Однако Хастингс насмешливо покачал головой:

– Вы забываете о том впечатлении, которое Хок неизменно производит на женщин. Дайте ему несколько недель, и она голову потеряет от любви! В день Королевских скачек она повяжет свою ленту ему на рукав и станет болеть за него. Молодой Уилсон и его друг Фейрчайлд уже заключают пари. В книге записей пари клуба «Уайтс» ставки четыре к одному в пользу Хока.

– Ошибаетесь, друг мой. Хоку с ней не справиться.

– Ничего подобного. Вспомните, как она была увлечена им, когда впервые появилась в обществе! Неужто забыли, какой глупышкой она выглядела, во всеуслышание признаваясь ему в любви совсем недавно? С той самой минуты, когда Хок появился сегодня в церкви, все только об этом и говорят.

– Знаю и бьюсь об заклад, она тоже об этом не забыла, – кивнул Фейрфакс. – Я знаком с леди Хоторн и должен заметить: она слишком горда и хладнокровна, чтобы сразу поддаться его чарам.

Хастингс, вызывающе подняв брови, объявил:

– Ставлю тысячу фунтов на то, что мы увидим ее ленту на рукаве Хоторна в день Королевских скачек.

– Идет, – не колеблясь согласился Фейрфакс, и друзья отправились в «Уайтс», чтобы отдохнуть и провести время за игрой в карты. Однако оба не имели ни малейшего намерения отметить это пари в клубной книге. Из уважения к другу оно останется между ними.

После ухода джентльменов Джордан подошел к столу И наполнил бокал. Гнев, тщательно скрываемый от посторонних, сейчас пылал в глазах.

– Искренне надеюсь, – с уничтожающей иронией протянул он, глядя на ближайшего друга, Джона Камдена, – вы остались здесь не для того, чтобы посвятить меня в, мягко говоря, несколько неблагоразумные выходки моей жены, о которых вы чувствуете себя обязанным сообщить с глазу на глаз?

– Отнюдь, – коротко рассмеялся лорд Камден. – Говоря о скачках, устроенных вашей женой в Гайд-парке, и ее дуэли с Мейберри, Карстерз упомянул имя Мелани. Насколько я понял, Мелани в обоих случаях болела за вашу жену.

Джордан сделал глоток и безразлично пожал плечами.

– И что из этого?

– Мелани, – объявил Джон, – моя жена.

Бокал, поднесенный Джорданом ко рту, застыл в воздухе.

– Что?!

– Я женат.

– Неужели? – сухо процедил Джордан. – Зачем?

– Ничего не мог с собой поделать, – усмехнулся лорд Камден.

– В таком случае позвольте принести свой, хотя и запоздалые, поздравления, – язвительно раскланялся Джордан и поднял бокал в издевательском тосте, но тут же вспомнил о правилах хорошего тона и осекся. – Прошу прощения за грубость, Джон. Просто в данный момент я не считаю женитьбу поводом для ликования. Я знаю вашу жену?

– Надеюсь, нет! – шутливо ужаснулся лорд Камден. – Она представилась Его Величеству как раз после вашего отъезда, что, конечно, к лучшему. Вы, несомненно, нашли бы ее неотразимой, а мне пришлось бы вызвать вас за это на дуэль.

– В то время ваша репутация была не многим лучше.

– Но мне было далеко до вас, – заверил Джон, явно стараясь развеселить друга. – Стоило мне бросить одобрительный взгляд на привлекательное личико, как мамаша мгновенно приставляла к дочке еще одну компаньонку. Если же это делали вы, любая маменька разрывалась между ужасом и робкой надеждой. Конечно, я не мог предложить невесте герцогского титула и поэтому считался куда менее завидным женихом.

– Не помню, чтобы когда-либо обращал внимание на невинных девственниц, – пробурчал Джордан, уставясь в бокал.

– Совершенно верно. Однако у наших жен оказалось немало общего, чтобы немедленно подружиться, поэтому предполагаю, что они во многом похожи. В таком случае вас ждет жизнь, полная терзаний и пыток.

– Почему? – вежливо осведомился Джордан.

– Потому что каждый день вы со страхом будете ожидать, что еще взбредет вашей жене в голову, а когда узнаете правду, перепугаетесь до смерти. Сегодня Мелани сообщила о своей беременности, и меня теперь постоянно терзает мысль, что она обязательно оставит где-нибудь ребенка, когда тот родится.

