Торговать было выгодно, «стучать» друг на друга тоже было выгодно, это поощрялось разными льготами и преференциями. Кручу, «стучу», обмануть хочу, прибыль считаю, неграм «помогаю», про себя, однако, не забываю, такой подход, постепенно, становился нормой африканской торговой жизни.

Кроме всего, купцов радовала стабильность и защищённость на караванных путях, проходящих по территории королевства Иоанна Тёмного.

А после назначения главой почтовых станций и караванных путей Палача, так и вовсе, лихие чернокожие и других цветов кожи, люди надолго исчезли с границ королевства. При этом вокруг бушевала война всех со всеми, что на юге, что на севере.

Восток и запад также не оставались в стороне, собирая силы, отвоевывая новые территории. Лишь центр выкидывал в разные стороны свои щупальца, нанося болезненные, или даже смертельные, уколы своим заклятым врагам и не менее подлым друзьям.

Иоанн Тёмный, Иоанн Первый, Иоанн Африканский, Великий унган Мамба, слышали путешественники на базаре от разных встреченных ими людей. Проводники охотно трепали языками, рассказывая разные небылицы про своего вождя и короля. Все эти рассказы были либо необычными, либо откровенно пугающими.

Никто из добровольных рассказчиков ни разу не сказал, что он любит своего вождя или уважает его. Все говорили только о его делах, никак не выражая своё отношение к нему, словно оставляя незнакомцам право решить самим, как относиться к данному человеку, и человеку ли, вообще. Лишь только восторг и иногда страх проглядывал в их эмоциях, и более ничего. Всё это было несколько странно.

Переночевав в Баграме, отряд русских казаков и отставных военных отправился дальше, следуя в город Бирао, обойдя стороной ничем не примечательный город Бырр, ставший сельскохозяйственным центром по обработке и хранению запасов зерна и овощей.

В Бирао они встретили довольно большой воинский отряд негров, которые усиленно тренировались. В обученности они были далеки от русского солдата, но по сравнению с теми воинами, которых они видели раньше, эти были весьма неплохи, по крайней мере, дисциплина у них присутствовала. Здесь русские путешественники погрузились на лёгкие плоты и отправились дальше по реке.

Благополучно добравшись до следующей почтовой станции-хараки, имеющей свой, довольно приличный, хоть и грубо сделанный, деревянный причал, они высадились и дальше снова отправились пешком.

Караванный путь, ведущий в сторону города Банги, находился в очень хорошем состоянии. Высокая трава была срублена и примята деревянными волокушами, которые тянули за собой упряжки буйволов, заодно сдирая жёсткую стерню, облегчая путь всем следовавшим по дороге.

Через десять дней пути по саванне русские путешественники достигли города Банги, изрядно укреплённого, стоявшего на стратегическом перекрестке, на берегу реки Убанги, впадающей в Конго.

Через каждые пятьдесят километров, рядом с дорогой находилась небольшая почтовая станция с небольшим количеством людей, проживающих в ней. Станции только появлялись, и пока не везде был выдержан стандартный промежуток минимального расстояния между ними.

Но они росли, как грибы, появляясь каждый месяц, обрастая примитивными постройками, в виде обычных конусообразных хижин, загонов для скота, а также, постройками для хранения инструментов, оружия, тамтамов и запасов продовольствия и дров для сигнальных костров.

Наконец, русский отряд достиг цели своего путешествия, и вдалеке распростерся, разбросанный беспорядочной кучей разных хижин, город. В начале своего путешествия русские слышали множество разных слухов о том, что вождь и король Мамба погиб. Об этом же, украдкой шептали и арабские купцы.

— «Исчез» — так же тихо, но уже не оглядываясь, сообщали им армянские купцы.

— «Ушёл за душами врагов и скоро вернётся», — с непонятным восторгом вещали чернокожие проводники, осеняя себя коптским крестом, шепча благословления своим богам и пряча сделанные из эбенового дерева фигурки вождя в свои мешки.

