Длиннобородый Санта-Клаус, опорожнив свой мешок, удалился. Антони был осчастливлен охотничьим ружьем с гравированной надписью: «Охотнику за носорогами».

— Теперь моя очередь сделать маленький подарок сыну, — сказал судовладелец.

Услышав эти слова, адвокат Томас Мортон достал из красной сафьяновой папки большую бумагу с печатями и гербами, раскрашенную топографическую карту, пачку документов и подал все это хозяину.

— Господа! — обратился руководитель экспедиции к присутствующим. — Много лет назад я открыл в водах Индийского океана необитаемый и неисследованный остров. По указанным мною координатам Брентлей весной нынешнего года отыскал, обмерил и обследовал эту землю. Форма острова несколько напоминает череп хищного зверя. В юго-западной части острова есть огнедышащая гора. Кратер ее дымится; подземные толчки наблюдаются, но признаков недавних извержений не обнаружили ни я, ни капитан Брентлей. Остров отныне включен в заокеанские владения Британии. Губернатором острова морской министр назначил меня. Его величество король, по докладу министра, предоставил роду виконтов Ченсфильд преимущественные и льготные права на приобретение островных земель в личное владение. При участии юристов, мистера Мортона и мистера Томпсона, три месяца назад в Лондоне был совершен юридический акт — приобретение мною всех удобных земель на острове и передача прав на владение ими моему сыну Чарльзу. На картах Британской империи вновь открытый остров будет отныне называться именем своего первого владельца — Чарльза Райлендом, наследника титула виконтов Ченсфильд. Цель экспедиции «Ориона», остров Чарльза, — вот мой рождественский подарок наследнику!

В салоне загремели рукоплескания.

— Взгляни на свои владения, мой мальчик, — ласково произнес глава экспедиции, водя рукою по разостланной карте.

Ребенок сразу бросил новые игрушки и обеими руками потянулся к пестрой карте на столе.

Еще пять суток «Орион» боролся с волнами, преодолевая последние сотни миль до острова. Вечером 29 декабря Грелли, стоявший на вахте, увидел впереди по курсу корабля белый бурун.

— Подводный риф справа по носу! — раздался окрик матроса с высоты марсовой реи.

В подзорную трубу владелец «Ориона» успел разглядеть, что бурун, в отличие от катящихся гребней, пенится на одном месте, словно море там непрестанно вскипает от глубоко скрытого в его недрах огня.

— Убавить паруса! — приказал Грелли.

Капитан Брентлей уже спешил на мостик. Грелли молча указал ему на бурун.

Капитан, в свою очередь, кивнул налево. Там, совсем близко от судна, в глубокой ложбине между двумя волнами, мелькнул и скрылся второй риф, еще опаснее замеченного. Вскоре новый бурун показался прямо по курсу.

— Свистать всех наверх! Зарифить паруса! — загремел голос Брентлея.

Шумя парусами, «Орион» пролетел мимо предательской подводной скалы. Вершина ее, с колыхающейся бородой из водорослей, походила на голову злого морского великана. Паттерсон, выглянувший на палубу в эту минуту, схватился за сердце, но матросы уже карабкались по вантам... Ход корабля упал до двух узлов. Брентлей указал кораблевладельцу отметки, сделанные им во время прошлого рейса.

— Смотрите, мистер Райленд, в мае я прошел восточнее и нанес на карту всего два рифа. На этот раз мы попали в гряду подводных скал... До острова, вероятно, остается не более восьмидесяти миль...

Наступила темнота. От лунного серпа пролегла серебряная дорожка к судну. Лот показал глубину около двухсот ярдов, и два якоря с грохотом ушли на дно. Дул ровный, теплый пассат. Волны зыбились плавно и величаво. Часа через два после полуночи Грелли поднялся на мостик и долго вглядывался в тьму.

— Соберите команду на правой батарейной палубе и пригласите туда пассажиров, — приказал он Каррачиоле.

