На третий день Александра спросила герцогиню, послала ли она за Энтони.

– Я просила его приехать, но он…

Она осеклась при виде возникшего в дверях дворецкого.

– Да, Рамзи?

– Прибыл сэр Джордж Брэдбери, ваша светлость. Александра встревоженно вскочила, уронив корзинку с вышиванием, которое герцогиня насильно навязала ей, но, когда величественный седовласый человек вошел в комнату, при одном взгляде на его нарочито бесстрастное лицо девушка затряслась в ознобе.

Герцогиня, очевидно, испытала то же ощущение, потому что смертельно побледнела и медленно поднялась, тяжело опираясь на палку, с которой не расставалась со времени их приезда на Гросвенор-сквер.

– Вижу, у вас новости, Джордж?

– Детективы узнали, что человека, очень похожего по описанию на лорда Хоторна, видели в таверне в ту ночь, когда исчез герцог. Хозяин, соблазнившись большим вознаграждением, тоже подтвердил, что высокий мужчина, одетый как джентльмен, покупал у него сигары. Кабачок расположен как раз напротив того места, где стоял «Фейр Уиндз». Мы уверены, что это действительно был Хоторн. – Брэдбери помедлил и тоскливо предложил:

– Не лучше ли вам присесть, леди, чтобы спокойно все выслушать?

Александра судорожно схватилась за спинку стула, но упрямо покачала головой.

– Продолжайте, – прохрипела герцогиня.

– Несколько матросов на борту «Фолкона», стоявшего на якоре около «Фейр Уиндз», видели, как за очень высоким, хорошо одетым человеком, выходившим из таверны, крались двое, похожие на обыкновенных грабителей. Матросы не обратили особенного внимания на происходящее, поскольку были уже пьяны, но одному из них показалось, что грабитель ударил по голове высокого джентльмена. Другой матрос не видел, как все случилось, но заметил, что бандит перекинул жертву через плечо и куда-то понес.

– И они не бросились на помощь? – охнула Александра.

– Матросы едва держались на ногах и, кроме того, вряд ли посмели бы вмешаться в драку. Подобные сцены, к сожалению, нередки на пристани.

– Но это еще не все, верно? – выговорила герцогиня, не отрывая взгляда от мрачного лица министра. Сэр Джордж глубоко вздохнул:

– Мы знали, что вербовщики занимаются похищением людей, а в ту ночь подобных случаев было особенно много. Кроме того, нам сообщили, что одна из таких шаек заплатила за человека, как две капли воды похожего на герцога Хоторна. Посчитав, что он напился до потери сознания, они отдали деньги и отнесли его на борт военного корабля флота Его Величества «Ланкастер».

– Слава Богу! – вскричала Александра, вне себя от радости, бессознательно сжимая ледяную руку герцогини. Но следующие слова кинжалом вонзились в грудь девушки, опрокинув ее надежды в самые глубины ада.

– Четыре дня назад, – сдавленно продолжал министр, – «Ланкастер» вступил в бой с французским кораблем «Версаль». Другой наш корабль, «Карлайл», еле-еле пришел в порт, под прикрытием тумана, покореженный после схватки с американцами. Не имея возможности прийти на помощь, капитан «Карлайла» наблюдал за битвой через подзорную трубу. Когда бой был окончен, «Версаль» едва держался на воде…

– А «Ланкастер»?! – вскрикнула Александра. Сэр Джордж откашлялся.

– Мой печальный долг уведомить вас, что судно пошло ко дну вместе со всей командой, включая его светлость герцога Хоторна.

Комната завертелась перед глазами Александры, из груди вырвался вопль, и она прикрыла рукой рот не отрывая взгляда от искаженного мукой лица герцогини. Та покачнулась, и Александра мгновенно обняла плачущую женщину, укачивая ее как ребенка, гладя по спине, шепча бессмысленные нежные слова, не замечая, что сама неудержимо рыдает.

Словно издалека, она услышала, как Брэдбери зовет доктора, и смутно осознала, что кто-то, кажется Рамзи, осторожно отстраняет ее от герцогини и ведет по ступенькам.

Кошмары преследовали Александру до самого пробуждения. Она металась, пытаясь избавиться от ужасного сна, в котором очутилась на церковном дворе в окружении надгробий, и каждое носило имя ее отца, деда или мужа.

