Но, радует, что Эмма зажглась жаждой приключений и мой образ врага для неё немного смягчился. Мы отошли от крыльца всего лишь на два метра, как за нашими спинами возник Киран.

— Это пешая прогулка, мисс Графтон или нам понадобится машина?

— Нет, мы идём пешком на поиски цыган, и ты, само собой, идёшь с нами! — обернувшись, улыбнулась я ему. При Эмме поговорить с ним не выйдет, а жаль. Придётся ждать ночи, чтобы хотя бы позвонить или более удобного момента, я хочу кое-что выяснить. Это не даёт мне покоя. 

— Я бы не рекомендовал. Это может быть небезопасно, — отвечает он тоном охранника, понимающего, что я всё равно сделаю по-своему.

— Но ты же с нами, Киран, я не боюсь.

— Ава, всё хорошо? — спрашивает он меня через время.

— Ты же видишь, я жива-здорова, — отвечаю не оборачиваясь, следя глазами за Эммой, пытаясь понять вслушивается ли в наш разговор девочка, пытающаяся обогнать Шмеля.

— Я не об этом. Ты прекрасно поняла о чём. В твоём взгляде что-то изменилось! — похоже, что красавчик действительно нервничает. Ничего, пусть немного попсихует. Мне тоже не сладко.

— Нам обязательно нужно поговорить, но не сейчас, Киран. Он знает кто ты. Он знает всё. Мне хотелось бы многое обсудить, но не при свидетелях! — сжав кулаки, стараюсь не думать о всех тех вопросах, которые я хотела бы задать ему немедленно. Приходится вспоминать «массаж» и это расслабляет. Джордж подарил мне чудодейственную пилюлю.

До «табора» пришлось топать довольно прилично. Цыгане нынче пошли не те, ни кибиток, ни лошадей. Пара десятков стареньких джипов, дома на колёсах, несколько разбитых шатров, вокруг которых носится оголтелая малышня. Нам навстречу вышел седой дородный мужчина в яркой рубашке, тёплой жилетке и высоких сапогах, в которые были заправлены брюки.

— Вы кого-то ищете, молодые люди?

— Просто гуляем. Ребёнок услышал, что поблизости остановились цыгане, ей захотелось посмотреть, — стараюсь выглядеть приветливо, мало ли что у них на уме.

— Гостям у нас всегда рады. Направляясь на фестиваль, мы остановились здесь всего лишь на пару дне        й. У нас в таборе есть прорицательница, не хотите погадать, красивые?

— Я хочу увидеть гадалку! — оживлённо подпрыгнула Эмма. — Это же прикольно, нам расскажут будущее! Эвелин, пойдём!

— Эмма, гадания — это ерунда, выдумки. Тем более, детям никто не гадает, — хватаю я её за руку, вспомнив, что цыгане ещё и детей когда-то воровали.

— Если с матерью, то можно! — зычно бросила появившаяся на ступеньках трейлера женщина в алой косынке, из-под которой торчали две чёрные, как смоль косы.

— Я ей не мать.

— Разве? — сощурившись, вонзились в меня её угольные глаза. — А я вижу, что мать, будешь ею, хоть и не ты её родила.

— Ну, Эвелин, ну давай, разве тебе не любопытно? Мне вот очуметь, как интересно! — не отставала Эмма, и я понимаю, что, если я ей сейчас откажу, дружбы с ней мне не видать. А хитрый рыжий бельчонок тоже в свою очередь понимает, что ей из меня теперь можно вить верёвки.

— Ладно, но чтоб ни шагу от меня, — и мы лезем в трейлер за женщиной в цветастой юбке.

— Девочке погадаю на бобах и по руке, а тебе, молодая интересная, могу и на картах. Они у меня старые, самодельные, от бабки достались. Вы знаете, что такое самодельные карты? В них живёт душа гадалки, всю правду скажут! Нужна монетка, — поудобней умостилась прорицательница, загадочно усмехаясь.

— У меня есть! — Эмма извлекла из кармана пятьдесят центов. Цыганка бросила монетку в мешочек, потрясла и высыпала перед собой на низкий столик покрытый черной, в золотых узорах скатертью. Затем изучив левую ладонь Эммы и рассыпанные бобы, хмыкнула:

— Хорошая судьба. Маленькая проказница. Там свыше о тебе позаботились, не знать тебе ни бедности, ни одиночества. Любовь у тебя крепкая будет, одна и на всю жизнь и пути ваши уже пересекались, рядом ходит суженый твой. Линия отца у тебя сильно выделена, он как солнце, самый важный человек в твоей жизни. Жизнь тебе дала женщина слабая, но рядом с тобой другая будет, ласковая, ей от солнца тоже тепло. Семейные узы очень сильные и удачные, счастливой будешь, двое деток вижу. Гордиться тобой будут родные. Рисование не бросай, куколка. Талант у тебя есть. Хорошая судьба, гладкая, редко такое увидишь. Теперь твоя очередь, сердешная, — глядит она на меня.

