Я отнесла пакет на кухню и с любопытством заглянула внутрь.

Картонные коробки были сложены одна поверх другой.

Сбоку виднелись надписи, по которым я могла понять, что содержится внутри, и сделать выбор.

Пересмотрев все коробки, я ахнула от удивления. Теперь понятно, к чему Суровый перечислял варианты завтрака.

Поскольку я не смогла определиться, он заказал… всё!

Несколько видов завтрака!

Он сумасшедший!

Еды здесь хватило бы, чтобы накормить целую семью, а не только одну девушку хрупкой внешности и не самой упитанной комплекции.

Я остановила свой выбор на итальянской кухне: мне пришлась по вкусу фриттата и кальцончини с сырной начинкой.

Из набора продуктов французского завтрака я выбрала стаканчик кофе, не позволив напитку остыть.

На стаканчике с кофе стояла пометка: «без кофеина». Наверное, это было продиктовано моей беременностью.

Еды осталось до неприличия много.

Я бы не осилила это и за три приёма пищи.

Поэтому оставшиеся коробки я сложила в холодильник, рассудив, что теперь мне не придётся заказывать еду на обед.

Я вполне могу разогреть готовую еду и пообедать тем, что осталось после пышного завтрака, устроенного Суровым.

После завтрака я стала думать, чем бы занять себя.

Мне хотелось позвонить сестре и поговорить с ней, но потом я отложила эту идею в сторону.

Я пока не могла сообщить ей ничего конкретного, а зря тревожить её мне не хотелось.

Дарья всё равно не знала всех интимных подробностей, а я пока не горела желанием сообщать ей о них и в то же время не знала, как объяснить мою ситуацию, обходя стороной неприглядную правду.

Иначе говоря, моя ситуация была очень непростой и запутанной.

Мне нужно было время, чтобы разобраться и понять, поверить самой во всё, что происходило в моей жизни.

Я начала осматривать квартиру Сурового, более тщательный, чем до этого и почти сразу же теряюсь в обилии сложной бытовой техники.

Квартира Сурового обставлена ультрасовременной техникой, всюду чёрные, сенсорные гладкие поверхности, к которым страшно прикоснуться, чтобы не задеть случайно пальцем один из режимов работы.

Посудомойку я точно решила обойти стороной, тем более не было ничего сложного в том, чтобы вручную помыть запачканную мной тарелку, вилку и ещё парочку столовых приборов.

Но и здесь меня ждал сюрприз.

У кухонного крана тоже было несколько режимов работы, а сам шланг гнулся и поворачивался во все стороны, как шланг от душа.

Намучавшись с техникой в кухне, я решила оставить её в покое и прошла в ванную комнату, заметив скомканные Суровым полотенца и даже мятую, вчерашнюю одежду валяющуюся на полу.

Корзина с грязным бельём была полна. наверняка к мужчине приходила домработница.

Я колебалась, стоит ли мне заняться уборкой?

Ведь мы не так близко знакомы, чтобы я перебирала его бельё, но потом вспомнила обстоятельства встречи и тот факт, что я беременна от этого пугающего мужчины.

Контакт надо с чего-то начинать, и я решила заняться наведением порядка.

Всё равно мне было нечем заняться.

Я не привыкла без дела лежать на диване и просто смотреть передачи по телевизору, одну за другой. Тем более, с огромной плазмой мне только предстояло разобраться.

Пока я осматривалась в ванной, то гадала, найду ли я в квартире мужчины следы присутствия других женщин. Но не обнаружила ни запасных зубных щёток, ни забытых расчёсок или прочих мелких штучек.

Создаётся впечатление, что Суровый по правде живёт здесь в одиночку.

Или просто его домработница хорошо знает своё дело, ехидно подсказал внутренний голос.

Потом я ещё раз перебрала свои вещи, привезённые Зауром.

Среди прочего обнаружила любимую чёрную маечку, но ни с одной из юбок она, увы, не смотрелась.

