На груди теперь красовался подвешенный на золотой же цепочке жетон прогрессора: на аверсе перо и книга, а на реверсе Солнце с Месяцем в профиль, сделанные в виде человеческих лиц и совмещённые в одном и том же круге. Но синий жилет более подобал магу, нежели барону. Ему уместнее было бы иметь красный, но, увы, не было.

— Нахрен нам нужны эти демонюки? — грубо спросил Пётр Алексеевич, держа в руке вилку с куском мяса.

Малый совет мы организовали на первом этаже постоялого двора, занятого со слов хозяйки ещё двумя группами постояльцев. Трёхэтажное заведение котировалось по местным меркам как четырёхзвёздочный отель у нас, в том плане, что при необходимости можно было арендовать на срок пребывания временного слугу для бытовых нужд и походов по лавочкам. Цена на двор была выше средней, но других свободных мест в этом городишке не осталось. Праздник, однако, и со всех прилегающих деревень прибывали желающие побывать на ярмарке и праздничном фестивале. А это были не только крестьянские семьи разной степени зажиточности, но и купцы, мелкие помещицы с семьями, священнослужительницы и чиновницы разных сортов и чинов.

Поздний ужин мы совмещали с совещанием на первом этаже, где кухня совмещалась с обеденным залом вполне приличного вида. Всё вычищено и вымыто до блеска. Пол по обыкновению этих мест не дощатый, а земляной, покрытый отборной брусчатой, по которой ходить было достаточно приятно. Пол был прохладен, что пришлось кстати после дневной жары, и даже открытый очаг не добавлял духоты.

В военный совет входили: генерал, я, Андрей, Клэр, Ребекка, Лукреция, Катарина и Лена. При первом нашем появлении на пороге таверны хозяйка увидела гербы знатных особ и в панике забегала, давая затрещины прислуге. Из закромов сразу же нашлись и вино, и свежие овощи, и мясо. На огонь сразу же возник новенький медный, а не чугунный, котёл, в котором начали готовить похлёбку с мясом, где оное составляло чуть ли не половину объёма. А целый золотой чаевых расшевелил прислугу настолько, что на белую скатерть на столе меняли уже третий раз, а хозяйка ловила каждый наш взгляд с видом вышколенного метрдотеля. При этом она тактично держала дистанцию, ведь невежливо подслушивать разговоры господ, можно и головы лишиться.

Одна наша соседка, приличного вида матрона, сидела в дальнем углу и наслаждалась яичницей, вином и живой музыкой, которую самозабвенно наигрывала парочка юнцов: один с мандолиной, другой — совсем ещё малец лет восьми, вооружённый бубном.

Между ней и нами, точно посередине зала разместились Урсула с дочкой и Герда. К ним подсели две здоровенные бабищи-вышибалы. На столе рядом с большим подносом мяса и хлеба и литровыми глиняными кружками с очень слабеньким пивом, которое употребляют так же, как на Земле квас, легли кинжалы, пистолеты и мушкетон. Завязался шумный диалог, первую скрипку в котором вела, конечно же, Урсула.

— …вишенку, значит, за сто шагов сбивает. Во чё значит халумарская работа…, — донеслось до меня. Недоверчивые вышибалы придирчиво крутили один из образцов оружия в руках. Одна из них удивлённо качала головой, мол, токая работа. А мечница совсем уж разошлась, начав рассказывать, как они бились против полчищ на Золотом Ручье.

— Они не отстанут, — пробурчал я, глянув на сидящего возле моих ног Чужика. Монстр уже даже не шкодил, так как ему кинул аж два самодельных кольца, наполненных силой.

— А я говорила, — покачала в воздухе пальцем Лукреция, — духа несложно призвать, сложно от него потом избавиться.

— Знаю, маэстра, — снова пробурчал я и уставился на армейский котелок с водой, который стоял передо мной. Я держал по бокам от него ладони и пытался сосредоточиться.

— Юра! Зачем тебе котелок? Сейчас и так воды дадут, — огрызнулся Пётр Алексеевич и отправил в рот кусок мяса.

— Хога́р инвизи́бра, — проговорил я на старом диалекте и пояснил: — Незримый очаг. Воду грею.

— Магией?

— Угу.

— Ну, хоть какая-то от тебя польза, будешь кипятить воду для чая и для бритья, а то холодной бриться уже устал.

