— А ты из слуг что ли? — продолжила допрос Вероника.

— Да, — ответил парень, — мои родители служат Востряковым.

— Я так и думала. А как на войну попал?

Парень пожал плечами:

— Так получилось.

Больше Вероника ничего не успела спросить, поскольку машина подъехала к повороту на усадьбу Востряковых. Ольга затормозила на перекрёстке:

— Приехали. Нам дальше, к Борецким.

— Спасибо, что подбросили, — поблагодарил молодой человек, вылез и потопал в направлении ворот усадьбы.

— Не видела его тут раньше, — Вероника проводила его взглядом.

— А ты что, всех слуг у Востряковых знаешь? — Ольга вдавила педаль газа, машина тронулась с места.

— Прикинь, он воевал! Вот бы расспросить, — Вероника откинулась на спинку. — Наверно, столько всего интересного расскажет!

— И что? Подумаешь. Дядя тоже воевал. Не вижу ничего интересного, — возразила Ольга. — Да и вообще, ты ведёшь себя неприлично.

— Опять будешь мне мораль читать? Да ты достала. Не прилично, блин! Сдохнуть с вашими приличиями можно. Лучше бы я на своей машине поехала — никто бы не нудел.

— Да я тебя и не звала, — пожала плечами Ольга. — В следующий раз сама езжай.

— Ну и поеду! — огрызнулась Вероника.

— Ну и всё тогда.

Вероника фыркнула и увеличила громкость музыки почти на максимум и, демонстративно отвернувшись, уставилась в окно.

Когда я обернулся, спортивный седан вырвиглазного фиолетового цвета уже скрылся из глаз. Мне повезло: не пришлось топать все три километра пешком. Подбросили две девчонки, направляющиеся в усадьбу Борецких. Кто такие, я не узнал, потому что за несколько минут, пока мы ехали до поворота, одна из девушек — та, что пофигурестее, с длинными густыми волосами — успела сама замучить меня вопросами. Не похоже, что они из слуг. Скорее всего, какие-нибудь родственницы великого князя. Возможно, даже из «вторых» детей. Я и наших-то не всех знал, а с Борецкими и вовсе никогда не пересекался.

Всю дорогу до посёлка я только и думал о драке в торговом центре. Когда адреналин схлынул и я вернулся в своё обычное состояние, накатил запоздалый стресс. Прежде мне никогда не приходилось рубить людей на куски. Перед глазами вновь и вновь вставала картина с окровавленными телами нападавших, и это перемежалось с видами поля боя под Бельском, которые яркими вспышками мелькали в мозгу, окатывая волной беспричинной тревоги. Перед выходом я выпил таблетку, поэтому голова почти не болела, а вот воспоминания прессовать не прекращали. И ладно бы просто воспоминания — так я себя ещё и чувствовал так, словно сейчас под пули опять лезть.

Только когда вышел из автобуса и двинулся пешком в сторону усадьбы, начало постепенно отпускать. Солнце и свежий воздух благотворно влияли на сознание. А потом ещё и девчонки отвлекли.

Но тревожные мысли никуда не делись. Теперь моя жизнь в опасности, отныне мне придётся оглядываться на каждом шагу. Скорее всего, недруги захотят доделать начатое и нападут снова. До тех пор, пока я не узнаю, кто на меня покушался и не разберусь с ним, любая поездка в город будет грозить опасностью.

Но Николаю и Геннадию я решил пока не сообщать об инциденте. Через день-два я собирался позвонить Марии Оболенской и разузнать, выяснила ли она личности нападавших. Если хочет, чтобы я сотрудничал, пусть тоже что-нибудь сделает. И вот когда станет ясно, кто это такие, тогда можно и подумать, решить ли проблему самостоятельно либо попросить помочь Востряковых или ГСБ.

Калитку открыли без вопросов, стоило мне махнуть в камеру рукой. Я знал почти всех дружинников, которые работали в охране поместья, а те знали меня. Миновав будку охраны, я оказался в большом саду. Дорога упиралась в площадь с круглой клумбой посередине, в центре которой возвышалась мраморная скульптура. За ней виднелся сам особняк — длинный двухэтажный дом в классическом стиле с колоннами и треугольным фронтоном, возведённый в девятнадцатом веке, когда род только обосновался в Новгороде. Рядом слева стоял гостевой дом, построенный значительно позже, а по другую сторону — флигель. Когда-то давно там жили слуги, а теперь там обустроили бильярдную и на втором этаже — гостиную, двери которой выходили на просторный балкон, и пару комнат. Дом охраны располагался справа от дороги, ближе к воротам, а дом слуг со стороны главного входа виден не был, его скрывал флигель.