Через несколько минут на тесном пространстве батарейной палубы сгрудились все сто человек команды. Пассажиры уселись на пустых бочонках из-под пороха. Корабельный фонарь освещал медные стволы пушек, сводчатый потолок, лица собравшихся и артиллерийское снаряжение, развешанное по стенкам. Грелли стал на орудийный лафет.

— Друзья мои! — сказал он. — Наш корабль близок к цели плавания. До берегов острова Чарльза остается менее сотни миль. На этом острове вскоре возникнут плантации, и земли его обогатят новых колонистов. Есть ли среди вас охотники начать здесь новую жизнь? Я готов всемерно помогать моим колонистам как губернатор новой земли.

По толпе прошел ропот. Матросы переглядывались. Несколько пожилых моряков несмело подняли руки.

— Хорошо, я уверен, что колонисты найдут здесь свое счастье. Но, друзья мои, на острове сейчас имеется несколько обитателей. Один из них — пассажир французского судна, потерпевшего кораблекрушение в водах острова. У этого человека предполагалась проказа. Не исключено, что подозрение неосновательно и что человек этот может быть возвращен обществу. Кроме него, на острове замечено еще несколько жителей. Возможно, что это преступники, высаженные на необитаемую землю. Поэтому до тех пор, пока назначенные мною лица не убедятся, что общение с островитянами безопасно для нашего экипажа, ни один человек под страхом смерти не должен сходить на землю острова. За малейшую попытку сношений с островитянами я застрелю любого ослушника. С первыми лучами солнца мы тронемся в опасный путь между рифами. Отдых — в бухте Корсара на острове Чарльза!

Сереющий рассвет заглянул через пушечные порты 60 на батарейную палубу. Желтый свет фонаря померк в утренних лучах, и не успел еще Грелли сойти с лафета, как с высоты марсовой реи раздался возглас:

— Земля!

В первых рассветных лучах, будто вырастая из синих волн океана, показалась далеко на горизонте остроконечная вершина, похожая на узкое розовое облако. Нежно-лиловые пятна оттеняли склоны пика. Черными морщинками змеились полоски ущелий и теснин. Земля у подножия горы была еще скрыта за горизонтом.

Матросы налегли на оба кабестана. Четырехлапые якоря, словно мокрые тела морских животных, показались из воды. Грелли в сером плаще и большой треуголке, в морском мундире и ботфортах замер на мостике, не отрывая глаз от подзорной трубы.

В течение двух часов «Орион» лавировал в проходах между подводными скалами. Положив карту на нактоуз 61, Уэнт отмечал рифы и делал записи в корабельном журнале. Наконец буруны остались за кормою брига.

Очертания соседних с пиком холмов уже стали различимы простым глазом. Показался дымок над кратером вулкана, еле видимый на фоне облаков. К трем часам пополудни весь остров с его скалистыми берегами, темной щетиной вековых лесов, обрывистыми ущельями и зелеными склонами долин, как искусный макет, выполненный рукой кропотливого мастера, открылся взорам путешественников. Стал слышен глухой, однообразный грохот прибоя...

Вот показались и два выдвинувшихся в море мыса, что служили как бы природной защитой подступов к бухте, получившей от пионеров этой земли название «Бухта Корсара». К бухте вел пролив, образованный скалистыми берегами обоих мысов. Этот естественный канал сужался местами до двухсот метров. От кораблеводителя требовалось немалое искусство, чтобы провести судно в бухту, тем более что при океанском отливе в устье канала обнажались торчащие зубья острых подводных скал.

Ветер гнал в пролив мелкую волну. На трех полуспущенных парусах «Орион» в шестом часу вечера вошел в горловину канала.

Скалы с мелкими хвойными деревьями в расселинах, орлы, покинувшие свои гнезда и парящие над мачтами, темная полоса у подножия скал, обозначавшая высоту прилива, узкие теснины и горные ручьи, мутные от дождевых потоков, напоминали некоторые бухты Адриатического побережья.

Сузившийся пролив изогнулся влево... Маневр парусами и рулем... Спицы штурвала замелькали быстрее... Справа осталась песчаная отмель...