Донесения с мест говорили о постоянных конфликтах представителей немецких и австрийской императорских армий с представителями Украинского социалистического правительства, которые, окрыленные распоряжениями Центральной Рады, рьяно проводили социализацию земли. Все чаще зажиточные слои населения по собственной инициативе начали обращаться к немцам с просьбой защитить их от действий социалистов, представителей Центральной Рады, которые они считали грабежом и самоуправством.

В результате, уже к середине апреля, немцы стояли перед дилеммой: или сменить Правительство Украины иди попросту всю власть взять в свои руки, провозгласив оккупацию Украины.

Они остановились на первом варианте и вступили в связь с местными силами, враждебными Центральной Раде и ее социалистической политике. Силы эти начали с приходом немцев группироваться вокруг “Украинской Народной Громады”, состоявшей из антисоциалистических элементов, украинцев по происхождению, но без того шовинизма, которым отличались деятели Центральной Рады.

Второй антисоциалистической силой, объединявшей бескомпромиссных противников Рады, был “Союз Земельных Собственников”, основанный еще летом 1917 года, замерший при Раде и большевиках и оживший с приходом немцев.

Третьей силой была “Украинская Демократическая Хлеборобская Партия”, которая была противником Рады и ее политики, но все же допускала с ней сотрудничество и компромисс в то время как две первые организации попросту игнорировали Центральную Раду, считая что она не имеет никаких, ни формальных, ни моральных прав выступать от имени Украины.

Если “Украинская Народная Громада” имела характер содружества немногочисленных единомышленников-заговорщиков, имевших тесный контакт с немцами, и пытавшихся этот контакт использовать для свержения власти социалистов, то вторая сила – “Союз Земельных Собственников” была организацией массовой и весьма агрессивной. Зажиточное крестьянство было главным элементом в этой организации, в которой, конечно, были и помещики. Все они люто ненавидели всяких социалистов, были агрессивны и искали случая с ними расправиться и прекратить их эксперименты, которые они считали “грабежом среди бела дня”.

Их местные организации тесно сотрудничали с немецкими комендантами и давали им богатый фактический материал о социалистической деятельности органов Центральной Рады, парализовавшей всякую хозяйственную жизнь.

В связи с этой Деятельностью, 6-го апреля, фельдмаршал фон Айхгорн, командующий немецкими войсками на Украине, издал приказ, сильно ограничивающий деятельность “Земельных Комитетов” и регулирующий земельные отношения в целях получения возможно большего урожая.

Этот приказ вовсе не восстанавливал помещиков в их правах, как это, извращая факты, утверждают многие социалисты-сепаратисты, а вводил только правила для возможно более рационального использования земли. Главные пункты этого приказа были следующие:

1. Урожай принадлежит тому кто, засеял. За него он получит наличными по установленной цене.

2. Захват большего количества земли чем то, которое он может засеять – запрещается и карается.

3. Там где крестьяне не могут засеять всей захваченной земли, или где земля еще не захвачена и сохранились помещики, последние обязаны произвести посев, а “Земельные Комитеты” обязаны для этого посева предоставить инвентарь и семена, если они были разграблены.

Приказ Айхгорна вызвал бурю негодования в Центральной Раде и она издала приказ о его невыполнении, а премьеру поручила протестовать в Берлине.

Немецкие коменданты на местах неукоснительно проводили в жизнь этот приказ, не считаясь с протестами “Земельных Комитетов”, с которыми они обращались без всякой почтительности. Так, например, в Конотопе немецкий комендант капитан Блейман пригрозил что выпорет весь комитет, если он своими действиями будет саботировать посев. На заявление присутствовавшего на заседании члена Центральной Рады Тихона Осадчего, что он “лицо неприкосновенное”, как член Центральной Рады, капитан Блейман ему сказал, что “если он не перестанет говорить глупости, то будет выпорот немедленно, тут, же, в заседании Комитета”. Осадчий замолчал. А несколько недель спустя ему пришлось таки быть выпоротым, но не немцами, а своими же односельчанами – зажиточными казаками села Гирявки, у которых по его приказанию была “социализирована” земля. Таких и подобных случаев на Украине было множество – немцы не стеснялись с теми, кто, по их мнению, саботировал восстановление хозяйства.

Между тем, “Украинская Народная Громада”, по соглашению с немцами и с “Союзом Земельных Собственников”, подготовляла свержение Центральной Рады, которая усиленно занималась подготовкой к созыву Украинского Учредительного Собрания, наметив его на 12 мая.

Члены Правительства чувствовали, что над их головой собираются тучи и приписывали это деятельности “контрреволюционеров”, которые интригуют и настраивают против них и Рады немцев. Для того, чтобы парализовать эту деятельность, как передает в своих воспоминаниях тогдашний министр П. Христюк (“Украинская Революция” том 2, стр. 166), было решено арестовать этих “контрреволюционеров”.

Но почему-то арестовали не всех, а только одного – киевского банкира, еврея Доброго – и то каким то необычным способом, его украли и увезли в Харьков, придав этому похищению характер деятельности какой то “частной организации”. Шум около этого похищения поднялся не малый, а Правительство на все запросы и родственников, и немцев отговаривалось незнанием и обещанием дело расследовать.

Тогда немцы взялись за дело сани, нашли Доброго и установил виновников. Одновременно с поисками Доброго, немцы, видя всю безнадежность наладить сотрудничество с Центральной Радой, приняли ряд подготовительных мер на случай ее принудительной ликвидации.

25 апреля фельдмаршал Айхгорн издал следующий приказ:

“Безответственные личности и союзы пытаются терроризировать население. Против всякого закона и права они производят аресты, чтобы запугать тех, кто, в интересах родного края и новосозданного государства, готовы работать совместно с Германией. Где пребывают немецкие войска, там я не допущу никаких беззаконных действий. Поэтому я приказываю принять особые меры для охраны города Киева и немедленно отдавать под суд всех тех, кто совершает противозаконные действия. Я приказываю:

1. – Все проступки против общественного порядка, все уголовные преступления против немецких и союзных войск, как и против всех лиц, которые к ним принадлежат, подлежат исключительно чрезвычайному немецкому военному суду.

2. – Всякое нарушение общественного покоя, особенно уличные сборища – запрещаются.

3. – Запрещается также всякая попытка нарушить спокойствие или общественную безопасность устной агитацией, в печати или каким другим способом. Газеты, виновные в таких проступках, будут немедленно закрыты.

4. – Украинские судебные установления продолжают свою деятельность, поскольку уголовные проступки не подлежат наказанию по статье 1-ой.

Этот приказ вступает в силу немедленно по его опубликовании. Опубликование производить путем расклейки этого приказа”.

А на следующий день, 26 апреля, немцы разоружили дивизию “синежупанников”, составленную в Германии из военнопленных и окончательно разложившуюся по прибытии в Киев, под влиянием как социалистической пропаганды Рады, так и, еще больше, в результате деятельности большевистских агитаторов. То же самое было сделано с, находившейся в Ковеле, дивизией “серожупанников”. По заявлению тогдашнего военного министра Жуковского, это было сделано с его ведома и согласия.

27 апреля собралась для очередного законодательства “Малая Рада” и занялась вопросом конституции Украины, после чего премьер Голубович сделал доклад о приказе Айхгорна и о разоружении украинских частей. Дебаты по докладу были перенесены на следующий день.