Аларик смотрел на Хэмлин, удивляясь его словам. Но он понимал, что Хэмлин, да и другие жители деревни, выезжали из этого местечка не далее ближайших деревень. Они никогда не видели Гарольда или Вильгельма. Хэмлин знал лишь то, что другие пострадали, а их беда обошла стороной.

Аларик решил, что он и в самом деле возьмет это место под свою опеку. Он попросит у Вильгельма это селение, если герцог будет коронован.

— Вы под моей опекой, — сказал Аларик. — Здесь кто-нибудь умеет писать?

— Да, сир, священник. Он уехал отпевать мертвых.

— Когда он вернется, скажи ему, чтобы он составил список всех здешних жителей: мужчин, женщин и детей. Пусть опишет все имущество, укажет, сколько у вас плугов, волов, лошадей, овец и уток. И еще я хочу знать, какими ремеслами здесь занимаются.

Хэмлин рассказал Аларику, что у них два кузнеца, два кожевника, мельник, много превосходных плотников, каменщиков. Он с гордостью говорил о том, что они полностью обеспечивают себя всем необходимым, и Аларик был искренне рад это слышать, ибо, по всем приметам, грядущая зима будет трудной. Норманнам было нелегко, хотя Вильгельм делал все от него зависящее, о чем Аларик хорошо знал, поскольку постоянно был рядом с герцогом. Из восьми тысяч людей, приплывших в Англию, три тысячи погибли. Сейчас оставшееся войско должно было идти в глубь враждебной страны.

Эта деревня, решил он, должна стать гаванью, где отдохнут его корабли.

Аларик наблюдал за тем, как воины ели, пили и добродушно поддразнивали девушек. Он устало похлопал Роже по спине и поднялся по лестнице. Вверху он обнаружил узкий коридор и несколько дверей. Он попробовал каждую из них, затем пошел в комнату бывшего хозяина. В ней было несколько окон, стояла большая кровать и несколько сундуков. Аларик решил, что эта комната отлично подойдет ему. Зная, что охрана на месте, он сразу же лег спать. А прежде чем закрыть глаза, он обратил внимание на то, что толщина дубовой двери составляла несколько дюймов. Он улыбнулся и заснул.

Утром Аларик отобрал людей, которые должны были привезти Фаллон. Еще одна группа оставалась для охраны усадьбы. Прибыл гонец от Вильгельма. Власти Дувра, единственного укрепленного города на побережье, прослышав о разрушении Ромни, сообщили о своей сдаче.

Однако когда Аларик подъехал к Дувру, в нескольких местах полыхали пожары. Вильгельм пришел в негодование, однако виновных было так много, что наказать всех не было возможности. Тогда он решил предложить городу компенсацию.

Это был долгий и трудный день. Аларику пришлось иметь дело с недовольными завоевателями, рыдающими жителями и буйным нравом Вильгельма.

Лондон находился на расстоянии однодневного перехода на быстрой лошади, по герцог решил не торопиться.

— Почему нет никаких новостей? — спросил Вильгельм.

Аларик пожал плечами, хотя он знал англичан.

— Я склонен предположить, что они объявят королем Эдгара Ателинга. Возможно, что герцоги Эдвин и Моркер в Лондоне. Сейчас там царит замешательство. Нам нужно проявить осмотрительность.

— Они не выслали войска против нас, — проговорил Вильгельм.

— И будет хорошо, если не вышлют, — сказал Аларик. — Численность нашего войска сильно уменьшилась. Сколько рыцарей погибло при Гастингсе!

Вильгельм устало опустился на походный стул. Строительство крепостей требовало людей, чтобы удерживать занятые позиции. По войску гуляла жестокая лихорадка и другие болезни. Виной тому была, очевидно, местная вода.

Вильгельм стукнул кулаком по карте.

— Это счастье, что мы привезли с собой свое вино… Иначе Гарольду и воевать бы не пришлось — все завершилось бы еще до битвы. — Вильгельм скрипнул зубами, и Аларик подумал, уж не заболел ли сам герцог.

