Обеими руками я обхватил её за талию, наши губы встретились в страстном поцелуе, и мы повалились на диван.

— Подожди, — она отстранила меня. — В каюту пошли. Там кровать есть нормальная.

Мы пошли в каюту.

Когда проснулся, понял, что всё ещё нахожусь на катере. Я лежал в каюте на просторной кровати, а рядом, прижавшись ко мне обнажённым телом, посапывала Вероника. Посмотрев на часы, с ужасом обнаружил, что уже полвосьмого, а значит, есть все шансы опоздать на завтрак и к началу тренировки.

Выскользнув из объятий девушки, я натянул бриджи и футболку, которые валялись на полу, и вылез из каюты. Надо было плыть домой. Я запустил двигатель, и катер вновь бесшумно и плавно помчал по волнам. Вскоре проснулась и Вероника, недовольная столь ранним подъёмом. Ей хотелось ещё понежиться в кровати, но мои тренировки смешали все её планы.

Вечером меня ждало ещё одно свидание, но на этот раз с Ксенией — второй кандидаткой в невесты, и что-то подсказывало, что вряд ли оно пройдёт столь приятно, как прогулка с Вероникой.

Встретились мы с Ксенией в скверике возле так называемой «башни» — многоэтажного делового центра неподалёку от кремля. На Ксении сегодня было чёрное платье и ярко-оранжевый пиджачок с рукавами в три четверти, почти попадавший в тон её огненно рыжих волос, которые удерживала в пучке деревянная заколка.

Ресторан находился на сороковом этаже. Ксения забронировала столик в отдельной комнатке, где кроме нас никого не было. Мы сели на диваны друг напротив друга. Сквозь большое почти вовсю стену окно, частично завешенное плотными шторами из тёмно-синей ткани, открывался вид на кремль, реку, дома вокруг и чуть ли не на полгорода.

Ксения сказала, что тут очень хорошие повара, хотя лично ей больше по вкусу турецкая кухня.

— А тебе какая больше нравится? — спросила она.

Я пожал плечами:

— Да без разницы, если честно. Не гурман. Ем всё подряд.

— Если ты не против, следующий раз можно сходить в турецкий ресторан. Тут неподалёку есть неплохой. Предложила бы и в этот раз, но не знала, как ты отнесёшься, — она листала меню на планшете, и я — тоже. Я выбирал, что подешевле, поскольку до сих пор не мог привыкнуть к новому образу жизни и все цены мерил старыми мерками.

— Я только «за», — ответил я. — Разнообразие — всегда хорошо.

Сделав заказ, мы стали ждать.

— Извини, если наболтал лишнего прошлый раз, — сказал я, чтобы поддержать разговор. — Ты затронула не самую приятную тему.

— Я тоже приношу извинения, — ответила Ксения. — Некоторые вещи мне действительно не стоило говорить.

— Кстати, я думал о твоих словах. В чём-то ты права. Если б в войне приняли участие княжеские дружины, война закончилась бы гораздо быстрее и меньшей кровью.

— Отец так же говорит. Поэтому я и намерена отправиться в горячую точку, чтобы использовать свой талант по назначению. Ты тоже наделён большой силой. Никогда не думал применить его на службе у государства?

— Я не жажду ехать умирать к чёрту на куличку. Свою землю буду защищать — это без вопросов. А на чужую войну не поеду. Один раз меня туда отправили. К сожалению, тогда выбора не было. Теперь есть.

— Если возникли проблемы в одном княжестве, могут пострадать и остальные. Представь, что будет, если на нас нападёт УСФ, а наша регулярная армии завязнет в волынском конфликте? Союз захватят сибиряки.

— Мне кажется, лучше подумать о том, чтобы не допустить войны с УСФ.

— Если они нападут, нам придётся защищаться. Они давно строят против нас козни, а теперь собираются действовать в открытую.

— А я слышал, что войну с УСФ, наоборот, желают развязать наш канцлер и Голицыны, которые что-то там не поделили с сибиряками.

— Нет. УСФ ведёт по отношению к нам агрессивную политику, нам приходится отвечать — не более. Сибирский канцлер желает подчинить себе русские княжества — это же очевидно. Ты разве не читаешь новости?

