Суровый говорил размеренно и кажется не шутил, обещая мне всё это.

С каждой минутой я всё больше увязала в нашем странном соглашении и понимала, что это, увы, реальность…

Если утром у меня ещё были некоторые иллюзии на счёт Сурового, то сейчас они окончательно растаяли без следа.

— Твоя жизнь может подняться вот так, — он поднял ладонь, демонстрируя уровень выше моей головы. — Всего лишь будь пай-девочкой и не путайся под ногами.

— Если вы о том, что я прибралась в квартире, то больше я этого делать не стану, даже если… посреди вашей комнаты соберётся мусорная гора. Я не привыкла бездельничать и не имела в виду ничего дурного.

— Я уже понял. Не надо по сто раз повторять. Ешь, Настя. Я не позволю морить голодом Моего Ребёнка.

— И вы не будете ко мне приставать.

Он поднял взгляд с раздражением, которое хорошо ощущалось в глубине его взгляда.

Я чуть было привычно не опустила глаза, но с трудом выдержала его натиск и добавила немного дрогнувшим голосом:

— Даже в плохие дни.

— Особенно в плохие дни. Такой ошибки больше не произойдёт, — заверил меня Суровый.

Мы продолжили ужинать в тишине, которую нарушал только бубнёж диктора новостей.

Но я больше не чувствовала напряжения между мной и Суровым. Надеюсь, что мы договорились и очертили границы, которые не станет нарушать ни один из нас.

Хотя я смело могу вычеркнуть себя из числа нарушителей. Я точно не собираюсь добиваться внимания с его стороны.

— К переезду почти всё готово. Очень скоро я отправлю тебя жить в дом. Он находится за городом, в закрытом элитном посёлке. Он охраняется, там красиво и безопасно.

Суровый произнёс эти слова будничным тоном.

Однако я почувствовала, как моя жизнь летит в неизвестное будущее, а я не выбираю её направления.

Следующий день снова начался в одиночестве. На второй день я встала гораздо раньше, чем накануне.

Я проснулась задолго до звонка будильника. Очень раннее утро, по углам комнаты ещё таился предрассветный сумрак.

Часы показывали 6:20.

Но в квартире стояла идеальная, густая тишина.

Некоторое время я лежала и прислушивалась, ожидая, что Суровый как-то обозначит своё присутствие. Но оказалось, что мужчины нет ни в одной из комнат.

Во сколько же уехал Суровый? Почему я не проснулась и ничего не заметила?

Должно быть, я сильно устала и перенервничала, поэтому спала крепко.

Утро я провела за уборкой. Можно сказать, что в этом почти не было необходимости.

Потому что в квартире царил порядок, а вчера я довела его до состояния идеальной чистоты. Но мне нечем было занять себя и после лёгкой зарядки я скоротала время за уборкой.

Лишь в спальне Сурового я не стала наводить порядок, потому что мужчина был недоволен, что я нарушила его границы и вообще высунула нос, давая о себе знать.

Я лишь приоткрыла дверь и снова закрыла её. В комнате царил порядок и даже постель была почти в идеальном состоянии.

При взгляде на чуть помятое покрывало можно было подумать, что Суровый едва прилёг и почти сразу же встал.

Как человек и как мужчина, Суровый оставался для меня загадкой. Я могла бы целые сутки напролёт ломать голову над тем, что он из себя представляет и какие тайны скрывают его тёмные глаза. Но решила не ломать над этим голову.

Я хотела позавтракать, и как раз в это время зазвонил мой телефон.

Глупое сердце ёкнуло и пропустило удар, когда я заметила имя на экране «Суровый».

Я вытерла мокрые руки о бумажное полотенце и задержала дыхание на несколько секунда, прежде чем ответить на входящий звонок.

— Доброе утро, Настя.

— Доброе утро. Я не заметила, как вы уехали из квартиры.

— Очень ранним утром. А что? — внезапно спросил с усмешкой мужчина. — Хотела проводить меня?

— Ничего подобного я не хотела и вряд ли захочу. Это просто элементарная вежливость.

— Иначе говоря, ты говоришь то, что, как сама считаешь, должна сказать, а не то, что ты хочешь сказать на самом деле. К чему усложнять?

