Урсула подтащила жертву к костру.

— Ну, у кого мои деньги?

— Вон, у неё, — показала рукой солдатка.

Все замерли и с любопытством уставились на нас и на эту парочку. Кто-то даже замер с ложкой у рта.

Женщина, трясшая на ладони игральные кости, упёрла руку в бок.

— Можешь её придушить — давно руки чесались; но костяную добычу не отдам: она священна, Двуликая мне в защитницы!

Урсула насупилась, соображая, что делать. Если полезть в драку, то весь отряд встанет на защиту противницы.

— Слышь, Вита, я тебе за каждую серебрушку две дам. Верни.

Женщина поглядела на своих подружек, облизала губы и надменно задрала голову.

— Пять. За каждую.

Урсула разразилась длинной тирадой, а потом добавила.

— Дожила на старости лет! За своё же добро торгуюсь.

Мечница похлопала себя по кошельку на поясе, а потом снова взвыла.

— Это, юн спадин, не одолжишь немного серебра?

— Тётя Урсула, ты же жалование получила, не так ли? — спросил я, улыбнувшись слегка растерянно.

— Так это, юн спадин, я же в столице всё через банк муженьку отправила. Я же не пропойца какая.

Я покачал головой.

— А те, что за сказки дал?

— Юн спадин, я потом расскажу.

Я усмехнулся и достал из кошелька мелочь, положив на протянутую ладонь старой мечницы. Деньги быстро перекочевали от неё к другой солдатке, а в руках осталось несколько серебрушек; иные были весьма поцарапанного и даже не товарного вида.

Урсула, готовая вот-вот взорваться от возмущения, взяла из горсти одну, снова схватила воровку за косу и сунула ей под нос серебрушку.

— Видишь?! Видишь?! Это чеканка герцогини да Кур! Таких больше не чеканят! Я её в трофее из казны графини Шанорской взяла, когда брали крепость! А эта из нобийского похода! Монета третьей династии чёрных королев! Ты не просто деньги взяла — ты всю мою жизнь украла! Даже голодная и сто лет трезвая, я не расплачусь этими монетам ни с кем!

Урсула сжала монеты в кулаке и несколько раз ударила воровку по лицу. Нос хрустнул, потекла кровь.

— Проваливай! И не забудь, сколько мне должна! А если в числах путаешься, спроси у халумари, он умный!

Мечница тяжело вздохнула и пнула жертву под зад, отправляя в траву. Урсула быстро высыпала монеты и серебряные колечки на ладонь и быстро их пересчитала.

— Эй! Тётя Урсула, сыграем?! — раздался весёлый возглас со стороны солдаток. Звавшая мечницу протянула в нашу сторону деревянную кружку с игральными костями.

— Не-а, — убирая сокровище за пазуху, ответила Урсула, — меня благородные дамы и господа за один с ними стол позвали.

Мечница поправила поддоспешник с таким видом, словно это был смокинг для театра, а потом недовольно посмотрела на рукав.

— От гадость! Кровью испачкалась!

Я улыбнулся, взял Катарину за руку и направился к столам, где уже дымилось блюдо с запечённым на костре крокодилом, нарезанным сыром и похлёбкой из бобов с копчёностями. Настала моя очередь умничать.

За столом я дождался, когда все, включая пришедшую из фургона Лену, не рассядутся, а потом с пафосным видом вытянул над скатертью руку. Не с первого раза, но всё же получилось. Тарелка рывками подъехала ко мне, словно была с железным донышком, а под столешницей водили магнитом. Правда, я чуть не расплескал всю похлёбку, но это дело наживное. Так же подвинул вилки, ложки и ножик.

Рядом сидела Катарина, сверкающая, как начищенная медная бляха. Ей явно льстило, что у меня получалось колдовать: мол, ее мужчина не хухры-мухры, а настоящий чародей!

За столом были генерал, Лена, Лукреция с Мартой и Андрей. Теперь к ним присоединилась и наша троица. На столе рядом с начальником стоял открытый ноутбук, и начальник иногда что-то набирал, осторожно, чтоб не запачкать, клацая клавиатурой.

— Молодец, пять баллов! — произнёс Пётр Алексеевич, вертя в руках многофункциональный бинокль. — Прогресс налицо. А теперь подумай над одной задачкой. Впереди проклятое место, и там нас явно ждут. Считай, что на экзамене, а то похвально, что ты того Джека не бросил — русские своих не бросают, но головой тоже надо думать. Вопрос: что будешь делать?

