Это отлично понимали Грушевский, Винниченко, Петлюра и другие вожди Центральной Рады и, еще в ноябре-декабре 1917 г., горячо и с негодованием, отвергали всякую мысль об отделении Украины от России. Свое мнение они изменили только тогда, когда убедились, что население Украины их не поддерживает и без посторонней помощи им на власти не удержаться, а немцы, для оказания помощи поставили непременным условием отделение Украины от России. Зная все это, а также и то, что отделение от России было объявлено только после приезда Голубовича из Бреста и сообщения об условиях немцев – есть все основания утверждать, что провозглашение самостийной Украины имело единственной целью сохранить власть над Украиной в руках лидеров украинских эсеров и эсдеков, которые тогда определяли политику Центральной Рады.

А что это решение не выражало волю населения, показали ближайшие события. 1918 и 1919 гг. были временем; когда происходило своего рода волеизъявление населения Украины. Не голосованиями, а действиями – активной поддержкой трех борющихся сил: общероссийских белых, общероссийских красных и самостийнических украинских социалистов.

Результаты общеизвестны: население Украины свои симпатии отдало идее общероссийской, а не самостийности и, тем самым, еще раз подтвердило решение Переяславской Рады о воссоединении с Россией.

Как уже упоминалось раньше, Закарпатская Русь еще в 13-ом веке была окончательно захвачена Венгрией, Галиция после войн 1340–1387 годов отошла к Польше, а Буковина после упадка Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества, в состав которых она входила, была то под властью Венгрии и Польши (14–16 века), то под властью Турции, точнее, вассальной ей Молдавии (16–18 века), пока не была аннексирована Австрией в 1774 году.

Входя в состав этих государств, не имея никакой автономии, все эти три земли Западной Руси-Украины являлись провинциями оккупировавших их государств и никакой собственной политики не вели, разделяя исторические судьбы своих оккупантов.

Правящий класс этих земель быстро воспринял не только социальный порядок оккупантов, но и их религию и язык, утративши всякую связь с широкими народными массами, которые твердо держались своей православной веры и не забывали своего единства с остальной Русью, своей русскости.

Уже к началу 16-го века вся социальная верхушка Галиции и Закарпатья была полностью окатоличена и ополячена или мадьяризирована. В православной Буковине окатоличивания, правда, не было, но денационализация высших классов и включение в молдавскую культурную жизнь шло не менее быстрыми темпами.

Так народ этих русских земель остался без своей национальной интеллигенции. Забитый, отягощенный разными повинностями, сплошь превращенный в крепостных крестьян, он влачил жалкое существование, как народ низшей расы. Гонимое и преследуемое католической агрессией, православное духовенство само было в положении обороняющихся и не могло успешно противодействовать натиску католиков-поляков. Одно время, на рубеже 16 и 17 столетий, как уже упоминалось (в т. I), была сделана довольно удачная попытка защиты от религиозных преследований путем организации еще не ополяченным и не окатоличенным городским населением православных “братств”. Львовское братство развило весьма интенсивную культурно-религиозную деятельность, но она продолжалась не долго и уже в первой половине 17 века быстро пошла на убыль, сдавая одну за другой позиции под давлением мероприятий правительства, которое всячески содействовало наступлению католицизма.

Особенно усилилось и сделалось успешным это наступление после провозглашения Брестской унии (1596 г.). И за одно столетие, к началу 18-го века, православная Галиция формально сделалась униатской, католической. Это не значит, что народ воспринял догмы и дух католичества. Но после перехода в унию высших церковных иерархов, автоматически начала считаться униатской и их паства, мнения и согласия которой никто не спрашивал.

К тому же и польское правительство делало все, чтобы организационное существование православия сделать невозможным. Так, например, как уже упоминалось, в 1676 г. Сейм под страхом смертной казни запретил православным выезжать за границу, приезжать из-за границы и иметь какое либо общение с православным патриархом (в Константинополе), в юрисдикции которого были православные Галиции. В 1699 г. не униатам было запрещено занимать какие бы то ни было должности, а в некоторых городах православным вообще запрещалось жить, например в Каменце. Униатские епископы при помощи солдат насильно входили в православные церкви и провозглашали их униатскими. Словом, происходил организовавший религиозный террор. Другими словами действия католиков-поляков назвать нельзя.

В результате этого террора и соблазнительных обещаний, щедро даваемых православному духовенству за переход в униатство, всякое сопротивление было сломлено и поляки уже в первое десятилетие 18-го века заявили, что с православной “схизмой” все окончено.

С формальной стороны они были правы: все епископы приняли унию и стали на путь окатоличивания, а затем и ополячивания. Неграмотный и забитый народ притаился и замолк. Из всех православных монастырей и церквей уцелел в своём православии только небольшой Манявский скит, в предгории Карпат (за Станиславовом), основанный в 1611 г. афонским монахом Иовом Княгиницким. Он был закрыт уже во времена Австрии в 1785 г., когда было закрыто множество монастырей.

Дальнейший этап польско-католического наступления состоял в систематическом ущемлении прав униатского духовенства. Обещания равноправия с католическим духовенством не были выполнены и перешедшее в унию духовенство было в положении подчиненном по отношению к католикам. Как и народ, не имея возможности ни вернуться в православие, ни бороться за осуществление обещанных прав, оно притаилось и замолкло. К тому же сравнительно образованное старшее поколение духовенства вымирало, не имея смены, ибо подготовке кадров образованного духовенства препятствовала Польша.

И когда в 1772 г. Галиция отошла к Австрии и ее посетил наследник австрийского престола Иосиф, то он писал своей матери, Марии-Терезии, что больше всего был поражен в Галиции убожеством и невежеством духовенства.

Это были плоды хорошо продуманной и целеустремленной политики католической агрессии и польского шовинизма. Богатая и культурная Червонная Русь за время польского владычества была превращена в польскую провинцию, в которой хозяева земли – коренное население было низведено на положение бесправных крепостных польских помещиков.

Ни казачества, ни национально-сознательного духовенства, горожан или части шляхты, как это было в Приднепровье, Западная Украина-Русь не имела и во всех бурных событиях Освободительной Борьбы 17-го века никакого сколько-нибудь заметного участия не принимала, если не считать отдельных спорадических бунтов против своих помещиков.

Из многочисленных героев столетней кровавой Освободительной Борьбы Руси-Украины только один был галичанин. Это гетман Петр Конашевич-Сагайдачный, который не мало сделал для православия и русского дела за время своего гетманства, хотя в открытый конфликт с поляками и католиками не вступал.

В 1772 году по первому разделу Польши Галиция и “Лодомерия” (Северная часть Подолии) попадают под власть Австрии, а два года спустя, в 1774 году, была присоединена и Буковина, отторгнутая от, вассальной Турции, Молдавии. Таким образом все три части Западной Руси-Украины: Буковина, Галиция и Закарпатье становятся составными частями Австро-Венгерской Империи.

Из этих земель в особенно тяжелом, моральном и материальном положении было население Галиции, и Австрия, несмотря на противодействие поляков-помещиков и католического высшего духовенства, начинает принимать меры к улучшению его положения.