Наконец она перевернулась на спину и попробовала разлепить налитые свинцовой тяжестью веки. Когда это в конце концов удалось, она пожалела, что вернулась к реальности. Голова раскалывалась, будто в нее вонзился боевой топор; солнечный свет, льющийся в окна, раздражал глаза. Поморщившись, она отвернулась, и ее взгляд упал на тощую женщину в черной униформе, накрахмаленном белом переднике и чепце, дремлющую в кресле. Наверное, это горничная…

– Почему вы здесь? – прошептала она неузнаваемо слабым, прерывистым голосом. Но горничная продолжала похрапывать, и Александра, с трудом приподняв голову, увидела на столике у кровати бутылку, стакан и ложку.

– Что это? – спросила она, на этот раз громче. Усталая служанка встрепенулась и, заметив, что глаза Александры открыты, вскочила.

– Опий, миледи, и доктор велел вам поесть, как только проснетесь, Я мигом принесу поднос с завтраком.

Слишком сонная, чтобы осознать происходящее, Алекс облегченно прикрыла глаза, а когда открыла их снова, на столике уже красовался поднос, а солнце поднялось гораздо выше. По-видимому, день был в самом разгаре. Перед глазами девушки все плыло, голова кружилась, но спать больше не хотелось.

Горничная теперь бодрствовала и сейчас с тревогой смотрела на хозяйку.

– Господи, вы спали как убитая, – выпалила она, но тут же зажала рукой рот и в ужасе расширила глаза.

Александра с любопытством уставилась на нее и неуклюже села, откинувшись на подушки. Горничная немедленно поставила ей на колени поднос, на котором, согласно обычаю, рядом с блюдами лежали красная роза и свежая газета.

– Почему мне давали опий? – поинтересовалась Александра, раздраженная собственной невнятной речью и неспособностью сосредоточиться.

– Так доктор велел.

Девушка недоуменно нахмурилась и машинально задала вопрос, который неизменно повторяла каждое утро:

– Сэр Джордж уже…

Нестерпимая боль пронзила тело и вырвалась из горла мучительным стоном – воспоминание о вчерашнем приезде Брэдберна всплыло с ужасающей ясностью. Девушка тряхнула головой, словно пытаясь прогнать звучавшие в мозгу несвязные фразы:

…печальная обязанность сообщить… пошел ко дну вместе со всей командой… скорее за доктором… власти уведомлены… Рамзи, уложите ее в постель…

– Нет! – завопила Александра, отворачиваясь, но взгляд ее упал на огромные буквы газетного заголовка.

– Что случилось, миледи? О чем тут говорится? – испуганно повторяла горничная, непонимающе уставясь на слова, которых не могла прочесть.

Зато Александра понимала каждое. В некрологе говорилось, что Джордан Эддисон Мэттью Таунсенд, двенадцатый герцог Хоторн, маркиз Лендсдаун, граф Марлоу, барон Ричфилд мертв.

Александра рухнула на подушки и прикрыла глаза, безразличная ко всему, кроме раздиравшей сердце муки.

– О, мисс… ваша светлость… я не думала вас расстраивать, – шептала горничная ломая руки. – Сейчас побегу за доктором. Он не отходит от леди Хоторн – она очень больна.

Смысл униженных извинений наконец проник сквозь туман безысходного отчаяния.

– Я сейчас же иду к ней, – решила девушка.

– О нет, ваша светлость, все равно этим не поможешь. Креддок сказала мистеру Рамзи, что ее светлость не говорит. Не может. И никого не узнает, просто смотрит…

Тревога вытеснила скорбь, и Александра, не обращая внимания на протесты горничной, села, но тут же схватилась за кроватный столбик, пережидая приступ дурноты. С трудом натянув халат, девушка вышла из комнаты. Она не помнила, как оказалась у спальни герцогини, и постучала.

Дверь открылась, и в коридор вышел врач.

– Как она? – взволнованно спросила Александра. Доктор покачал головой:

– Плохо, очень плохо. Она уже немолода и перенесла ужасное потрясение. Не говорит, ничего не ест, лежит и смотрит куда-то в пространство.

Александра кивнула, вспомнив, как вела себя мать, узнав о существовании любовницы отца. Она тоже слегла, отказывалась от еды, не разговаривала, не позволяла никому ее утешать. И когда вышла из добровольного заключения, уже никогда не была прежней, словно горечь и печаль, угнездившиеся в душе, уничтожили все остальные чувства.