‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — А мне, можно подумать, больше всех надо! — вызверился Силье. — И все равно… дать бы тебе в рожу, чтобы мозги на место встали. Куда ты собрался?! И кто тебе сказал, что она позовет с собой?!

— Я постараюсь убедить ее… и не стану ни к чему принуждать. Просто буду рядом. В конце концов она поймет, что ей и детям… будет безопаснее рядом с мужчиной, тем более если она решит уплыть куда-то в колонии.

— О небеса… а парни?!

— Как захотят. Могут остаться, могут пойти со мной… с нами.

— А… а наши дела?! Мы, между прочим, серьезные проблемы зацепили и…

— И раз взялись за Ракушки — с ними надо закончить, — кивнул Лиу. — Знаешь, теперь в чем-то даже проще будет. Мы осторожничали, понимая, что нам здесь еще долго жить. Зато теперь можем напоследок устроить хорошую чистку. — Тут он несколько кровожадно ухмыльнулся. — Не только среди мелкой сошки в самом квартале, но и среди их покровителей рангом повыше. А то некоторые забыли, чем обернется для них полноценная война с магом серебряной крови.

— Ну что, выходим на большой рынок? — Берта ради такого дела сама пришла в цех, сняла пробу с обоих видов конфет — с тех, в которые мы положили орехи, и с тех, что из чистого шоколада. На большее разнообразие я поначалу решила не замахиваться.

— Погоди. — Я прикусила губу, сосредоточенно перебирая страницы цветастой книжицы. В этом мире не додумались еще до каталогов бумажной продукции, но я подарила идею Берте, а дальше она уже сама расстаралась. И теперь гильдия бумажных дел прислала нам сшитые в одну брошюру образцы будущих фантиков и прочей упаковки. — Не годится… не то… краски яркие, а изнанка слишком рыхлая, смотри. Шоколад жирный, пропитает бумагу, и конфета потеряет всякий вид. Нужно использовать… хм, а вощеная бумага у гильдии есть?

— Думаю, есть, — кивнула Берта. Потом вдруг села напротив меня за стол, положила локти на столешницу и внимательно посмотрела прямо в глаза.

— Что-то сказать хочешь? Который день, вижу, все думаешь и думаешь. Боишься чего? Случилось что-то?

Я отложила брошюру с фантиками и пару секунд таращилась на свои руки, собираясь с мыслями. А заодно пытаясь сообразить, с какой такой заковыристой брюквы моя жизнь свернула на дорожку любовных сложностей.

Решила ведь — зов серебряной крови. Магия. Наваждение. Ну и все — это как с наркотиками. Чем больше хочется, тем дальше надо бежать.

Вот собираюсь. И к разговору этому готова. Почти.

— Берта, если я скажу, что хочу продать тебе долю в этом предприятии… то есть отказаться от всех будущих процентов за одну большую выплату сейчас, ты как на это посмотришь?

— Скажу, что тут одно из двух: либо ты, подруга, рехнулась, либо собралась бежать. — Берта наклонилась ко мне через стол, и мне показалось, что глаза ее как-то странно мерцают. — И второе правдоподобнее. Точно решила?

— Да. — В моем голосе не было нужной твердости, ну да и брюква с ней. Я могу сомневаться в себе сколько угодно, могу чувствовать миллион разных эмоций. Но головой понимаю: надо, Юля, надо. Бежать. И как можно дальше.

Я верю в то, что Лиу не будет меня ни к чему принуждать. Даже несмотря на зов крови (и вот тут странно… по идее, противиться ему невозможно, но мы оба справляемся, и что бы это значило? Так, даже думать не буду на эту тему!).

Так вот. Я верю Лиу. Я даже верю Силье, хотя в его глазах явственно читалось желание упаковать меня в подарочный мешок, всучить брату и запереть нас двоих в какой-нибудь башне. Ну или, как вариант, придушить, чтоб не мучились. Оба.

Я даже верю мальчишкам-миньонам, хотя за пять… да уже почти что за все шесть лет они так изменились, что от прежних поварят могло ничего не остаться.

