— В смысле? — машинально поинтересовалась я, тоже едва переводя дух. Покупатели шли волнами, едва не снося меня вместе с прилавком.

— Сестрица Ганнис так себе мужа из младших дворян высмотрела, — поделилась со смешком Ума, слушавшая нашу болтовню. — Оно, конечно, захудалый род-то, и бедный, как храмовые голуби, ну так Ганнис девка ушлая и шустрая, сумела хозяйство наладить. Зато оба сына на шкиперов учатся, а не в простые матросы пойдут. Ты тоже не зевай, девка-то видная. В толпе переодетых дворян полным-полно, сегодня все оставляют свои титулы дома и просто веселятся. А найти пару в праздник середины лета — примета благоприятная, такие браки крепче всего.

— Вот только переодетого дворянского мужа мне для полного счастья и не хватает, — вздохнула я, мысленно перекрестившись: пронеси, Господи. — К тому же я не наряжалась, и вообще, кто меня такую присмотрит-то: красная от жаровни, как вареный рак, потная и в саже. Нет уж, лучше пусть денег несут побольше, а свое дворянство оставят себе.

— Тоже верно, — хихикнула Фрида. — Дворяне, они ж так… кроме громкого имени, и глянуть не на что. Мужик должен быть здоровый, широкий и громкий, как корабельная рында. Тогда и посмотреть приятно, и подержаться есть за что!

Ее слова были встречены веселым смехом соседок и тех парней, что ошивались поблизости. Последние так и вовсе расправили плечи и старательно ржали погромче, соответствуя, так сказать, требованиям дамы.

Но Фрида их высокомерно проигнорировала, не без оснований считая свои роскошные формы достойными не менее чем крепко стоящего на ногах боцмана с приличного торгового корабля. Желательно солидного, в хорошем для мужчины возрасте, уже сколотившего капиталец и готового через год-два осесть на берегу, обеспечивая жене достаток, покой и пару детишек.

В общем и целом первый день праздников прошел весело и продуктивно. Я так заработалась, что даже не заметила, как ушел и вернулся Крон, приведя с собой Яня. С ним я отпустила девиц погулять. Потом, когда дети намотались по солнцу и приползли еле живые от впечатлений и усталости, покормила их нормальным обедом и даже уложила подремать прямо на расстеленном позади лотка одеяле.

Уже на закате, когда основная толпа с пирсов двинула в сторону городских площадей, где планировались разные представления, я отправила Крона с печкой домой. А сама подхватила Сиону, велела двум другим держаться за руки и повела свой выводок утят в сторону обещанной карусели.

Даже удивительно: вроде устала, лечь бы и поспать пару часиков… но то ли серебряная кровь играла в выносливость, то ли молодость пела свою песню веселого безумия, а шла я в толпу с удовольствием и предвкушала веселый вечер.

Кто же знал, чем он закончится…

— Да сними ты эту шляпу, — недовольно шипел Янь, дергая меня за прикрепленную к соломе легкую вуаль, с помощью которой я спасала свое лицо от солнца. — Вечер уже! А ты все ходишь как поганка на тонкой ножке, смотреть смешно… И сразу понятно, что торговка с пирса не умеет себя вести!

Я только тихонько фыркнула. Смотри, ревнитель этикета и внешнего вида нашелся. Самого пришлось приучать руки перед едой мыть, а туда же!

Но шляпку все же сняла, вынув из нее длинные затейливые шпильки, с помощью которых она крепилась к собранным в узел косам. С одной стороны, я не хотела этого делать, чтобы не привлекать лишнего внимания к светлым волосам, с другой… все равно вокруг меня выводок блондинистых деток, поэтому «мамочка» такой же масти как раз привлечет меньше внимания. К тому же голова устала от тугой прически, шляпы и вуали, так что, сняв всю конструкцию и распустив узел так, чтобы косы свободно упали на плечи, я вздохнула с облегчением.

Приятный вечерний бриз трогал выбившиеся у висков пряди, облизывал щеки и губы своим влажным солоноватым языком, прохладной ладонью гладил освобожденную от накидки шею. Хорошо… даже толпа веселящегося вокруг народа не раздражает.

