— Александра Анатольевич, я… У меня правда все в порядке. Можете не беспокоиться, я скоро выйду.

— Хорошо, я подожду, — соглашается он.

По отсутствию шума шагов я понимаю, что он по-прежнему стоит у двери. Настойчивый. Упертый. Не зря миллиардами ворочает.

Походу, у меня нет шансов. Тут уж тяни, не тяни — Вавилов все равно увидит меня, заплаканную и разбитую.

Испускаю уже который по счету горестный вздох и, поднявшись на ноги, медленно открываю дверь. 

Предстаю перед Вавиловом во всей своей унылой «красе»: лицо зареванное, веки опять потяжелели, а тушь наверняка размазалась по щекам. Буквально за полминуты я успела не меньше ста раз пожалеть о том, что не дотерпела до дома и решила дать волю слезам в офисном туалете. Теперь к разбитому сердце прибавилось еще и чувство стыда за собственное неподобающе эмоциональное поведение.

Встречаюсь с синими глазами Вавилова и тут же опускаю взгляд в пол. Мне так неуютно в собственном теле, что хочется из него выпрыгнуть. Лицо неумолимо наливается конфузливым румянцем, а поджилки едва уловимо дрожат.

— Что случилось, Ангелина? — снова спрашивает мужчина.

На этот раз его голос звучит тихо и доверительно. Никакой насмешки, никаких неуклюжих попыток меня успокоить. Он говорит так, будто правда хочет выслушать.

— Да так, — коротко мотаю головой. — Проблемы в личной жизни.

— Что-то серьезное? — участливо интересуется Вавилов.

Умом понимаю, что обсуждать с боссом свою личную драму не совсем уместно, но измученное сердце так и жаждет открыться. Я привыкла думать, что людям плевать на проблемы других, но Александр Анатольевич сам затеял этот диалог, хотя вполне мог притвориться, что ничего не заметил. Так, может, по какой-то неведомой причине ему не все равно?

— Ну… Если честно, я с парнем рассталась, — выпаливаю я.

Повисает пауза. Кожей чувствую, что Вавилов меня рассматривает. Пристально и пугающе внимательно.

— Я так понимаю, не на дружеской ноте, — наконец произносит он.

— Нет. Скорее, наоборот.

— Ячно, — мужчина засовывает руки в карманы брюк и вздыхает. — Сейчас эта потеря кажется тебе невосполнимой, но пройдет время — и ты посмотришь на ситуацию по-другому. Поверь, Ангелина, нам не нужны те, кто нас не ценит.

Я вскидываю на него глаза и вновь проваливаюсь в бездонную глубину его взгляда. Почему этот, в сущности, чужой мужчина так хорошо меня понимает? Почему его слава сиропом растекаются по моему израненному сердцу?

Стеснение и стыд вдруг отступают, и нахожу в себе силы улыбнуться.

— Спасибо, Александр Анатольевич. Уверена, мне просто нужно немного времени, чтобы свыкнуться с новой реальностью.

— И знай, мужчина, который имел все шансы, но добровольно отказался от тебя, — глупец, — огорошивает Вавилов.

Я растерянно приоткрываю рот, а мужчина шагает ко мне и мягким движением стирает одинокую слезинку с моей щеки. От прикосновения его пальцев по коже рассыпаются мириады мурашек, и пульс учащается до критических значений.

О, Боги! Какой он красивый! Теперь, когда я вижу босса в непосредственной близи, мне открываются новые грани его магнетизма. Волевой подбородок, острые скулы и легкие заломы морщинок, разбегающиеся от глаз, — Вавилов чертовски хорош. Я бы даже сказала, божественен. Его внешность эксклюзивна и бесконечно мужественна. Именно таким людям хочется покоряться. И именно таких хочется любить.

Сладкое мгновенье заканчивается, и Александр Анатольевич, слегка отшагнув назад, медленно убирает руку от моего лица. Но вот его взор по-прежнему жжет мою кожу.

Шумно сглатываю, начиная испытывать смущения из-за собственной впечатлительности. Он едва коснулся меня, а я уже навоображала себе бог весть что. Поплыла, что называется. Все-таки на таких красивых мужчин надо вешать табличку «особо опасен». Ну, чтобы хоть как-то уберечь женщин он бесперспективных фантазий. Ведь о таких, как Вавилов, мечтать начинаешь непроизвольно, неосознанно.

Но горькая правда жизни заключена в том, что подобные эксклюзивы никогда не останавливают свой выбор на простых честных девушках. Их удел — это роскошные и невообразимо харизматичные натуры. Модели, актрисы, успешные предпринимательницы. Ведь подобное притягивается к подобному, верно?

