Тряхнув головой, Томас с трудом призвал эмоции к порядку, не сводя взгляда с двери в спальню Лили. Он понимал, что ведёт себя, как мальчишка, ожидая неизвестно, чего – ведь в любом случае, входить в комнату к Лиле точно не стоило. Нет, не сейчас, когда хочется обнять, прижать к себе и целовать до тех пор, пока она не сдастся, не раскроет послушно мягкие губы, впуская и отвечая. О, богиня, и этот умопомрачительно сладкий, нежный вкус её крови! Пусть и слегка терпкий, но это дело поправимое. И его хотелось попробовать ещё, только густо сдобренного пряной корицей проснувшейся страсти. А Том был уверен, что несмотря на внешнюю сдержанность, в Лиле скрывается настоящий вулкан, надо только его разбудить.
Погружённый в сладкие мечтания, в самом деле, как подросток, Палач не сразу заметил, как из двери выскользнула светлая фигура, а увидев, встрепенулся, загнал непристойные картинки поглубже в сознание и, слегка подняв брови, бесшумно двинулся за Лилей. Куда это она отправилась на ночь глядя? Что случилось? Из дома всё равно не сможет выйти, уж об этом Дейн позаботился в тот же день, когда принёс Лилю обратно. Тогда что?.. Том тенью крался за девушкой, недоумевая, куда она идёт, ровно до момента, как Лиля вышла в сад. Губы Палача тронула лёгкая улыбка: малышка просто захотела подышать свежим воздухом. Тихо вздохнув, он покачал головой, скрестив руки и прислонившись к стене, готовый ждать, когда она вернётся обратно. Том не собирался нарушать уединение девушки, тем более, из сада не было выхода на улицу и уж точно там Лиле опасность не грозила.
Только вот время шло, а она не выходила. Чуть нахмурившись, Томас, поколебавшись, всё же шагнул к двери, осторожно приоткрыл её и бесшумно проскользнул внутрь. Здесь царила приятная прохлада, тишина, и в воздухе плавал тонкий цветочный аромат. В него едва уловимо вплетался запах бергамота, и Том пошёл на него, как ищейка, принюхиваясь и чуть прищурив глаза. А увидев Лилю, ощутил, как в груди всё сжалось от странного чувства умиления пополам с нежностью, и Палач удивлённо моргнул. Никогда раньше с ним такого не было при виде спящей девушки…
А Лиля спала, привалившись к спинке, чуть приоткрыв рот и зябко поджимая пальчики на ногах. Такие трогательно маленькие, изящные, как и сами ступни, едва прикрытые подолом ночной рубашки. Томас подавился вдохом, как зачарованный, разглядывая Лилю и отмечая каждую деталь. Упавший на лицо длинный серебристый локон. Подрагивавшие ресницы. Сплетённые тонкие пальцы, расслабленно лежавшие на животе. Мерно поднимавшаяся грудь, целомудренно прикрытая тканью халата. Подушечки закололо от желания прикоснуться, согреть дыханием эти ножки, бережно обхватить ладонями… Том шагнул вперёд, не нарушив ни единым звуком сонную тишину сада, медленно опустился перед скамейкой, не сводя с расслабленного лица Лили напряжённого взгляда.
Его ладони осторожно накрыли босые ступни, погладили, ощущая под пальцами бархатистую, нежную кожу, и сердце тяжело бухнулось о рёбра, а кровь бросилась в голову, туманя сознание. Лиля не проснулась, лишь чуть пошевелилась, вздохнув. А Том, зажмурившись и задержав дыхание, всё же наклонился и невесомо коснулся губами прохладных пальчиков, неимоверным усилием воли загоняя горячее, жаркое желание поглубже. Оно плеснуло пряной волной, заволокло разум, и пришлось стиснуть зубы, запрещая себе схватить эту нежную девочку в охапку и как дремучий дикарь, утащить в берлогу. Замерев, Томас так же медленно выдохнул, выпрямился и немного постоял, воюя с сорвавшимися с цепи эмоциями. А потом легко подхватил Лилю на руки и осторожно прижал к груди.
Она лишь пробормотала что-то невнятно сквозь сон, светловолосая голова склонилась ему на плечо, и Палач облегчённо перевёл дух: не проснулась. До спальни Лили Том добрался быстро, то и дело с беспокойством поглядывая на девушку – не проснулась ли? Отчего-то он был уверен, если она ненароком очнётся и осознает, что у него на руках, истерики точно не миновать. А уж меньше всего Палач хотел, чтобы Лиля испугалась. Интересно, почему она всё-таки ушла из своей комнаты и уснула в саду?..