Стало ясно, что мужчина взял всё, что попалось ему на глаза и совсем не подумал о моём комфорте.

Я не из тех девушек, что озабочены своим гардеробом и наличием в нём нескольких десятков платьев различных оттенков.

Но я не смогу обходиться тем минимумом, что собрали для меня. Даже для скромной девушки вроде меня, это слишком мало.

Надо бы попросить разрешения у Сурового съездить домой и забрать необходимые вещи.

До обеда у меня уйма времени, до вечера — тем более. Поэтому я решила заняться уборкой и постаралась разобраться со стиральной машиной.

Потребовалось немного времени, чтобы понять, как выставить необходимый режим. Потом я рассортировала грязную одежду, изучив ярлычки с рекомендациями от производителей, чтобы не испортить дорогие вещи по незнанию.

Одно занятие было уже найдено.

При дополнительном осмотре квартиры я нашла и кладовую, хитро спрятанную так, что её не было заметно. В ней обнаружилась и гладильная доска с утюгом.

Конечной целью моей уборки стала спальня Сурового. Сначала я зашла в комнату всего на несколько секунд, чтобы открыть окно и освежить воздух.

В следующий раз я зашла и заправила постель с полыхающим лицом.

Жаркие воспоминания не давали мне покоя. Я словно боролась с призраками прошлого и старалась не обращать внимания на то, что совесть терзала меня неимоверно упорно и сильно.

Потом я рискнула заглянуть в шкаф и обнаружила там беспорядок.

Сюда точно домработница заглядывала лишь изредка.

Рубашки висели вперемежку с брюками, а одежда спортивного кроя была свалена небрежной кучей. Работы предстояло немало, я взялась за неё с удовольствием и не смогла сдержаться, чтобы не вдохнуть аромат парфюма, исходящего от одного из пиджаков.

На некоторое время я даже забылась и совершенно перестала думать, что я пленница в доме Сурового.

Я выполняла работу по дому с заботой и любовью, как если бы делала это ради близкого, дорогого мне человека.

Конечно, это был жалкий самообман.

Я и в мыслях представить не могла, что буду близка с Суровым.

Думая о близости, я не имела в виду секс, случившийся между нами лишь потому, что он был сильно пьян, а я опоена наркотическими веществами.

Я думала о настоящей близости, возникающей между любящими, уважающими друг друга людьми.

Даже смешно представить…

Нет, просто невозможно!

И я от души поиронизировала над своей наивностью и душевной добротой.

Пора избавляться от розовых очков и смотреть на жизнь иначе.

Суровый появился поздним вечером.

Я ждала его приезда, но всё равно вздрогнула, когда клацнул дверной замок и подскочила с дивана, не зная, куда деть руки, ставшие внезапно слишком длинными и словно лишними на моём теле.

Мужчина швырнул ключи в специальную ёмкость, стоящую на комоде и сразу направился к себе, минуя большой зал, в котором я сидела.

Я затаила дыхание и не знала, что делать: дать о себе знать или лучше сидеть без звука?

— Анастасия.

Голос Сурового прозвучал негромко, но требовательно. Ему удавалось задать нужный тон, почти не меняя громкости.

Однако ему не нужно было кричать, чтобы произвести впечатление.

Я немедленно встала и пошла на зов его голоса.

Суровый стоял в спальне у раскрытого шкафа.

Я застыла на пороге комнаты и не решалась войти внутрь.

Меня пленил вид полуобнажённого мужчины, стоящего ко мне спиной.

Его широкая, налитая мускулами спина притягивала взгляд и будоражила воображение.

На смуглой коже я нашла длинные следы старых шрамов и испытала одновременный страх и трепет перед тем, что пришлось пережить этому мужчине.

— Вас много раз ранили? — спросила пересохшим голосом.

Однако Суровый либо не услышал мой вопрос, либо предпочёл сделать вид, что не услышал его. Он ткнул пальцем в направлении шкафа:

— Что это?