На площади стояли два серых бронированных внедорожника, на крышах которых находились энергетические орудия. Издалека они напоминали обычные 35-мм пушки, но в отличие от последних имели ромбовидный в сечении ствол и массивный дульный компенсатор.

Как я узнал от брата, в усадьбе теперь дежурили несколько таких машин, да ещё и всю дружину сюда согнали. Востряковы опасались, что недоброжелатели нападут на особняк. Конечно, если Голицыны (если они действительно причастны) захотели бы убить кого-то ещё, разумнее всего это было бы сделать так же, как в случае с Эдуардом: устроить засаду, где никто не ждёт. Но меры предосторожности ещё никогда не были лишними. Зато теперь усадьба Востряковых являлась чуть ли не самым охраняемым местом во всём Великом Новгороде, если не считать военной части в Сырково.

Я, как и обещал, позвонил Геннадию Степановичу, доложил, что доехал. Тот велел сегодня отдыхать, а завтра в десять мне следовало быть в кабинете у Николая Эдуардовича.

Чтобы попасть в дом слуг, требовалось пройти мимо флигеля. Зная, что Алексей сейчас в поместье, я хотел избежать с ним встречи, но тот, как назло оказался на балконе.

— Эй, Артём! — крикнул он. — Поднимись-ка на минутку.

Вскоре я стоял перед ним, гадая, что этому мудаку от меня понадобилось. Алексей со скучающим видом сидел за круглым столиком, на котором стояли портативный компьютер, колонки и бокал вина.

— Ну? — спросил Алексей, не вставая с кресла. — Как дела? Как устроился?

— Хорошо, — ответил я.

— Молодец. Как сестра поживает?

Хотелось сказать: «Не твоё собачье дело». Наверное, Алексей знал, что вопрос этот заденет меня за живое, а потому и задал его. Специально пытался спровоцировать. Но грубить княжескому наследнику больше не стоило, и я сдержался.

— Переживает из-за смерти отца, — сказал я.

— Может, её утешить, а? — он оскалился.

Я промолчал. Этот выродок специально позвал меня, чтобы отыграться за тот случай в клубе. Если бы я ответил то, что хотел ответить, у нас снова произошёл бы конфликт, завязалась бы драка, я б ему опять набил морду. Вот только потом мне же хуже будет.

— Да ладно, расслабься, — рассмеялся Алексей. — Дядя Гена и Коля почему-то благоволят тебе. Считай, повезло. Наверное, из-за твоей силы. Откуда она у тебя?

— Не могу знать. Внезапно появилась, — ответил я сдержанно.

— Так прям и внезапно? Как это было-то?

— Обнаружилось, когда я в больнице лежал. Больше ничего не знаю.

— Понятно. А теперь ты служишь семье, так?

— Пока мы с Геннадием Михайловичем не обсуждали этот вопрос детально.

— Значит, скоро обсудите. Но я всё никак не могу понять, почему ты такой борзый? Ты с такими замашками далеко не уйдёшь. На неприятности нарвёшься, если будет так себя вести. И сестра твоя за языком не следит. Наговорила на меня чёрт знает что. И тебе, наверное, наболтала. Да? Вот такие вот они, бабы. А мы уши развешиваем и в неприятности влипаем из-за них. В общем, поменьше ведись на их болтовню.

— Буду иметь ввиду, — ответил я, кипя внутри от злости.

Алексей подался вперёд, сцепив руки в замок на столе и заговорил тише и уже не столь добродушным тоном:

— Но учти одну вещь. Если будешь вести себя неподобающим образом, хамить и кулаками махать, когда не просят, мы тебя долго терпеть тут не будем. А ещё запомни одну вещь: если мне что-то нужно, я это получаю. Ты понял?

— Понял, — сказал я.

— Чего-чего, я не расслышал?

— Понял, ваше сиятельство, — сказал я, борясь с неудержимым желанием треснуть Лёху лицом об стол.