— Ждут? — переспросил я.

Весь момент торжества растаял, как дым. Я так радовался достигнутому успеху, а сейчас все коту под хвост.

Генерал протянул мне бинокль, и я сразу приложился к нему, сменяя режимы. В обычном оптическом канале ничего не было заметно, а вот в тепловизионном высветился с десяток фигур, похожих на человеческие. Они стояли среди кустов за рекой и наблюдали за нами.

— Ну, какое решение?

— Это засада? — переспросил я, глянув на генерала.

Тот кивнул. Я опустил голову и положил на колени бинокль, начав тереть пальцами кнопку переключения режимов. Да, задачка не из лёгких: с одной стороны, нам туда нужно, а с другой — это как лезть в пасть крокодилу, зная, что он там.

— Речка — граница проклятого места. За ней начинаются владения Вечноскорбящей матери. Они не сунутся к нам, и можно попробовать обойти до изгиба реки, где ближе всего к центру, и снять показания оттуда.

— Ты уверен, что не сунутся? — хмуро сверлили меня взглядом генерал.

— Нет, — покачал я головой. — Не уверен. Но тогда можно уйти подальше.

Пётр Алексеевич вздохнул и потянулся за вилкой.

— И тогда мы будем в самом уязвимом состоянии — на марше.

— Тогда подготовить оборону, — предположил я.

— Думай, Юра, — произнёс генерал, украв мою фразу. Со стороны она принимала несколько иной акцент. Теперь слова казались укоризной.

— Атаковать первыми?

— У тебя что, магия мозг вытесняет? Они нам пока ничего не сделали, если атакуем, могут выставить справедливую претензию, что мы агрессоры.

Я провёл руками по волосам на затылке, вздохнул и выдал новое предположение:

— Тогда только один вариант: нужно подготовить лагерь к обороне, а затем послать переговорщика, чтоб нас пустили поближе. Если не получится, то переговорщик бежит назад, заманивая противника в ловушку.

— Троечка с плюсом, теперь детали, — кивнул генерал и наколол на вилку кусок мяса. — М-м-м, совсем как утка! — выдал он вердикт по поводу крокодила. Надо будет потом рецептиков поискать, чтоб сделать с начинкой.

Сидевшая за спиной Лукреции Марта замычала и показала на что-то. Генерал поддел тушку рептилии; оказалось, что та была зашита, а в щелях виднелись овощи. Сельская ведьма при виде улыбки генерала сама заулыбалась и начала крутить в руках уголок фартука. Она вообще в последнее время часто вздыхала, а порой сядет где-нибудь неподалёку, так, чтоб ее видно было, и сидит, потупив взгляд и глупо улыбаясь. Казалось бы, матриархат матриархатом, но Пётр Алексеевич имел титул барона, и разница в социальном положении была очень велика. Уж не знаю, чем он ведьме приглянулся, ведь он намного старше неё, даже если не принимать в расчёт те придуманные триста лет. Впрочем, земляне всегда выглядели моложе своего возраста, и в свои шестьдесят генерал смотрелся на сорок с хвостиком.

А сам генерал старательно делал вид, что не замечает Марту. Но даже той похвалы хватало, чтоб ведьма расплылась в улыбке и краснела, как девственница на смотринах.

Лукреция же этого откровенно не одобряла, цыкая на свою служанку, иногда даже без повода, хотя открыто злость не проявляла. Она просто напоминала: мол, знай своё место, деревенщина.

Я глянул на Катарину, которая взяла у меня бинокль и теперь разглядывала через него все вокруг.

— Ух, ты! А это волшебную силу в людях чует?

— Нет, он чует тепло живых тел и нагретых вещей.

— Какая яси вещь! — восторженно протянула храмовница, повернувшись в мою сторону и уставившись на меня в упор. — А ты через эту смотрелку очень смешной. У тебя сейчас щёки пылают.

Я не стал отбирать у девушки новую игрушку, а вместо этого снова почесал в затылке над задачкой генерала.

— Тогда переговорщика нужно упаковать в доспех под самую завязку. Но кто пойдёт? Это ведь опасно.

— Угу, — снова кивнул Пётр Алексеевич, уплетая мясо с хлебом и лёгким вином. — Мужчин они не считают за нормальных людей. Рыцаршами мы рисковать не можем. Лукреция тоже не вариант. Остаётся только твоя Покахотнас.