— «Чистоган» — люксовый, хорошо очищенный спирт из зернового сырья.

— «Ликёр» — сладкие настойки на ягодах, фруктах, анисе, шишках, мхе, змеях и остальном, что смогли достать.

Связи с контрабандистами, морской порт, качество сырья, и в два раза меньшая цена, чем официально производимый алкоголь, резко повысили возможности сбыта, и деньги потекли к ним тонкой алкогольной речушкой.

Алмазная фирма стала продавать свои акции. Зиц-председатель демонстрировал горсть алмазов, полученных от африканских проходимцев, и пылал энтузиазмом. Акции имели начальную стоимость 1 доллар, но они стоили всё же дороже, чем стоимость бумаги и краски, потраченной на них.

Помимо обычной рекламы в газетах, были наняты и уличные мальчишки, которые получив за труды по десять центов за два часа горлопанства, также выкрикивали рекламу фирмы «Black Diamonds of Africa».

Любой посетитель, собирающийся приобрести акции, когда открывал дверь с надписью «Stocksale» (продажа акций), сразу попадал в атмосферу африканского континента. Продолговатая прямоугольная комната, заканчивающаяся высокой стойкой с бюро, была вся уставлена колоритными деревянными фигурками из ценных пород дерева.

Кругом лежали цветастые африканские циновки, а на стенах висели ритуальные маски и холодное оружие, вроде метательных ножей и копий. В одном из углов стоял большой, сделанный из толстой кожи носорога, ростовой щит.

На стойке располагалось несколько намертво прикрученных коробочек, со стеклянным верхом, сквозь который каждый посетитель мог убедиться в наличии алмазов, как таковых. Были там и другие камни, вроде мелких рубинов, изумрудов, топазов и доселе неизвестных танзанитов, найденных на территории Уганды и пока неизвестных широкому кругу покупателей.

Все камни были настоящие, в чём легко можно было убедиться любому. Иногда происходили досадные случайности, вроде кражи мелких алмазов, что, всё-таки, не огорчало владельцев, а скорее, напоминало чёрный пиар и деловитое пренебрежение с прицелом «а у нас их ещё много». Опосредованно, это тоже сыграло определённую роль в популяризации фирмы.

«Добыча алмазов и прочих драгоценных камней в Габоне и Конго» — это основной вид деятельности, как было заявлено в уставе акционерного общества «Black Diamonds of Africa». Был у акционерного общества и свой слоган: — «Думай о будущем! Делай деньги на алмазах, как на чёрных». Дело потихоньку раскручивалось, и акции сначала подорожали до двух долларов, а потом и до пяти, и даже до восьми.

Убедившись, что бизнес начал приносить доход, Шнеерзон оставил на спирт заводе Леона, а сам рванул в Новый Орлеан, играть в карты и продвигать новый аттракцион невиданной щедрости. Он решил организовать подпольный тотализатор на грядущие события. Ему и самому поначалу слабо верилось в те пророчества, которые изрекал Мамба, но после предсказания смерти Александра III, восшествия на престол Николая II, он решил рискнуть.

В будущем 1898 году Мамба напророчил САСШ войну с Испанией и последующий захват её колоний на Филиппинах, Кубе, Гавайских островах. Стоило сыграть на этом.

В Новом Орлеане, в обществе отъявленных завсегдатаев различных игровых клубов и полуподпольных казино, Шнеерзон громогласно утверждал, что не позже, чем через полгода, САСШ аннексируют Гавайские острова, а Куба станет протекторатом САСШ. Он бился об заклад, клялся, чем угодно и, в конце концов, сформировал приличный капитал под свою полуподпольную букмекерскую контору.

Но пока события не состоялись, он работал мелким букмекером и искал любую возможность увеличить доход к тому, который уже и так имел. Самогонный бизнес набирал обороты и стал приносить ощутимый доход, но пока ещё не был вскрыт. Полиция постепенно стала чуять неладное, но думали пока на мелких самогонщиков, и не в Бостоне.