Но в Картахелию приехал Раймон. И после того, как я тут на весь город светила серебряными посланниками небес, я не верю, что он приехал просто так или из-за покушения на одно из солнц.

— Я оставлю тебе всю технологию и еще несколько беспроигрышных рецептов на будущее, — начала я обрисовывать перспективы. — По фасовке кое-что подскажу и вообще поделюсь идеями. За это я хочу сумму, равную моему примерному проценту на три года вперед. Можем вместе подсчитать, но я уже прикинула, что это около трехсот золотых.

— Ого, насчитала! — ожидаемо вскинулась Берта. Ну, я и не ждала, что она сдастся без торга. — Ты думаешь, я тут за три года шоколадную империю построю?

— Зачем империю? — Я даже чуть улыбнулась уголками губ. Ей-брюква, спорить о прибыли и вытрясать из компаньонки лишний десяток-другой монет было интереснее и приятнее, чем думать о своих очень странных эмоциях. — Ты прикинь только, какой объем одна Картахелия даст уже через год! И это я не плюсую сюда сейчас иностранных купцов, зуб даю, к следующей навигации подтянутся, от заказов будет не протолкнуться. Кстати, вздумаешь расширять производство — те прессы, что первыми пришли, больше не покупай. Еще толком работать не начали, а у них уже резьба на рычаге стирается, максимум через полгода сорвет. Надо искать другого мастера.

— Да ты видела тот городок?! — не сдавалась Берта. — Того города от причала до окраины три шага! Откуда столько покупателей? Я уже про иностранных купцов молчу, что ж мне им, силой конфеты в рот пихать, чтоб распробовали? Или, скажешь, лично солнца будут каждый корабль шоколадом мазать? Двести, и ни монетой больше.

— Триста пятьдесят. — Я обрадованно потерла лапки. — Про аристократию мы с тобой отдельно поговорим. Этим конфеты в фантиках не продавай, этим надо подарочные наборы сделать. Я тебе сейчас нарисую… как шоколадки в большой коробке раскладывать, чтобы красиво и экономно. Главное, блеска на крышку побольше и название придумать, желательно иностранное.

— Эка ты торгуешься не в ту сторону. — Берта азартно прикусила губу накладным золотом. — Двести пятьдесят!

— Сейчас я тебе еще про шоколадные фигурки расскажу, и станет четыреста, — пригрозила я. — Так что лучше остановимся.

— Нет, давай про фигурки, я уже согласна на триста. — У Берты разгорелись глаза. Даже не знаю, что больше ее радовало — будущие барыши или сам торг.

Когда мы обе выдохлись, Берта должна была мне астрономическую по здешним меркам сумму в четыреста восемьдесят два золотых. Два — это за Янев дом, очень хорошая цена. Зато у нее в перспективе маячило натуральное шоколадное королевство, а то и правда — империя, если она успеет захватить иностранные рынки до того, как заинтересованные лица все же разгадают рецепт. Или попробуют составить свой, что не так-то легко на самом деле.

— А теперь давай серьезно. — После того как мы подписали договор, Берта резко притушила азарт, с которым торговалась, и от нее повеяло чем-то таким… не опасным, нет. И не просто силой. Чем-то, от чего я сама подобралась, но не для того, чтобы защищаться. Просто сейчас будет серьезный разговор, и я нутром чую: узнаю много нового.

— От чего ты бежишь?

— Скорее, от кого, — вздохнула я. Нет, никакого рассказа не будет, Берте совершенно ни к чему моя настоящая история. Но вот совета у нее спросить можно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Понятно… — Моя собеседница вдруг отвернулась, сделала какое-то неуловимое движение рукой возле своего лица и волос, а потом снова посмотрела на меня. — Ну? Только не говори, что ты не разглядела мою маскировку. Это простые люди могут обмануться, а тебе кровь не позволит.

Я только молча покачала головой. Слова все куда-то подевались — и не сказать чтобы от изумления. Наверное, я подспудно ожидала чего-то подобного уже давно, слишком много было в Берте загадок, и загадки эти все время танцевали по краю моего сознания невесомо-узнаваемый узор.

Забавно, конечно. Словно смотрюсь в мутное и слегка искажающее зеркало.