо. Ни волнений, ни толп с вилами и факелами, — произнёс я упавшим голосом.

— Ты забываешь социальную инерцию. В столице все притихли в ожидании событий, повылазили асоциальные элементы, пользующиеся тем, что властям не до них. До провинций волна беспокойства ещё не докатилась. Перед Коруной встали войска. Орден хранит молчание. Гильдии тоже никого не поддерживают. Пилота придётся спасать самим. Но самое хреновое, что он по закону подлости упал в одном из этих долбанных проклятых мест. Местные называют его Чёрный Овраг. Вот как специально упал. А что до волнений, так мы же не зря взяли с собой целую графиню. Она наш щит на подобный случай.

— Баранцо негро, — произнёс я название на местном и добавил. — Не самое сильное место, но сгинувших очень много. Там какая-то совсем уж жёсткая тварь живёт.

Я застонал и провёл ладонью по волосам.

— Не умирай, — язвительно произнёс генерал. — Ты сейчас в самом лучшем положении. Если случится форс-мажор, и действительно придётся эвакуировать базу, то мы можем не успеть к закрытию портала. Тогда ты сможешь устроиться в гильдию магов, а вот я вряд ли куда смогу приткнуться. Баронов без баронств здесь и без меня много. Андрюха тоже останется не у дел. Кстати, я на всякий случай приказал сложить в самолёт чертежи простейших устройств, книги по металлургии и основам электротехники. А ещё в самолёте золото на десять миллионов рублей из моих личных сбережений и медикаменты на случай эпидемий чумы и тифа.

— Не такой вы и нищий, господин барон, — произнёс я, понимая, к чему клонит генерал. Лично я при таком раскладе вложил бы деньги на сохранение леди Ребекке, как пухленькая оруженоска Клэр.

Снова возникла затянувшаяся пауза.

— Тащ генерал, а как я найду самолёт и пилота? Если кукурузник упал в густом лесу, то мимо него можно годами бродить, но так и не заметить.

— Лена, — коротко пробурчал Пётр Алексеевич, и ночная охотница закатила глаза.

— Может, не надо? А то каких-нибудь магических вирусов нахватаюсь.

— Лена! — прорычал начальник базы, и спезназёрка зло сверкнула в мою сторону глазами, а потом в моей голове прозвучал странный отрывистый писк.

Одновременно с этим подала признак присутствия система:

«Обнаружено беспроводное подключение. Обнаружен аварийный маячок»

«Ты меня слышишь?» — раздался голос Лены, хотя она сидела молча, и даже не шевелила губами.

— Так нечестно! — прокричал я, вставая с места. — Почему мне не сказали о такой функции?!

— Сядь, — снова прорычал генерал. — Никто не знал, как отреагируют местные на радиосигнал, исходящий от человека. Потому функцию временно блокировали, а чтобы вы не залезли своими шаловливыми ручонками, вам не сказали, но Лена имеет больший приоритет, и дистанционно включила опцию. Или ты думаешь, она наших соотечественников ночью в лесу или городе на ощупь или по запаху ищет?

Я приземлился на стул и, поглядев в сторону спецназёрки, заговорил без слов так же, как отдавал приказы системе:

«Сучка ты, крашенная. А если пилот мёртв?»

«Маячок всё равно будет работать ещё две недели», мысленно отозвалась землянка.

Я закусил губу и покачал головой.

— Тащ генерал, мы всё равно не справимся вдвоём. Пусть Лена с нами пойдёт.

— Нет. Она со мной. Ты возьми с собой Урсулу и Лукрецию. Скажи, что там золото для её титула. Она сама побежит впереди мотоцикла.

— Мы не влезем вчетвером, — огрызнулся я.

— Блин, Юра! Это в городе нельзя вчетвером. Я в деревне в гостях был, там на мотоцикле с люлькой впятером рассекали, и ничего. А здесь гаишников и подавно нет. Так что не компостируй мозг, езжай! А мы тихим сапом двинемся к обители проклятой королевы, чтоб попытаться перехватить или хотя бы притормозить сектантку до вашего возвращения.

Я снова встал и отошёл к окну, за которым уже светало, а потом вытянул руку в сторону свечи и щёлкнул пальцами, там сразу же погасло, погрузив комнату в полумрак. А я открыл ставни, впуская внутрь свежий воздух, утренний серый свет и новый день.

