— Но… Зачем? Какой в этом смысл?

— А такой, что браки по договору — штука сложная. Это ведь не так, как у нас, простых людей, полюбил — женюсь, разлюбил — разведусь. Там у Вавиловых и Доберштейнов бизнес замешан, бабки бешеные. Оттого все непросто совсем, — рассуждает Аня. — Вот мы вроде им завидуем, да? Они ведь в богатстве, в роскоши живут… А с другой стороны, нафиг нужно это богатство, если ты даже сам себе жену выбрать не можешь, верно? Как по мне, уж лучше никогда не летать на частных самолетах, но зато жить с человеком, которого ты по-настоящему любишь.

— Ты… Ты думаешь Вавилов не любит Юлию? — мой голос дребезжит от волнения.

— Не знаю, — Аня пожимает плечами. — Может, и любит, конечно. Одно ведь другому не мешает. Тем более что эта Юлия — девка действительно видная.

Приятельница хватает с подноса мимо идущего официанта шампанское и, пригубив его, блаженно улыбается:

— Потрясающе. На вкус как амброзия. Тебе, Лин, не предлагаю, — косится на меня и хитро подмигивает.

— Что? Ты о чем? — тушуюсь я.

— Да брось! Надо быть совсем тупым, чтобы не понять, что ты в положении! — восклицает Аня. — Эти твои распашонки, конечно, скрадывают живот, но все же не настолько.

Да уж, она права. Скрывать свою беременность от коллег бессмысленно. Все равно рано или поздно узнают. 

— Ну и? — Аня продолжает буравить меня внимательным взглядом.

— Что «ну и»? — делаю вид, что не понимаю вопроса.

— Кто папаша? Ты ведь не замужем, Лин, поэтому это наверняка очень пикантная история.

Аня — хороший человек, но при этом жуткая сплетница. Как бы ответить ей так, что потом моя личная жизнь не стала главным предметом офисных обсуждений?

— Знаешь, я… Я пока не готова об этом говорить. Это очень личное.

— У-у-у, — восторженно тянет она. — Судя по твоему таинственному тону, история и впрямь занимательная. Неужели это кто-то из наших? О боже! Это Зарецкий, да?!

— Нет! Нет, конечно!

Какой кошмар! Антон не заслужил, чтобы о нем ходили такие слухи!

— Тогда кто?

В глазах девушки стоит такой неподдельный интерес, что мне становится очевидно: просто так она не отстанет. Аня всерьез настроена узнать мой секрет.

— Это мой бывший, Дима, — вздохнув, лгу я.

Ну а что мне еще остается делать? Не говорить же, что отец моего ребенка — Вавилов?

— Горячий прощальный секс с последствиями? — она моментально заглатывает мою удочку.

— Ну… Что-то вроде того.

Если честно, я никогда не была мастером в искусстве лжи. Да и сейчас, как мне кажется, тоже делаю это крайне посредственно. Но Аня настолько взбудоражена новостью, что не замечает моей паршивой актерской игры.

— Очуметь. Именно поэтому я не связываюсь со своими бывшими, — заявляет она, цедя шампанское. — Конец есть конец. Никаких бонусных ночей.

— И это правильно, — поддакиваю я, надеясь, что на этом разговоры о моей личной жизни закончатся.

К нам подходит улыбчивый официант и зычно объявляет:

— Креветки? Жареные моллюски? Запеченные мидии?

От одного только вида этим морских гадов на меня накатывает дурнота, и я отрицательно трясу головой. А вот Аня, напротив, проявляет к деликатесам недюжинный интерес: накладывает их на салфетку и принимается с аппетитом уминать.

Ну слава богу. Кажется, тема моей беременности действительно закрыта.

— Ой, смотри, кто там! — Аня устремляет глаза куда-то вправо.

Проследив за траекторией ее взгляда, я натыкаюсь на зрелище, которое разом выбивает у меня воздух из легких. Сердце останавливается, а в глазах начинает щипать, будто я смотрю на открытое солнце.

Вавилов входит в зал, подобно гордому льву: широкие плечи расправлены, взгляд прямой и немного покровительственный, походка преисполнена уверенности. На нем стильный черный костюм и придающая торжественности бабочка. А под руку он ведет свою невесту — ослепительно блистательную Юлию Доберштейн.