— Да я как-то не особо…

— Давай, верю-не верю-люблю, пока у меня настроение подходящее, — не терпя возражений цыганка замахала руками, зверя браслетами, уже вынимая свои хвалёные карты.

— Роковая ты у нас женщина, а по виду и не скажешь, сердце у тебя могучее, именно так — могучее, — заговорила она после некоторых манипуляций. — Ты там, где ты должна быть, так с рожденья было твоего предрешено. Ты сделаешь правильный выбор, хоть ты сейчас и на распутье. Верь, когда никто не верит, в любви большая сила. Одно твоё слово спасёт несколько жизней. Один раз замужем была по ошибке, второй по судьбе, что вымолишь для себя. Сын у тебя будет и дочь не родная.  Нуждаться в жизни ни в чём не будешь. Хм, королева как легла интересно, никак ты знатная дама. Людям будешь много помогать, долгие годы тебе отпущены. Очень сильно любить будешь, как одержимая будешь за него держаться. Он будет отвечать тебе тем же. Красивые будут отношения, на зависть многим. Подарю тебе амулет от сглаза. Вам обеим. А за гадание дайте, сколько не жалко.

Затем было «Эвелин, давай послушаем, как они поют», «Давай посидим у костра, «Посмотрим, как они классно танцуют?», и когда уже начало темнеть вместо Эммы Киран произнёс натянутым голосом у меня за спиной:

— Эвелин, Джордж.

— Что? — обернувшись, замечаю подъехавшую машину и выскочившего из неё Джорджа Олкота.

— Эмма, хватай Шмеля, мы уходим. Быстренько! Папа за нами приехал. Сейчас нам влетит! — у меня даже ноги подогнулись, настолько злым показался мне его взгляд.

Эмма юркнула на заднее сиденье первой, следом за ней я, и только после рядом с нами уселся играющий желваками Джордж.

— Пап, ты представляешь, мне гадала на судьбу самая настоящая прорицательница! — выдохнула Эмма под впечатлением. — А ещё я танцевала с цыганами вокруг костра!

— Эмма после! — скрипнул зубами Джордж.

— Эвелин она тоже гадала, сказала, что у неё будет большая любовь и сын!

— Рад за неё. Я сказал, мы поговорим дома!

Сижу чуть дыша, даже пошевелиться боюсь, чувствуя, как он напряжён.

— Джордж, не сердись на неё, на меня сердись, — тихо подаю я голос.

— А я на тебя и сержусь!

— Эмма, иди к себе, я поднимусь к тебе чуть позже! — заявил он, как только за нами закрылась входная дверь и охрана осталась снаружи. — А сейчас я хочу остаться с Эвелин и высказать ей наедине, всё, что я думаю о вашей выходке!

— Она не виновата, это я её уговорила! — заступилась за меня рыжуля, и в этом момент я поняла, что этот день прошёл не зря, что я поступила правильно.

— Эмма! — Джордж произнёс это таким голосом, что та молча развернулась и побежала наверх. — Как ты могла, Эвелин? Как ты додумалась? Потащиться к этим дикарям! Ты в курсе, что представители этой народности часто не брезгуют похищать людей ради выкупа?

— Но ничего ведь не случилось. С нами был телохранитель, — каким-то подсознательным жестом, беру его за руку в попытке успокоить.

— Ну конечно же ты взяла его с собой! — выдернул он руку.

— Зато это приключение сблизило нас Эммой так, как не сблизило бы двухнедельное общение, сидя за надёжными стенами этой крепости. Ты не защитишь её от всего на свете, хватит сходить с ума, — бросила я спокойно, не повышая тона, тоже собираясь спрятаться в своей комнате. Но теперь уже он поймал меня за руку, потянув на себя.

— Джордж, — мне почему-то захотелось говорить шепотом, и снова я коснулась его щеки, только теперь она была уже гладко выбрита. — Всё ведь хорошо, — заглянула я в эти серые глаза. А дальше я не понимаю, что произошло. … Просто в следующую секунду я ощущаю, как его губы целуют мои, его горячий настырный язык у меня во рту. Целуя меня, он легонько подталкивает меня к стене, пока я не упираюсь в неё спиной. И если до этого я была шокирована его выпадом, то сейчас, очутившись зажатой, я вдруг начинаю отвечать, подстроившись под этот бурный напор, мой язык трётся об его язык, дыхание становится одно на двоих, истерзанные губы и мои подкосившиеся ноги. … Но, чёрт возьми, мне понравился этот ураган. И мысль о том, что я бы хотела повторить — вогнала меня в краску.