— Нет, мы сделали все правильно, — не обратил на его досаду внимания Лиу. — И начали с того, что важно. Думаю… мы просто не все проверили. К тому же нельзя было уделять поискам достаточно времени, чтобы не привлечь к ним же ненужного внимания.

— В этом вся и проблема. — Силье скривился, вылавливая из супа рыбью кость. — Демоновы подштанники, руки отрубить тому, кто готовил эту рыбу! Это называется приличный трактир?! Уф-ф-ф… Так вот, если бы нам не приходилось разрываться на три части, мы уже нашли бы эту девку. А так — это какой-то гадский балаган, а не работа. Мало того что ищем иголку в стоге сена, так еще и ищем ее так, чтобы никто вокруг не заметил нашей возни на сеновале. И это на фоне ревизии в порту и наших планов по Ракушкам.

— Вот и ответь, как продвигаются дела в последнем, — спокойно заметил Лиу. В последнее время он вообще почти превратился в мраморную статую, невозмутимую, словно памятник на кладбище. Если бы Силье не знал своего близнеца как облупленного, он решил бы, что тому на самом деле плевать на поиски неизвестной девицы и вообще на все с ней связанное.

Беда только в том, что брата своего он как раз таки насквозь видел и с каждым днем пугался все больше — нарыв зрел, грозя таким взрывом, что мало не покажется. И все равно Силье не мог не восхищаться тем, как хорошо брат умеет держать себя в руках, а еще не отвлекаться от важного даже ради того, о чем горит сердце.

— Завтра осеннее равноденствие. Опять будет дурдом в городе и праздничные толпы везде и повсюду, особенно в порту. — С усилием вернув свои мысли в деловое русло, Силье потянулся к блюду с бараньим жарким и чуть поморщился — здешний повар явно переборщил с чесноком, а еще насыпал вдвое больше майорана, чем требовалось для хорошо приготовленного молодого мяса. То есть либо он косорукий неумеха, либо баран был вовсе не молод и запах старости требовалось забивать чем покрепче. — Через своих людей я получил сигнал. Они попытаются убрать тебя завтра. Где-нибудь в порту, там, где толпа погуще. Мы уже запланировали твой визит на праздник, портовое начальство в курсе и бегает с горящей задницей, значит, можно быть уверенными, что все действующие лица будут на месте. Возьмем исполнителей, а через них выдернем цепочку низшего звена. А дальше дело дознавателей, ни одна падаль из Ракушек свою жизнь не ценит ниже их лживого «кодекса молчания». Даже если главари думают, что обманули всех, более мелкая рыбешка всегда старается обезопасить себя, разузнав побольше секретов для шантажа. Вот это мы и используем. Покушение на тебя развяжет нам руки даже в отношении высоких покровителей этой падали.

— Хорошо. Сколько людей ты решил задействовать? — Лиу тоже положил себе баранины, но в отличие от брата даже не поморщился, словно не чувствовал вкуса или не обращал внимания на то, что ест.

— Два десятка замаскированных под портовых зевак телохранителей, плюс отряд стражи будет «случайно» выпивать в таверне у самого порта. Сигналку капитану я настрою лично. Ну и сам со своими людьми буду на одном из кораблей, что у центрального причала.

— Слишком много народа, — покачал головой Лиу. — Чем больше людей, тем вероятнее, что кто-то что-то напутает, сделает не вовремя или упустит. Спугнем. Убирай две трети телохранителей. Отряд стражи дели на три части и разводи по разным тавернам, иначе тоже будет выглядеть подозрительно. Моим убийством будут заниматься профессионалы, они обращают внимание на мелочи. А сам на корабле… это нормально. Это можно оставить.

Силье сдавленно рыкнул в кусок мяса и минут пять молча угрюмо ел. Он понимал, что Лиу прав, но от этой его правоты хотелось вскочить, свернуть все со стола и этим самым столом разнести демонову таверну в щепки.

— Кольчуга под камзол, — сказал он в конце концов, шумно отхлебнув добрую половину кружки пива.

— Само собой. — Первый миньон посмотрел на него с легкой спокойной усмешкой.