— Карусель или представление? — весело спросила я «утят», пощекотав сидящую у меня на руках Сиону под подбородком, как кошку. Этот ребенок по-прежнему ничего не весил и почти просвечивал на солнце, кошмар какой-то. При том, что на аппетит девочка вовсе даже не жаловалась.

— Карусель! — хором гаркнула поросль младая, и я засмеялась. Кто бы сомневался?

— А представление все равно посмотрим, пока в очереди стоим, — рассудительно добавила Майю. Она вообще была девочкой насквозь практичной, разумной и очень ответственной. Опекала младшую сестру, ухаживала за братом, и, присмотревшись, я поняла, кто на самом деле лидер этой маленькой семьи, в которую далеко не сразу приняли и нас с Кроном. Да, дети не протестовали, охотно принимая заботу двух взрослых людей. Но я только с неделю назад заметила, что узел, который Майю с Янем прятали в самом дальнем углу за кроватью, наконец исчез: вещи из него разложили обратно по своим местам. Значит, мгновенная готовность бежать больше не висела над детьми дамокловым мечом и они все же поняли, приняли: с нами действительно можно иметь дело без страха.

И с этого же момента, кстати, я начала замечать другие нюансы — стеснительную короткую ласку от девчонок, которые, как два зверька, рисковали прижаться всего на пару секунд и тут же отходили в сторону, словно ничего не произошло. И вдвое выросшую внимательность Яня, который теперь бухтел в три раза больше, но совершенно по иным поводам, чем раньше.

— Лия, смотри! — Эльфенок-одуванчик на моих руках резво вертелся в разные стороны и восторженно тыкал пальцем в каждую яркую диковинку, да так радостно, что я даже махнула рукой на замечания и не стала в сотый раз повторять, что пальцем показывать неприлично. Тоже смотрела и улыбалась.

На карусель садиться вместе с утятами я отказалась категорически, мне хватило длинной очереди и пестрых лошадок, от одного взгляда на которых сразу закружилась голова.

Помню, в детстве я всегда очень жалела маму за то, что она никогда не садилась со мной на карусель и смотрела на все откуда-то снизу, улыбаясь, как мне тогда казалось, с грустью. Теперь же я прекрасно понимала, что мамуля очень даже радовалась, что ей не нужно больше на этот адский аттракцион, как когда я была совсем мелкой и можно было катать меня, только держа на коленках.

Не-не, взрослый вестибулярный аппарат падает в обморок только при одном слове «карусель». Поэтому утята пусть крутятся хоть до посинения, а мне и здесь хорошо.

Рассеянно скользя глазами по проплывающим мимо веселым лицам, я только время от времени поглядывала на восторженно визжащих деток. Обе девицы оседлали одну лошадь, синюю в золотых яблоках. Янь, видимо в силу своей профессиональной гордости, взгромоздился на большую оранжевую рыбу с мученически выпученными глазами и надутым капризным ртом.

Я оплатила им три «круга» подряд, чтобы дети навертелись до упаду и получили максимум впечатлений, так что минут пятнадцать можно было посвятить своим мыслям и подумать, что же у нас дальше по плану. Не только на сегодняшний вечер, а вообще.

Несколько часов все же надо поспать. Иначе никакая серебряная кровь не спасет, буду как зомби. Ничего, успею с чисткой. Сегодня традиционно на все вкусности цены были выше, так что не только количество проданных осьминогов сделает нам выручку. И вообще…

Ощущение острого взгляда в спину настигло внезапно, когда я уже готовилась принять на руки укрученных до состояния нестояния утят.

Я резко обернулась, тщательно сканируя праздничную толпу, но опять никого подозрительного не увидела. И неприятное ощущение прошло, как не было его. Снова показалось?

Поворачиваясь обратно в сторону карусели, я меньше всего ожидала оказаться нос к носу с высоким светловолосым парнем, одетым просто, но дорого. Взгляд зацепился за широкие плечи, скользнул выше, задержавшись на твердом подбородке и красивой формы губах, а потом…

Я почувствовала, что воздух вокруг меня исчез, словно его отсосали невиданным гигантским насосом.