— Может. Только ни я, ни Шилл так ни одного и не придумали.

— Допустим. Потом тот случай, когда Джани был ранен, и что-то помешало тебе его вылечить.

— Да, ты же знаешь, мне нетрудно вылечить такую рану, но я никак не мог настроиться на него, пришлось пробираться окольными путями. В моей практике подобного еще не случалось. Зато это происходило как раз тогда, когда Бонет находился в Ясеневой Роще.

— Но Джани — вообще странный человек. Может, поэтому ты не смог с ним справиться?

— Не знаю. Не думаю.

Кория хотела продолжать, но Феррагамо вдруг воскликнул:

— Погоди минуту! Как же я об этом раньше не подумал? Есть еще одно. Когда от нас сбежал разбойник, все накануне выспались, и все-таки Ансар заснул на часах. Это на него совершенно не похоже.

— Нет, конечно, но устать может любой. На вас столько всего свалилось.

— Ну вот, опять этот полусон-полуявь, о котором прошлую ночь толковали моряки в «Русалке».

— Но это же было в гавани Грейрока, при чем здесь Ясеневая Роща?

— Оно вполне может передвигаться с места на место, — сказал Феррагамо, и они замолчали.

— Ты веришь тому, что услышал от Пушка? — спросила Кория.

— Марка нелегко одурачить. Если он верит ему, то и я верю.

— Но это же только слухи.

Маг вспомнил утренний разговор. Пушок прекрасно его слышал, а вот магу приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы уловить обрывки мыслей кота, и Марк откровенно забавлялся, глядя на него. Раньше Феррагамо не хотел признавать способностей Пушка, да и Марка тоже, но теперь перестал сомневаться в них. Он снова помедлил, прежде чем заговорить.

— Я все возвращаюсь к тому дню, когда был убит Азер, и не могу избавиться от ощущения, что тогда в ход пошли не только мечи. Воспоминания точат меня, но я до сих пор не могу уловить в этом явного признака магии. Однако…

— Кончай выдумывать, — улыбнулась Кория, — нам и без того забот хватает.

— Знаешь, что тревожит меня больше всего?

— Что?

— Что на Шилла, в отличие от Бонета, никак не подействовало пребывание в Ясеневой Роще.

— Но тогда это лучшее возражение против всех твоих магических теорий.

— Так-то оно так, если бы не одна вещь.

Кория молча ждала.

— Это звучит глупо… — начал Феррагамо.

— Продолжай, радость моя, а я уж разберусь, насколько это глупо.

— Шилл ел пирог, а Бонет — нет.

Неожиданное заявление заставило Корню похолодеть. Оно было достаточно нелепо, чтобы оказаться правдой.

— Тот пирог по старому рецепту?

— Да.

— Почему ты так думаешь?

— Просто я внимательно слушал Марка сегодня утром. Он простодушен, поэтому иногда позволяет заглянуть в свои сокровенные мысли. В этот раз он решил поесть лунных ягод и стать новым могучим героем.

— И ты думаешь, что лунные ягоды в том пироге смогли противодействовать чему бы то ни было в Ясеневой Роще?

— Надеюсь, что нет, — ответил маг.

— Почему?

— Потому что лунные ягоды хорошо защищают только от одного вида магии. — Он помедлил. — Но мне даже думать о нем не хочется.

К концу дня Феррагамо принял решение. Идея принадлежала Кории. С присущим ей практицизмом она сообразила, что если в Ясеневой Роще действительно что-то не так и если пирог защищает от этого влияния, то надо устроить проверку. Маг мгновенно ухватил мысль, и теперь оставалось только решить, кого послать проверить это. Решение было нелегким, но к концу ужина маг его все же принял. Он сделал знак Кории, и она вышла на кухню. Маг оглядел людей за столом и задумался: многое ли можно сказать им. Этим вечером вместе с ними ужинали все солдаты, и кого-то из них ему придется попросить рискнуть. Феррагамо прочистил горло.

— Перед десертом я бы хотел сделать одно объявление, — начал он. Все выжидательно посмотрели на него. — Вы помните тот пирог, который мы ели вчера? — спросил он и замолчал. В дверях кухни появилась Кория.

— Пирога нет, — сообщила она. — Ничего не осталось.

