Илония готовилась отойти ко сну. Вечерние сумерки, уже давно отвоевали большую часть городских улиц, и продолжали наступать. Стремительно передвигающаяся по сонному городу фигура, по большому счёту, ни у кого не вызывала интереса, одним было просто всё равно, другие предпочитали не вмешиваться в то, что их не касалось, опасаясь за свою жизнь. Между тем, фигура приблизилась к городской темнице и несколько раз постучала в окованные железом ворота. Распахнулось смотровое окошко, и кто-то невидимый, внимательно осмотрел вновь прибывшего, с ног до головы.

— К кому? — Спросил хриплый голос.

— К начальнику, у меня договорённость.

Окошко закрылось, и почти сразу же отворилась тяжёлая створка ворот.

— Проходи.

Фигура молча кивнула, потом, быстро оглядевшись, нырнула в гостеприимно распахнутый проход.

Ступени всё время вели вниз, те, кто бывал в столичной темнице, знали, что она занимает почти половину городских земель, но, только под землёй. Другое дело, что мало кто выходил отсюда живым, а если такое и случалось, то, как правило, вышедший уже не способен был хоть что-то рассказать окружающим.

Знание, что твой дом стоит над камерой какого-нибудь отъявленного негодяя или душегуба не способствовало бы улучшению настроения граждан, поэтому меры по замалчиванию этого факта принимались нешуточные.

— Принесли? — Голос начальника темницы заставил вошедшего оторваться от его мыслей.

— Да, как договаривались. — Небольшой мешочек перекочевал в руки раскрасневшегося мужчины.

— У вас пять минут, потом Мишка проводит вас назад, и запомните, вы никогда здесь не были.

— Я никогда не жаловался на память.

Начальник темницы кивнул и исчез за дверью своей комнаты.

Молчаливый охранник проводил посетителя к одной из металлических дверей, и закрыл её за его спиной.

Вошедший оглянулся на дверь и откинул капюшон на спину.

— Ну, здравствуй Паланий, давно не виделись.

— Привет Ким, я смотрю, ты легко отделался.

— Легко? А, по-твоему, приносить клятву верности ничтожной человечке, это легко? С каким удовольствием я бы свернул её жалкую шейку, но демонова клятва не позволяет мне даже чихнуть на неё.

— Да уж, тебе намного тяжелее, чем мне. — Колдун недобро усмехнулся.

Сейчас, у стены был прикован старик, те несколько месяцев, что он провёл в заточении, окончательно подкосили его здоровье. Судя по многочисленным шишковатым наростам на запястьях, руки его были несколько раз сломаны, а суставы вывернуты. Теперь, даже если сила каким-то чудом вернётся к нему, он уже не сможет колдовать с прежней лёгкостью, если вообще сможет.

Волосы колдуна сильно поредели, а излишнюю худобу совершенно не скрывали рваные тюремные тряпки.

Паланий постоял некоторое время с закрытыми глазами, а потом с трудом разлепил упорно закрывающиеся веки и спросил. — В чём заключается твоя клятва?

— Я не могу причинить вред той, кому присягаю на верность, а так же тем на кого она укажет.

— И она указала? — Внезапно оживился колдун.

— Да, назвала всех поимённо.

— Всех?

— Что-то я не пойму, куда ты клонишь?

— Разве она уже знала тогда, как назовёт своего ребёнка?

Непонимание на лице дракона сменилось злорадной улыбкой.

— Ты совершенно прав. Я хотел спросить твоего совета, как снять клятву, незаметно для неё, но так даже лучше. Хотя, здесь есть одна проблема, эльфы очень мнительны, и никого не подпускают к своим детям, пока им не исполнится двадцать лет.

— Не забывай, он полукровка, и потом, разве ты куда-то торопишься?

Спустя каких-то десять минут, тёмная, закутанная в плащ фигура, стремительно покидала район, где был расположен вход в темницу.

Крики уже давно затихли, а из комнаты никто не выходил. Вин уже, наверное, в тысячный раз прошёлся по коридору и остановился возле заветной двери. Когда он уже почти решился открыть её и войти, без приглашения, она распахнулась, и из неё вышел дворцовый лекарь.

— Поздравляю, у вас здоровенькая девочка.

Перекошенное от напряжения лицо эльфа слегка расслабилось.

— А Марьяна? — Нерешительно спросил он.

— С ней, тоже всё в порядке. Она молодец. Да не тряситесь вы так, всё уже позади. Можете зайти.

Обычно такой стремительный, на этот раз Винадриэль, нерешительно замер возле дверного проёма, но потом, видимо что-то для себя решив, сделал несколько шагов вперёд и оказался в комнате. Сейчас в ней царил полумрак, но жену он увидел сразу. Она лежала на постели прикрытая шёлковой простынёй, а возле её правого бока притулился маленький попискивающий свёрток.

Вин с благоговением присел рядом со своими девочками и почти не дыша, прошептал. — Спасибо, я, наверное, самый счастливый эльф на свете.

— А я, самая счастливая женщина на свете. — Улыбнулась ему Мара. — Может, расскажешь, что там, в мире творится, а то, что-то я выпала из реальности ненадолго.

Усмехнувшись, Вин начал. — Владимир с Насьяной обосновались в Дейволии, их первенец уже вовсю осваивает княжеский дворец.

— Как вовсю, он же только недавно родился.

— Да, и на прошлой неделе перекинулся. Представляешь состояние его бабушки, когда она пришла проведать своего хорошенького внука, а вместо него, её встретил крылатый волчонок. Влад с Насьяной полдня уговаривали его вернуться в прежний облик, на что он только чесал за ухом задней лапой и гонялся за хвостом, но потом всё же перекинулся, чем несказанно всех обрадовал. Оказалось, он просто проголодался.

Мара уже тряслась от еле сдерживаемого хохота. — Вин, имей совесть, мне смеяться больно.

— Ты же сама просила рассказать. Ну, так вот, Фила назначили начальником базы истребителей. Они сказали, что после Палания их уже ничто не пугает. К тому же жена — эльфийка, создаёт ему довольно хорошую репутацию. В общем, всё было бы хорошо, если бы не одно но.

— О чём ты?

— Их пупс решил довести папашу до белого каления. Представляешь состояние Фила, когда он просыпается, а под ним нет кровати, вернее кровать есть, но над ним, а сам он спит на потолке, вверх тормашками. Крику было не описать.

Дальше хуже, стоило Филу сесть за стол, как этот маленький тиран начинал левитировать у него из-под носа тарелку. Фил естественно схватился за столь любимую им утварь, сынуля не отставал, в общем, победила тарелка.

— Как это? — Сквозь смех проговорила Мара.

— Она разбилась.

— Всё, хватит, и зачем только я попросила мне всё рассказать.

— Ты права, тебе нужно отдохнуть. Поспи.

— Не уходи. — Тихо проговорила молодая мама.

— Не уйду, я же обещал.