Я бросил взгляд на начальника. Что-то он какой-то нервный последнее время. Первое время вообще навеселе был, а сейчас словно старый ворчливый дед.

— Значит, по демонам предлагаю послать их подальше, — продолжил своё ворчание генерал. — Это, само собой, мощные боевые единицы, но слишком уже непредсказуемые, прям как обезьяны с гранатой.

— Обезьяна с гранатой, это мой Чужик, а демоны — ребята посерьёзнее, — снова покачал я головой. Вода всё никак не закипала, и я потрогал её пальцем. Тёпленькая. Градусов сорок.

— Всё равно.

Пётр Алексеевич нанизал другой кусок мяса на вилку и выдал следующую реплику:

— Катарина, подскажи, неужели признание этих двух… потусторонних существ не является ересью. У вас же есть великая Небесная Пара, — генерал явно хотел назвать демонов более грубо, но поостерёгся, так как за обзывательство твари могут запросто сделать тёмную.

Вместо храмовницы, слово взял я.

— Вы смотрите с точки зрения аврамистических религий, где есть Господь Бог, Аллах или Яхве, и точка. Все остальные от лукавого, и даже святые не более чем доска почёта для мучеников и праведников. Но Реверс в этом плане посередине между античной мифологией и Китаем. В последнем до сих пор имеет место такое явление, когда старейшина деревни может объявить выговор местному божку за неудовлетворительное исполнение обязанностей, и до сих пор множеству богов делают подношения в виде сжигания на алтарях бумажных денег. В случае Реверса небесная пара совмещает в себе роли высших божеств и носителя идеологии, коим, например, в буддизме является собственно Будда. Он у них очень уважаемый, но не единственный небожитель. В целом религия Реверса отражает феодальные устои: есть Небесная Пара; есть её свита из лояльных божеств, как у королевы есть знать; есть независимые, но признающие ее высшую власть богини и боги, как вальные герцоги, графы и бароны; есть воинство из рыцарш и простых духов-кнехтов.

— Что-то я не видел местечковых положительных персонажей, — снова пробурчал недовольный генерал. — Может, их и нет вовсе.

— Есть, — вклинилась в разговор Катарина, тут же поправившись: — Есть, Ваша Милость. Я всегда посещаю храмы и места поклонение разных покровителей. А Коруне благоволит сама Небесная Пара.

— Совсем беспредельщики, — пробурчал Андрюха и добавил: — Полстолицы разнесли под самым носом у высших сил.

— Небесная Пара в мелочные неурядицы не вмешивается. Люди должны вдохновляться Шаной и Солом, а не уповать на их помощь в уборке травы под окнами, — насупилась Катарина.

— Ничего себе мелочные, — снова пробурчал лейтенант.

— Да не, — усмехнулся генерал, — здравые боги. Тоже понимают вред от принципа «Культ Карго».

Я слегка улыбнулся и угукнул, а Ребекка и Клэр молчали. Одна из соображения, что не её это дело вмешиваться в обсуждение потусторонних сил, а вторая просто трескала кровяные колбаски, проголодавшись с дороги, но при этом поглядывала на генерала с живым интересом, как на мудрого старца. А у ног графини лежал и грыз косточку Малыш. Хозяйка даже не подумала намекнуть, что пёс в заведении нежелателен.

— Ну, Юра, — снова заговорил начальник, — что думаешь?

— Не знаю, тащ генерал. Но полагаю, что основать культ не так-то легко. Катюша, расскажи.

Девушка коротко кивнула и заговорила, играя роль консультанта по религиозным вопросам:

— Для того чтоб объявить духа покровителем рода, селения или рода нужно выпросить разрешение у высшей власти. Только мать-настоятельница храма Небесной Пары в Коруне может дать такое разрешение, посему только знать может иметь покровителя способно только лишь самые богатые рода или города. Остальные выбирают покровителей из давно признанных божеств.

Пётр Алексеевич нахмурился и некоторое время сидел молча. Катарина долго спрашивала, почему я обращаюсь к нему именно «товарищ генерал» или в разговорном сокращении «тащ генерал», на что я смог только пожать плечами и выдать придуманную на ходу отговорку, что это в его положении и чине равнозначно обращению «ваша милость» или «ваше сиятельство».