Бережно уложив Лилю на кровать, Том вынул из-под неё покрывало, полюбовался последний раз на трогательные ножки и заботливо накрыл девушку, собираясь выйти из спальни.
- Спи, девочка, - неслышно произнёс он, всё-таки поддавшись желанию и едва ощутимо проведя ладонью по серебристым волосам.
А Лиля вдруг судорожно вздохнула и распахнула свои невозможные, синие с фиолетовым глаза и уставилась на Томаса сонным взглядом, в котором плескалась настоящая тревога. Палач замер, боясь сделать лишнее движение и ещё сильнее напугать её, как вдруг в его запястье вцепились тонкие пальцы с неожиданной для девушки силой.
- Н-нет!.. – прохрипела она, и на лице Лили отразился испуг. – Пожалуйста… Не уходи…
Дыхание девушки сбилось, и, кажется, она ещё не до конца проснулась, но явно боялась оставаться одна в спальне. Том мягко улыбнулся, перехватил изящную руку и поднёс к губам, нежно поцеловав.
- Хорошо, я посторожу твой сон, маленькая, - тихо произнёс он и сел прямо на пол у кровати, не выпуская прохладных пальцев из широкой ладони. – Спи.
Он ощущал, как дрожит рука Лили, и изнутри снова поднялся гнев, обжигающий, ядовитый. Ох, попадись ему только этот Карл… Полуночная повернулась на бок, подложив одну ладошку под щёку, закрыла глаза и почти сразу снова уснула, так и не вынув второй из его пальцев. А Томас, прислонившись к кровати, ещё долго смотрел на её лицо, как оно постепенно расслабляется, делаясь спокойным и умиротворённым. Потом осторожно погладил потеплевшие пальцы и тихо улыбнулся: всё-таки, где-то в глубине души, ещё осталось доверие, раз Лиля попросила остаться. Кошмары, выходит, страшнее присутствия мужчины в спальне.
Тихо хмыкнув, Палач снова прижался губами к тыльной стороне ладони, чувствуя себя наркоманом, перед которым лежит вожделенный наркотик, но взять его нет никакой возможности. Так он и просидел, пока за окном не начало сереть, и только тогда бесшумно покинул спальню Лили. Девушка уже давно крепко спала, высвободив руку и свернувшись клубочком, и судя по всему, никакие кошмары её не тревожили. Ну а Томасу хватит нескольких часов, чтобы отдохнуть и выспаться. Носфайи нуждались в сне гораздо меньше, чем обычные люди.
Утром, открыв глаза, Лиля ощутила себя полностью отдохнувшей и выспавшейся. Никто её не будил специально, не стучал в дверь. Девушка потянулась, сладко зевнула, не торопясь открывать глаза и вставать. Прислушалась к себе, чувствуя, как от неясного, волнующего предчувствия в груди как будто щекочут невидимые лапки. Неуверенно улыбнулась, а потом всё-таки открыла глаза, уставившись в потолок. Странно, она помнила, что вроде пошла вчера в сад, и даже посидела там чуть-чуть… А вот как добралась обратно до спальни, Лиля не помнила. Чуть нахмурившись, она откинула покрывало и с задумчивым видом побрела в ванную, умыться и привести себя в порядок.
А разглядывая своё немного сонное отражение, внезапно отчётливо и ясно вспомнила, что ночью в её спальне сидел Томас. Ойкнув, Лиля чуть не проглотила зубную пасту, поспешно выплюнула и прополоскала рот, а потом снова посмотрела на себя немного испуганным взглядом.
- Значит… Он принёс меня сюда?.. – пробормотала девушка, вцепившись в края раковины и не зная, чего в ней сейчас больше, растерянности или странного волнения.
И немножко страха. Всё-таки, мужчина, в её спальне. Ночью. «Но он же ничего тебе не сделал», - возразил внутренний голос. Да, не сделал. Пока не сделал. Тряхнув головой, Лиля выкинула из головы беспокойные мысли и вернулась в спальню, остановившись перед шкафом. Ненадолго задумалась, рассматривая наряды, а потом решительно вытянула платье из тёмно-синего, почти чёрного шёлка с серебристой вышивкой. Свободные от плеча, широкие и длинные рукава, облегавший лиф с целомудренным вырезом, широкий плотный пояс, украшенный стеклярусом, и длинная же юбка, присобранная сзади. По краям и подолу тянулось тонкое кружево, похожее на морозные узоры, и в общем платье выглядело элегантно и в меру строго, как раз то, что надо для общения с богиней.