Поэтому не нужно позволять себе даже робкую надежду на то, что участливость босса что-то да значит. Вавилов просто вежлив, человечен и, очевидно, неравнодушен к чужой боли. Не стоит путать его высокие моральные качества с симпатией.

Разрываю затянувшийся зрительный контакт и отворачиваюсь к зеркалу. Как ни странно, мое отражение в нем не так уж ужасно: румянец придает мне свежести, а макияж почти не потек. Недаром я с утра накрасилась водостойкой тушью.

А еще у меня неестественно и как-то даже лихорадочно блестят глаза. Не припомню, когда в последний раз такое было. Наверное, причина кроется в присутствии и утешениях Вавилова. Как бы я ни пыталась с этим бороться, его неравнодушие поднимает мой душевный тонус.

— Александр Анатольевич, — ловлю его взгляд через зеркало. — Спасибо, что поддержали. Для меня это очень важно. Но я уже в порядке, честно. Не хочу вас больше задерживать…

— Ты меня не задерживаешь, — отзывается он, и на его губах появляется знакомая насмешливая улыбка. — Я задерживаюсь сам. По доброй воле.

Мои брови вопросительно взлетают вверх, а он тем временем продолжает:

— Какие у тебя планы на вечер, Ангелина?

Завалиться домой и реветь в подушку. Это, если по правде. Но правду я, разумеется, ему не озвучу.

— Эм… Посмотрю какой-нибудь сериал, — отвечаю как можно беззаботней. — Отвлекусь.

Вавилов слегка щурит глаза, разглядывая меня в зеркале, и я взволнованно облизываю пересохшие губы.

— А что насчет ужина? — неожиданно произносит он. — Со мной?

— С вами? — выдыхаю удивленно.

— Да, я хочу угостить тебя чем-нибудь вкусным. Ты была в ресторане «Бегема»? Клянусь, там лучшая форель во всем городе.

Предложение Вавилова настолько неожиданно, что я не сразу нахожусь с ответом. Несколько секунд пораженно хлопаю ресницами, а затем, не выдержав, оборачиваюсь к нему и хрипло спрашиваю:

— Почему вы так добры ко мне?

Я должна понять причины его поведения. Ведь я просто рядовая стажерка в его компании. Не самая умная и не самая красивая. Мелка сошка. Незначительный винтик в системе его бизнеса. Почему он обратил на меня внимание? Почему возится со мной?

Какое-то время босс неотрывно смотрит на меня, интригуя и нервируя, а затем выдает:

— Просто ты мне нравишься, Ангелина. 

Что? Я не ослышалась? Секунду назад Вавилов сказал, что я ему нравлюсь?

Растерянно бегаю по нему глазами, ожидая, что он вот-вот рассмеется и скажет, что это шутка, но мужчина предельно серьезен.

— Я… Вам… Нравлюсь?

От шока и смятения я только и могу, как попугай, повторять его фразы. На полноценную речь не хватает сил. Весь мой словарный запас как-то резко исчерпался и сделался жутко примитивным.

— Да, — подтверждает мужчина. — Ты не подумай, я ни на чем не настаиваю. Просто хочу пообщаться и узнать тебя поближе. С тобой легко, Ангелина.

Утерянный дар речи понемногу возвращается, и я смущенно лепечу:

— Я бы тоже хотела узнать вас получше, Александр Анатольевич.

Это глупо, да? Радоваться тому, что шикарный босс обратил на меня внимание? Наверное, я какая-то недалекая, раз сердце пускается в пляс, а по венам растекается предвкушение. Ведь я недавно рассталась с Димой, страдала по нему… Так почему прямо сейчас я чувствую себя почти счастливой? Прямой как Золушка, приглашенная на бал.

— Значит, решено, — спокойно и уверенно, будто нисколько не сомневался в моем согласии, отвечает Вавилов. — Буду ждать тебя в машине, Ангелина. Как будешь готова — выходи.

Я киваю, и мужчина покидает уборную, оставив меня наедине с мечущимися мыслями и противоречивыми эмоциями. Возможно, я и впрямь легкомысленна, но, собственно, почему я должна сейчас переживать о Диме? Он-то, когда развлекался с Викой, обо мне не думал. Надо просто принять факт, что отныне наши отношения — лишь элемент прошлого, и я больше не обязана печься о Диминых интересах. Да и страдать по нему я, по большому счету, тоже не обязана! Слишком много чести! Он вытер об меня ноги и даже ни разу не позвонил! Почему я вообще о нем размышляю?