— Если бы я сказала всё, что захочу, то это вам точно не понравилось бы.

В ответ Суровый издал лёгкий смешок, как будто его забавлял наш разговор.

— Плохо спала? Или ещё что-то?

— Всё замечательно. Кроме того, что моей жизнью теперь распоряжаетесь вы.

— Не драматизируй, Настя. Тебе не к лицу.

— Разве у вас не полно своей работы? — спросила я внезапно и с враждебными нотками в голосе.

Суровый ещё не сказал мне ничего плохого.

Но меня раздражала его манера постоянно подчёркивать собственное превосходство и навязывание своего взгляда на жизнь. Он был мужчиной, обладающим большой властью и авторитетом.

Разумеется, он мог позволить себе говорить всё, что вздумается.

Глупо было ожидать того же от меня! Да если бы я только осмелилась высказать ему всё, до последней мысли, мне бы не поздоровилось!

— У меня много работы. Но я звоню тебе не для того, чтобы потрепаться о пустяках.

— Да? Мне так не показалось.

— Сегодня ты бойкая, Настя. Это хорошо. Значит, у тебя полно энергии и переезд пройдёт как нельзя лучше.

Сердце ухнуло куда-то вниз и по телу разлилась предательская слабость. Я присела на стул, чтобы придать себе больше уверенности.

— Переезд уже сегодня? — спросила ослабевшим голосом.

— Да. Я всё уладил. Мой загородный дом в отличном состоянии. Вчера там побывала клининговая компания и навела идеальную чистоту. Тебе не придётся бегать с тряпкой, — снова лёгкая усмешка, отозвавшая по моему телу острыми мурашками. — Комнаты готовы. Охрана предупреждена и усилена. Остаётся только одно — перевезти тебя.

— Не только это, — возразила я.

— Вот как?

— Моя квартира. Квартира, доставшаяся мне от мамы. Я хотела бы побывать там. Забрать свои вещи.

— Тебя обеспечат всем необходимым, — Суровый оборвал меня, не дав развить свою мысль.

Какой тяжёлый, непробиваемый человек. Как же с ним сложно вести беседу и договариваться!

Мне захотелось прикрикнуть, повысить голос. Почему он так сильно выводил меня на эмоции, когда сам оставался равнодушно-холодным.

Я с трудом сдержала наплыв эмоций. В последнее время я всё чаще ловила себя на мысли, что становлюсь излишне эмоциональной, а иногда даже плаксивой. Это меня расстраивало.

Может быть, причина крылась в моей беременности и всплеске гормонов?!

— Я говорю не только про одежду. Я говорю о том, что в доме остались памятные и дорогие для меня вещи. Например, фотографии, подарки…

— Тебе не зачем там появляться, — снова возразил мужчина. — Из квартиры уже вынесли всё.

— Как?!

Я всё же не удержалась и повысила голос, возмутившись тем, что Суровый в очередной раз просто распорядился моей жизнью, не поинтересовавшись мнением.

— Что значит, вынесли всё? Вы… вы отобрали мою квартиру и продали её?

Голос подвёл меня. Он стал более высоким, чуть ли бы не писклявым.

— Какие глупости приходят тебе в голову! Неужели ты думаешь, что я польстился на крошечную сумму, которую получу при продажи этого клоповника?

— Вы богатый человек. Все богатые люди считают копеечки, и вы бы тоже не сколотили состояние, если бы разбрасывались деньгами налево и направо.

— Захлопни рот.

Я открыла рот и, вдохнув воздух, захлопнула рот. Как будто по приказу Сурового!

— Захлопнула? Молодец. А теперь послушай сюда, девочка. В твоей квартире я хочу сделать ремонт. Разумеется, для этого из квартиры вынесли всю старую мебель и выбросили на помойку. В том числе и дешёвые вещи, обувь. Всё остальное барахло, типа фоток, статуэток и другой дребедени, которая может быть памятной, мои люди сложили в коробки и вывезли на склад. Если захочешь, сможешь порыться в этом. Но не сейчас. Сейчас в приоритете стоит твой переезд и медицинское обследование в лучшей из клиник. Всё ясно?