— Быть того не может. Ты не ошиблась? Куда ты, Брандел?

Принц тихонько пробирался к двери. Резкие слова мага остановили его, он обернулся. С первого взгляда на Брандела стало понятно, что с пирогом действительно что-то произошло. Феррагамо выпрямился, сложив руки на груди.

— Брандел! Если ты съел все до крошки, то тебя стоит выпороть, если не хуже. Твое обжорство погубит меня, а может, и тебя самого.

— Но я был так голоден, — жалобно проговорил принц, — а кусочек был такой маленький… Я только попробовал и больше не мог удержаться. Простите меня.

Феррагамо упал в кресло. Все недоуменно смотрели на него.

— Ладно, — махнул рукой маг, — можно испечь еще один.

— Нет, нельзя, — покачала головой Кория. — В тот пирог пошло все, что было.

— Я же велел тебе взять совсем немного.

— Там и было совсем немного, — отрезала она.

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — простонал Феррагамо.

— Вполне.

— Может, хоть кто-нибудь будет любезен объяснить, о чем вы толкуете? — поинтересовался Орм.

— Я что, начну сходить с ума? — Брандел побледнел.

— Нет, ты не сойдешь с ума, — ответил Феррагамо, — а вот сходить в Ясеневую Рощу тебе придется.

Этой ночью Марк лежал в кровати у себя в мансарде, и прислушивался к храпу Брандела. «Как он может спать?» — удивлялся принц.

«Я тебе уже объяснял», — донесся безмолвный ответ Пушка.

«Но как он может спать сегодня, зная, что ждет его завтра? Я и то не могу».

«У чего тело управляет головой, а не наоборот, как у тебя».

«Как ты думаешь, пирог подействует?»

«На многое же ему придется действовать. Всей этой плоти не помешает чуть-чуть протрястись. Феррагамо, похоже, не больно-то тревожится о нем, так что и тебе не стоит».

«Но он ведь правда не хочет, чтобы с ним что-то случилось?»

«Нет».

«Да, конечно. Он ведь чувствует себя ответственным за нас, сыновей Азера. Эрик уже мертв, а теперь ему приходится рисковать Бранделом».

«У него просто нет другого выхода».

«И правда, нет. Те из нас, кто пробовал пирог, получили так мало, что сейчас этот эффект уже кончился. Но было бы хорошо послать с ним еще кого-нибудь».

«Бенфэлл тоже хороший человек, но мы, похоже, все это уже решили. Если кто-нибудь другой доберется до Ясеневой Рощи и заснет там, то что мы этим докажем?»

«Я понимаю. — Марк немного помедлил и продолжал: — Бенфэллу не позавидуешь».

«Я заметил, что Бонет не больно-то рвался снова идти на север, хоть и уверял, что его недомогание — сущая ерунда».

«Феррагамо говорил, что одни люди могут быть более чувствительны, чем другие. Может, Бонет как раз один из таких».

«Остается надеяться, что Бенфэлл не из таких. Не думаю, что из Брандела выйдет хорошая нянька». — Они переглянулись.

«Здесь, ты, пожалуй, прав», — сказал Марк.

«Как обычно», — важно ответил Пушок.

На следующее утро Феррагамо напутствовал Брандела и Бенфэлла перед дорогой:

— Я не хочу подвергать вас никакому риску. Не спешите, когда поедете отсюда до Стейна, не мучайте запасных лошадей. А когда окажетесь в лесу, наоборот, пошевеливайтесь и не останавливайтесь. Не надо подвигов. Если кого увидите — удирайте.

— Это по мне, — сказал Брандел. — Лишь бы мой конь думал так же.

Бенфэлл улыбнулся.

— Мы будем осторожны.

— Как только почувствуете что-нибудь необычное, тут же возвращайтесь. Я вовсе не хочу, чтобы вы свалились без сил, доказывая мою правоту.

— Как скажете.

— Брандел, приглядывай за Бенфэллом. Если он начнет клевать носом или зеленеть, немедленно поворачивайте.

Брандел кивнул, оценив старания мага поднять его настроение.

— Тогда отправляйтесь.

Они сели на коней вместе с Шиллом и Ормом, собиравшимися провожать их до Стейна. Оттуда они смогут вернуться на этих же конях, оставив Бранделу и Бенфэллу свежих.