Однако Вильгельм ничего на этот счет не говорил, Аларик же не стал задавать вопросов. Было поздно, и он со своими людьми разбил лагерь неподалеку от Дувра. В городе царил хаос, и Аларику приходилось от имени Вильгельма отдавать распоряжения как саксам, так и норманнам. В итоге войско вынуждено было задержаться в городе дольше, чем планировалось, и пробыло там почти неделю. Когда некое подобие порядка в укрепленном городе было восстановлено, Аларик попросил у Вильгельма разрешения вернуться в деревню. Вильгельм дал свое согласие, сообщив Аларику, что он начинает медленное движение к Лондону и вскоре Аларик с его людьми будет ему необходим.

— Отдохни неделю, Аларик, а затем возвращайся ко мне, — сказал Вильгельм. — Я возьму Лондон до Нового года.

Еще до наступления вечера все было готово к отъезду в Хейзелфорд. Аларика удивило, что его люди с такой радостью приняли его приказ, но затем он понял, что деревня представляла собой островок мира и покоя, где ненависть пока еще не пустила свои корни.

К ночи они приехали в усадьбу. Спешившись во дворе, Аларик с любопытством взглянул на закрытые ставни окна на втором этаже. Какое-то тепло наполнило ему грудь, он почувствовал, как гулко забилось его сердце. Там ли она?

— Мой господин!

Он обернулся и не сдержал улыбки, увидев бодрого Ричарда, который как-то говорил ему, что мечтает стать рыцарем. Сердце Аларика заколотилось еще сильнее. Он приветственно кивнул юноше.

— А что, она там?

— Да, мой господин.

— Она охотно приехала?

Паренек широко улыбнулся.

— Без каких-нибудь признаков беспокойства, могу поклясться!

Аларик весьма в этом сомневался, однако Фаллон была здесь, и он сам увидит, в каком она сейчас настроении.

— Возьми жеребца, — сказал Аларик, бросая поводья Ричарду. Паренек неуверенно переспросил:

— Сэр, а куда взять?

— Ты хочешь быть рыцарем. Учись нашему языку.

Аларик улыбнулся, услышав, как засмеялись его люди. Роже сказал, что на первый раз поможет юноше. Аларик вошел в дом.

В центре большого зала горел камин и жарилось мясо. Пахло гвоздикой и корицей, и он понимал, что здесь готовились к его возвращению. Была ночь, и сейчас, во время войны и бедствий, ему было приятно находиться в этом зале. Его зале. Его люди верно служили ему, и саксы приняли как своего господина. Пища будет вкусной, постель мягкой. Все хорошо, если, конечно, не считать той занозы, которая ожидала его наверху. На мгновение Аларик закрыл глаза и почувствовал, как тепло распространяется по телу. Вдалеке он боялся думать о ней, но сейчас она завладела им. Его желание не только не уменьшалось, но росло. Оно зрело в душе многие годы. Какая-то сила, неподвластная им обоим, взращивала в них эту страсть.

Но ему будет нелегко, потому что он не должен позволить ей познать, какую власть она взяла над ним. Он будет решительным и беспощадным, ибо проявление слабости может стать фатальным… для Фаллон. Он посмотрел на лестницу и решил, что если не вина, то добрую порцию английского эля он должен хватить, прежде чем приблизиться к непокорной принцессе.

В зале Аларик окликнул Хэмлина.

— Подай мне эля, добрый человек! — Не снимая обуви, положил ноги на стул. Хэмлин принес эль для него и Роже Боклара. Затем он собрался уходить, но Аларик задержал его.

— Когда прибыла наша гостья?

— Гостья, мой господин? Ах… принцесса.

Она не была принцессой в полном смысле слова, но англичане считали ее таковой. Он подумал, уж не сделал ли ошибки, приводя ее сюда. Хотя саксы и были заинтересованы в его опеке, их было гораздо больше, чем его людей.

— Да, принцесса, — кивнул Аларик.

— На прошлой неделе, мой господин, — несколько нервно ответил Хэмлин.

В это время в зал вошел Ричард, неся в руках уздечку Сатаны, которую собирался почистить перед огнем. Аларик повернулся к нему.

— Она приехала охотно, с радостью?

— Охотно, сир? — неуверенно переспросил Хэмлин. Джин, его младшая дочь, которая принесла поднос с едой, простодушно уставилась на отца.

— Да она вела себя словно рысь, — выпалила Джин. — Кусалась, пиналась, царапалась, не давала людям покоя.

Аларик продолжал смотреть на Ричарда.