Я смотрел на Катарину, которая сидела на кровати и прижимала к себе подушку. Пальцы храмовницы стискивали ткань с такой силой, что казалось, это когти хищного зверя, впившиеся в плоть невинной жертвы, и вот-вот брызнет кровь, а на пол повалятся не птичий пух, а потроха. Зло поджатые губы, нахмуренные брови и насупленный нос в желтоватом свете волшебной свечи придавали девушке демонический облик. Подрагивающие на стенах тени довершали эту мрачную картину.

— Давай… сбежим, — отрывисто произнесла она и зыркнула на меня исподлобья, блеснув пожелтевшими, как у дикого зверя, глазами. — Зачем нам этот непонятный самолёт? Зачем слушать барона? Зачем всё это, если ты умрёшь?

Я медленно покачал головой, а Катарина отбросила в сторону подушку и рывком встала с кровати, раньше, чем ни в чём не повинная подушка со шлепком ударилась о стену и упала на пол, роняя перья и пух, как подстреленный в полёте лебедь.

Девушка стояла передо мной полностью обнажённой, но после стольких ночей, проведённых вместе, ей нечего было стесняться.

Она подошла, подняла руки и осторожно запустила пальцы в мои волосы, а потом прильнула щекой к моему лбу.

— Давай сбежим.

— Куда? — тихо спросил я, продолжая стоять, опустив руки.

— В Нобию. Или в пограничье. Там нас не найдут, — прошептала она и начала гладить мои волосы пальцами. — Если не сбежим, то не вернёмся из Чёрного Оврага. Мы там сгинем, оставив только обглоданные кости. Чёрный Овраг — суть воплощение самых жутких кошмаров. Твой Чужик — невинный младенец в сравнении с обитающими там духами, охочими до людских душ и человеческой плоти.

Девушка замолчала и нервно сглотнула, а когда снова заговорила дрожащим голосом, я понял, что она плачет.

— Только-только нашла человека, с которым готова провести остаток жизни, и он хочет отправиться на верную смерть, — прошептала Катарина, и я почувствовал, как мне на щеку упал слеза — её слеза.

— Катюша, если мы не пойдём, то всё равно умрём. Безумная довершит начатое и выпустит зло, направленное на всех халумари. Нас не станет, как не стало лошадей, уничтоженных проклятьем восставшей гильдии магов, о штурме которой ты рассказывала.

Катарина проглотила слёзы и крепко прижала меня к себе.

— Тогда я с тобой. До самого конца. Я не отпущу тебя одного даже в бездну.

— Мы не умрём, — произнёс я, подняв руки и положив их на талию девушки. — Но если и суждено, то ты должна жить. Я тебя не держу, ты свободна и можешь идти. Тебя не осудят.

Храмовница не ответила, но её пальцы отпустили голову и скользнули ниже — под мою рубаху. С треском лопнули нитки, и на доски пола с глухим стуком упала пуговица.

— Катюша, я не смогу сейчас.

— Ты должен, — прошептала она, скользнув руками ниже. — Я слышала, как помочь мужчине, когда он взволнован или испуган.

— Не могу, — повторил я, чувствуя, как её пальцы проникли под гульфик.

— Если ты умрёшь, я хотя бы выношу под сердцем твоё дитя, — произнесла храмовница сквозь слёзы и попятилась, не выпуская меня из своих объятий, а потом мы рухнули на кровать. Я не сопротивлялся…

***

— И вы лишите меня такого приключения?

Профессор Глушков оглянулся и посмотрел на спускающегося по лестнице Винсента. Архивариус Круга, разумеется, не мог не подслушать разговор.

Пухлый маг был одет по своему обыкновению в одежду светлых тонов, а ещё через его плечо была перекинута резная, богато украшенная резьбой деревянная вещица, очень похожая на коромысло, а с её концов свисали расшитые разноцветным бисером дорожные сумки.

Профессор, который тоже держал в руке рюкзак, и был одет в походную одёжу, поглядел на стоящую рядом с ним и вооружённую до зубов Констанцию. Волшебница перевела взгляд на своего компаньона, но быстро вернула взор на архивариуса конкурирующей гильдии. И слово осталось за Артёмом Викторовичем.