И Шнеерзон, на время оставив Новый Орлеан, вернулся в Бостон, где затеял продажу легальной русской водки, срисовав этикетку с одной из бутылок, которая приплыла из-за океана. Первая партия алкоголя отбыла вместе с ним в Новый Орлеан и дальше в Мексику, а оттуда в государства Южной Америки.

А из Мексики потекла текила в обратный путь, всё больше запутывая надзирающие органы. Срака мастерски подставлял мелких конкурентов, «сливая» полиции небольшие партии алкоголя и отводя удар от себя.

Шнеерзон не жалел денег на взятки, подкупая через подставных лиц всех подряд, в чём ему помогал Стив Роджерс, получавший за это комиссионные. Но и возможность в любой момент уплыть в Африку Лёня Шнеерзон предусматривал, для чего была куплена небольшая парусная яхта и названа им «Snake».

Многие подумают, что он был доволен и хотел просто разбогатеть, оставшись в Америке, и будут правы. Леонид Шнеерзон давно уже достиг всего, о чём мечтал в Одессе, подсчитывая копейки, вырученные самыми различными способами. Но разбогатев, он не получил удовлетворения от этого и творческая жилка толкала его дальше. Да и легализоваться здесь было затруднительно.

Американское правосудие, оно такое. Сегодня ты друг и лепший кореш, а завтра тебя «возьмут», потому что изменилась политическая конъюнктура. А в Африке всегда тебя ждут и, можно сказать, надеяться на тебя. Это чувство — дарить надежду, было необычным в ощущениях. Лёня был сентиментален и всегда норовил помочь старушке донести тяжёлую сумку, что, правда, не мешало ему ограбить её сразу же. Чувства — это одно, а жизнь — это другое.

Риск, аферы, авантюры, приключения заставляли кипеть кровь в его жилах. А впереди виделись ещё большие приключения, множество авантюр и возможностей заработать больше денег. Он ещё не успокоился и не собирался успокаиваться.

Гори, гори, моя звезда, гори всё ярче, до конца!

После долгого перерыва прибыл армянский купец Вазген, который привёз давно ожидаемый орден Венценосного орла. Получилось действительно очень красиво. Четыре заострённые секировидные лопасти германского креста, сделанные из золота, были усеяны прекрасно огранёнными чёрными алмазами.

Молодой венценосный орёл давно уже был пойман и ждал своей участи быть подаренным самому Германскому кайзеру. Мундир африканского паши тоже был готов. Можно было сказать, все подарки в сборе. Оставалось дождаться только представителя второго рейха, который, отчего-то, не торопился.

Между тем, наступал 1897 год, и мне надо было основательно поторапливаться. К этому времени вернулся Ярый, со своим уже десятитысячным отрядом. Во всех крупных селениях им были оставлены небольшие отряды, сформированные из местных негритянских племён, вооруженных холодным оружием, с редкими вкраплениями захваченных трофейных, преимущественно старых или очень старых, ружей.

Но и воевать им сейчас было не с кем. Леопольдвиль был покинут европейцами. Там остались только местные аборигены, да первые потомки европейцев. Разборки на Атлантическом побережье утратили свою остроту и силу по причине уменьшения, как населения, так и претензий, из-за отсутствия боеприпасов к винтовкам и банального голода.

Пока я ждал войска Ярого, вернулся из похода и Саид, приведя вместо пяти тысяч — две. Остальные остались с Мванги, либо погибли в боях. Вернулся в Банги и Палач, и Жало, и Бедлам, и все священники. Все они были поражены случившимся с Момо и не знали, что сказать и что подумать.

Каждый из них отреагировал на это по-своему. Я мельком отслеживал их реакцию, особо не вдаваясь в подробности. Общий ход их мыслей мне и так был ясен. Все они были поражены предательством Момо, а также тем, как легко он поддался уговорам араба. Ну а то, как я поступил потом с Момо, не удивило их, а напугало, но, скорее из-за того, что мой гнев мог пасть на любого из них незаслуженно, чем сам факт наказания.

Между тем, собрав всех, я приготовился совершить другое действо. Я постоянно совершенствовал свои знания местных лекарственных растений, а также средств и методов лечения с их помощью, постоянно искал новые способы и разведывал древние.