– Она настолько забывчива? – спросил Джордан, безуспешно пытаясь выказать интерес к жене друга.

– Должно быть, – пожал плечами Джон. – Иначе почему не позаботилась упомянуть, что она и жена моего лучшего друга, с которой я до сих пор не знаком, стали сообщницами и замешаны в весьма странных похождениях?

Поняв, однако, что ему так и не удалось хотя бы немного успокоить Джордана, Джон поколебался, но все-таки нерешительно спросил:

– Что вы намереваетесь делать с вашей женой?

– У меня несколько планов, и пока что один привлекательнее другого, – коротко ответил Джордан. – Могу свернуть ей шею, поместить под стражу, отослать завтра в Девон и держать ее там, подальше от посторонних глаз.

– Господи, Хок, вы не сделаете это! После того, что случилось сегодня в церкви, люди подумают…

– Мне в высшей степени безразлично, что подумают люди, – перебил его Хок, но оба понимали, что он кривит душой. Джордан впадал в неукротимую ярость при мысли о том, что в глазах общества он станет посмешищем лишь потому, что не может усмирить собственную жену!

– Возможно, она действительно излишне порывиста и горяча, – заметил лорд Камден. – Мелани хорошо знает ее и любит. – Он встал и, направляясь к выходу, предложил:

– Если будет настроение, приезжайте завтра в «Уайтс». Мы собираемся отпраздновать мое будущее отцовство.

– Обязательно приеду, – кивнул Джордан сделанной улыбкой.

Оставшись один, он долго смотрел невидящим взглядом на картину над камином, гадая, сколько любовников было у Александры за это время. Когда-то ее великолепные очи, устремленные на него, сияли искренностью, доверием и нежностью. Теперь их блеск затуманила холодная неприязнь.

Бешенство снова охватило Джордана при воспоминании о том, с какой настороженной враждебностью встретила его Александра. Она сожалела о том, что он вернулся! Этот чистосердечный, любящий ребенок на котором он женился, теперь вне себя от злости, потому что муж жив! Обольстительная молодая девушка превратилась в холодную, расчетливую, прекрасную… стерву.

Джордан подумал было о разводе, но тут же отбросил эту мысль. На это уйдут годы, не говоря уже о невероятном скандале, а ему нужен наследник. Мужчины рода Таунсенд отмечены проклятием недолгой жизни, и если даже Александра, как выяснилось, не обладает добродетелями, на которые Джордан рассчитывал, она все же способна родить ему детей. Необходимо знать наверняка, что эти дети – его, а не кого-то другого.

Откинувшись на спинку кресла, он тяжело вздохнул и закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Наконец Джордан немного успокоился, и тут ему пришло в голову, что он, возможно, осуждает жену на основании всего лишь обычных сплетен. В конце концов, он обязан жизнью этой милой, неиспорченной, доброй девочке. Следовательно, должен предоставить ей право защитить себя.

Завтра он прямо спросит, правда ли то, о чем распространялся Карстерз, и даст ей шанс все опровергнуть. Джордан обязан сделать это… если, конечно, она не настолько глупа, чтобы лгать. Однако если выяснится, что все обвинения правдивы, Джордан безжалостно укротит ее. Александре придется либо добровольно склониться перед его волей, либо он силой заставит ее сделать это, но так или иначе она будет вынуждена вести себя как покорная и послушная жена.

Александру разбудил шум шагов, непрерывно раздававшихся в коридоре и на лестнице, и приглушенные голоса слуг. Она открыла глаза и с изумлением уставилась на часы. Всего девять – слишком рано, чтобы убирать спальни, поскольку во время сезона господа зачастую ставали к полудню.

«Несомненно, готовятся к прибытию высокородного хозяина», – с отвращением подумала Александра и, не потрудившись позвонить горничной, встала и приступила к утреннему туалету, прислушиваясь, однако, к беспорядочным звукам за стеной.

Одетая в красивое сиреневое платье с короткими пышными рукавами, она открыла дверь, но тут же отступила, чтобы не столкнуться с четырьмя лакеями, шествующими по направлению к хозяйским покоям с грузом коробок и картонок с ярлыками лучших лондонских портных и сапожников.