Я впервые вижу ее вживую и с уверенностью могу сказать, что фотографии не до конца передают силу ее красоты. В реальности она чуть выше и гораздо улыбчивей, чем казалась на снимках. В движениях Юлии сквозит какая-то располагающая мягкость и грация, из-за которых на девушке невольно хочется задержать взгляд подольше.

Остановившись у столика с шампанским, Александр и Юлия заводят разговор с каким-то незнакомым мне седовласым мужчиной, а я все стою и жадно их пожираю глазами. Ловлю оттенки эмоций на благородном лице Вавилова и наблюдаю за мимикой его спутницы.

— Хороша, скажи? — подает голос Аня, которая тоже пристально разглядывает невесту босса. — Пластические хирурги недурно потрудились.

— Почему сразу пластические хирурги? — удивляюсь я.

— Ну не знаю… Ты когда-нибудь видела, чтобы природа одаривала женщину настолько идеально-крошечным носом? Бьюсь об заклад, там была ринопластика. Да и губы у нее по-любому не свои. Но этим в наше время никого не удивишь.

Я не эксперт в области подобных процедур, поэтому оставляю комментарий Ани без ответа. Легонько пожимаю плечами и принимаюсь озираться по сторонам.

Гостей заметно прибыло: повсюду слышатся оживленные разговоры и мелькают яркие наряды. Сегодня каждый облачился в свою лучшую одежду и настроен сверкать. Даже Людмила Ивановна из бухгалтерии, несмотря на преклонный возраст, сменила привычные удобные балетки на высоченные шпильки. Прямо не юбилей, а вечер преображений.

Увидев знакомую из юридического отдела, Аня упархивает к ней, а я, поправляю висящий на плече клатч и направляюсь к закускам. Сборы заняли довольно много времени, и я успела проголодаться.

Подхожу к столику, где элегантно разложены яства и, пробежавшись по нему взглядом, останавливаю свой выбор на небольших малиновых тарталетках. Раньше я была довольно равнодушна к сладкому, но с наступлением беременности прониклась особой страстью к выпечке и пирожным.

Осторожно откусываю лакомство, смакуя на языке вкус малины, когда внезапно замечаю Вавилова, чей пристальный взор сосредоточен на мне. Тарталетка чуть не встает в горле комом и я, слегка закашлявшись, поспешно пережевывает ее.

Александр адресует мне приветственный кивок, и по его губам я читаю слово «здравствуй». Отвечаю тем же, ощущая, как к щекам приливает предательский румянец. Не знаю, почему, но под взглядом этого мужчины я начинаю трепетать и неимоверно волноваться. Словно в грудь подложили огненный шар, и он вот-вот взорвется.

Справившись с первым приступом нервоза, снова смотрю на мужчину и вдруг сталкиваюсь с обескураживающим фактом: он движется ко мне. Неужели заговорит со мной на глазах у всех? На глазах у своей невесты?

Мысли, подобно перепуганным мошкам, мечутся в голове, а пальцы растерянно теребят подол платья. Что он хочет? Чего мне от него ждать?

Пытаясь справиться с нервами, я гипнотизирую взглядом мраморную плитку на полу и вскидываю глаза только тогда, когда Александр останавливается в метре от меня. 

— Платье тебе к лицу, Ангелина, — бархатный баритон Вавилова заполняет собой пространство, перекрывая посторонние шумы. — Да и вообще ты невероятно красива.

Ну вот. Опять он меня смущает. Вынуждает алеть как маков цвет и забывать дышать от волнения.

— Спасибо. Ты… Ты тоже обворожителен, — отзываюсь я. — Впрочем, как и всегда.

Я не стремлюсь сделать ему комплимент, просто констатирую очевидный факт.

— Какие новости? Диплом защитила?

Меня приятно удивляет, что он помнит о моих делах. Ведь, когда мы с ним ходили на свидание, я как раз говорила, что готовлюсь к защите.

— Да, — киваю я. — Красный.

— Даже так, — он легонько присвистывает. — Поздравляю.

— Спасибо. Теперь я дипломированный специалист.

Мне по-прежнему страшно смотреть на него, но я все же это делаю. Перестаю елозить взглядом по пуговицам дорогого пиджака и отваживаюсь поднять его выше, к лицу. Смотрю в синие, бесконечно глубокие глаза Вавилова и понимаю, что меня опять неумолимо засасывает в пучину его обаяния. Воля становится мягкой и вязкой, а все те доводы, которые я сотню раз прокручивала у себя в голове, начинают казаться неубедительными и нелепыми.