Уже уплывая из Бирао, их ушей достигла радостная весть о возвращении Иоанна Тёмного, сумевшего в очередной раз вывернуться из лап смерти. Цвет лап африканской смерти не уточнялся. Особой радости всем путешественникам это не принесло, они и так уже достаточно видели и слышали, заплатив за это высокую цену, потеряв в процессе продвижения в центр африканского континента несколько своих людей, погибших от болезней и укусов ядовитой фауны Африки.

Но любопытство было сильнее возникшей антипатии к известному по газетам чернокожему королю, и они продолжили своё путешествие с удвоенной скоростью, надеясь получить запас эмоций на всю оставшуюся жизнь. Рядовые казаки в ночных посиделках у костра много болтали, пересказывая друг другу рассказы осевших здесь соотечественников, уже свободно изъяснявшихся на местных языках, а кто-то из них уже понимал и арабский.

Байки были разными, но в основном, они касались достоинств и недостатков местных женщин, которых втайне успел попробовать, практически, каждый, кто хотел. Никто этому не препятствовал, и возможно даже, старейшины подталкивали местных женщин, поощряя деторождение мулатов. Опять же, всё это было известно только по слухам, и наверняка никто ничего не знал.

После обсуждения женщин, наступала очередь обмениваться впечатлениями о жизни здесь вообще, и возможности разбогатеть, в частности. Дальше разговор плавно перетекал к оружию, которого здесь было разнообразное количество, и многие из казаков обменяли свои вещи на красивые кожаные щиты и короткие копья, восхищённо рассматривая их необычные лезвия.

А африканский метательный нож, с несколькими лезвиями, торчащими в разные стороны, имел уже каждый, включая и брезгливого штабс-капитана Мещерского и спесивого князя Иосифа Андроникова. Всю остальную экзотику они рассчитывали приобрести на обратном пути.

Некоторые мечи и сабли, продававшиеся на рынке в Бартере, своим происхождением были обязаны эпохе первых крестовых походов. Эти раритеты или, что более вероятно, более поздние копии, сделанные с реальных прототипов, следовало непременно приобрести в свою коллекцию, как думал грузинский князь. Но до этого, пока ещё, было далеко.

Я удивлённо слушал Мванги, ставшего при мне кем-то вроде министра, отвечающего за связи с общественностью. А кроме этого, ещё и заведовавшего сейчас всеми хозяйственными делами, которые я, за время своего вынужденного отсутствия, пустил на самотёк, а он, выйдя из опалы, и завоевав моё временное доверие, подхватил и понёс на своих плечах.

Мванги (бывший король Буганды) вещал мне о прибытии делегации от белого царя страны с названием Роси́, так звучала Россия в его устах, не иначе от французских пленных наслушался их «Ру́сси», пока я в удивлении смотрел на него.

Я, честно говоря, не ждал никого в гости, а тем более, делегации от русского царя. Скорее, ожидание моё зиждилось на уверенности, что ко мне бы обратился с просьбой бельгийский король. Но я плохо знал европейцев, о… наивный, чернокожий житель Африки.

Именно из-за этого незнания, немало поколений русских плавало в наивной уверенности, как клёцка в супе, о нашей европейской принадлежности к «дружной» семье народов. Нет…, принадлежность клёцки в супе заключается в том, что её съедят, в обязательном порядке, как самую вкусную часть супа, а не будут бережно хранить. Вот и получается, что на самом деле, никого из нас там не ждали.

Азиатская составляющая нашего менталитета давно уже прочно осела внутри, подспудно управляя некоторыми нашими поступками, вызывая отторжение у всех европейцев, за глаза называющих русских варварами. Но, это я отвлёкся.

Из-за этой, не вовремя и неожиданно, прибывшей делегации, пришлось наскоро организовывать свой двор и торжественный приём, подготовкой которого занялся лично Мванги.

Приглашённые на торжественную встречу во «дворец» есаул Миронов, князь Андроников, и штаб-капитан Мещерский, были изрядно ошарашены пышным дикарским приёмом.