— Некогда читать новости. И в сказки не верю. Весь конфликт возник из-за каких-то месторождений на Урале. А басни, что нас всех хотят захватить и поработить рассказывают только для того, чтобы у людей вызвать побольше ненависти к врагу, чтобы этих людей потом отправить умирать, если власти захотят развязать очередную войнушку ради своих интересов. Не знаю, кто прав, кто виноват — все хороши. Я считаю, что войну нельзя допустить ни в коем случае. Во время последней большой войны Париж и Франкфурт превратилось в серую пустыню. В следующий раз такая же участь постигнет наши города.

— Энергоконцентратные бомбы запрещены международной конвенцией. Никто не станет применять их, — покачала головой Ксения.

— Когда начнётся драка, всем будет плевать на запреты международных конвенций. И честно говоря, больше всего в этой ситуации жалко простых людей. Они не имеют никакого отношения к разборкам аристократами и политиков, а убивать будут именно их.

Кажется, я опять разгорячился, хотя и старался говорить спокойным тоном.

Ксения улыбнулась:

— Может, ты и прав. Давай поговорим о чём-нибудь другом? А то каждая наша встреча заканчивается спором.

— Главное, что не дракой с поножовщиной, — подколол я.

— Ох, ты всё про тот случай… И что мне сделать, чтобы мы оставили, наконец, его в прошлом? Придётся признать, что я была не права и извиниться.

— Твой отец уже принёс извинения за вас обоих. Постараюсь не напоминать. Просто никогда не подумал бы, что буду вот так сидеть и мирно беседовать с человеком, который хотел зарезать меня две недели назад.

Открытая белоснежная улыбка озарила лицо Ксении:

— Тоже не подумала бы, что тот, кого считаешь слугой, может оказаться князем. Но жизнь полна сюрпризов.

Явился официант и принёс блюда, мы принялись за еду.

Больше мы не касались войны и политики, за ужином говорили на нейтральные темы, а потом пошли гулять по скверику перед зданием. Сегодня Ксения не казалась такой заносчивой, как в прошлую нашу встречу, общалась со мной вежливо и установленных этикетом границ не переходила. И всё же ощущалась в ней некая холодность. Несмотря на молодой возраст, Ксения вела себя, как прожжённая аристократка, она очень сильно отличалась от непосредственной и прямолинейной Вероники.

Пока ужинали и гуляли, Ксения рассказала о том, как решила открыть собственное дело и какие имела планы на будущее помимо государственной службы, а заодно расспросила меня про наши с её отцом дела, хотя, как потом оказалось, Ксения и так всё знала: отец поставил её в известность.

Когда начало темнеть и пришло время расставаться, я поинтересовался, как она смотрит на то, чтобы встретиться снова.

— Положительно, — ответила Ксения. — Если хочешь, можем пойти в турецкий ресторан или в любой другой на твой выбор.

— Пожалуй, пока я предоставлю выбор тебе. Я всё равно ничего не знаю, — сказал я. — Турецкий, значит турецкий.

— Хорошо. Пока не могу сказать, когда у меня будет свободное время. Постараюсь выкроить в следующее воскресенье. У тебя получится?

— Почему бы и нет? Пока планов никаких. Так или иначе, на неделе созвонимся.

Казалось, наши отношения идут на поправку, и если они дальше будут развиваться в том же духе, то и помолвка может состояться. Вот только непонятно тогда, что делать с Вероникой? Брат считал этот шаг невероятно важным для всей семьи, и в некоторой степени он был прав, но мне казалось, важнее установить более тесные контакты с Белозёрскими. Но пока я решил об этом не думать. Вот исполнится двадцать, тогда будем ломать голову, а пока других дел хватает. Завтра предстояла семейная встреча по поводу раздела имущества, кто знает, насколько затянутся переговоры?

Стоило мне выехать из города, как замигала лампочка на смарте. Я мчал по шоссе и, кто звонил, смотреть не стал — просто нажал кнопку на гарнитуре.

— Привет, Артём, это Мария Оболенская. Ты сейчас где?

Звонок от агента СГБ мгновенно выбил меня из душевного равновесия. Первым делом подумал о том, что сейчас Мария будет требовать сведения о семье и давить на меня, а я окончательно расхотел шпионить за своими и сообщать ГСБ ничего не собирался. Одним словом, звонок сулил мало хорошего.