— Если бы ты не вытащил короткую соломинку, когда мы решали, кто именно вызывает огонь на себя, ты сейчас точно так же психовал бы, — скривил губы Силье.

— Естественно, — снова кивнул Лиу. — Ты вот что… если меня все же ранят… — тут он прервался, чтобы успеть поймать бешено сверкнувшего глазами брата за руку и удержать от того, чтобы тот вскочил и начал орать — у Силье изредка от большого волнения такое еще случалось. — Тихо. Я сказал «если». Я не собираюсь подставляться. Просто все может быть, и, возможно, я не смогу сразу сам присутствовать на допросах. Поэтому хочу, чтобы ты запомнил: кроме улик против покровителей Ракушек, ты должен выяснить еще одну вещь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ах вот оно что. — Силье медленно вдохнул пахнущий чесноком воздух и еще медленнее его выдохнул, опускаясь обратно на скамью и заставляя себя расслабиться нешуточным усилием воли. — Понятно. Ну что же, это логично. Ты все же думаешь, что искать твою внезапно похожую на Юля зазнобу следует в Ракушках. Ладно. Выясню. Вот только…

Он еще немного подышал и сказал тихо-тихо:

— Только попробуй сдохнуть. Я тебя с того света достану и сам убью.

— Поговори с Бертой, надо второй лоток с морской снедью ставить, на другом конце нашего участка. — Ума проворно шуровала метелкой в своем тандыре, готовя тот к жаркому дню. Солнце только встало над городом, праздник осеннего равноденствия пришел вместе с красными листьями кленов и прозрачной водой даже в не самом чистом порту. — Девку хорошую найдем, раз твои малы еще, будет за долю языком трепать, научишь ее быстро, дело-то нехитрое. Все прибыток и тебе, и семье.

Я устало кивнула, осматривая бочонки с маринованными щупальцами осьминога, морскими пальцами и прочими хитро вымоченными и высушенными в специях ложноножками здешних обитателей дна. Чуть не померли всем семейством, пока готовили этакую прорву к празднику, но зато все успели, до вечера должно хватить. И будут нам припасы на зиму и на весь период зимних штормов, когда на пирсе работы не будет и нужно будет проедать тот жирок, что накопился с лета. Но зато и отдыхать вволю, а то с таким графиком без выходных, без проходных можно и загнуться. И не столько от жадности, сколько потому, что устав семьи не допускает прогулов. В сезон изволь вкалывать как морская лошадь, тогда и в шторма отдохнешь в тепле-достатке, а если что приключится — семья из тех денег, что ты платила в общую кассу, поможет.

— А еще лучше — ищи замену на обе точки, — продолжила вдруг Ума. — Мы тут с капитаном твоим договорились, ох не зря глазки строила, Сойку. Весь груз горьких бобов взяли по оптовой цене. Твой процент, конечно, от готовых конфет будет, но это еще когда. А вот жалованье мастера прямо сейчас можем предложить. Подумай, и нам хорошо, и тебе задницу в наступающие холода не морозить. А девок, как и сказала, возьмешь на долю от выручки, особо и не потеряешь.

Я поправила шарф и задумалась. А что? Это мысль. В основном потому, что в последние дни меня не отпускало смутное беспокойство. Каждое утро, собираясь на пирс, я сама себя подгоняла и успокаивала, наверчивая на лицо слои белого шелка и пудря щеки бронзовым. Да, в такой толпе шанс встретить старых знакомых исчезающе мал. Да, вряд ли меня будут искать именно на пирсах. Но один раз ведь уже встретились?

Так что вариант засесть где-то в помещении, где меня никто не видит, не слышит и не знает, — он привлекательный. Заработанных на шоколаде денег должно будет хватить на переезд куда подальше. Может быть, даже за море. Здесь есть такая радость, как в земной истории, — колонии аж на двух далеких континентах. Почему бы и нет? Люди везде едят. Не пропадем. Надо только собрать информацию и хорошо обдумать.

— А знаешь, так и сделаем. Сейчас вот в праздник отработаю, потом три дня порт закрыт — какая-то большая ревизия и прочие дела, за это время и порешаем, — кивнула я. Уложила на решетку первую порцию осьминожьих щупалец и улыбнулась покупателям. А что, может, все еще и будет лучше всех!