Вылив алкоголь в котел, я начала добавлять туда остальные ингредиенты, стараясь четко выдерживать паузы и ничего не перепутать. Добавив последний, я, задержав дыхание, активировала трансмутацию, влив в зелье практически всю жизненную силу. Оставила ровно, столько, сколько нужно, чтобы поддерживать существование собственного организма. Этот момент — самый опасный в приготовлении «Тумана»: в течение ближайших двух минут зелье приобретет новые свойства, испарится и на окрестности опустится пелена иррационального, непреодолимого ужаса. За эти две минуты я должна успеть перелить жидкость в заранее подготовленные пробирки и крепко их закупорить.

По зелью, от края к центру, прошла волна, меняющая его цвет с исходного буро-зеленого на глубокий серый, и я тут же принялась наполнять одну емкость за другой. Потом, когда уже не надо будет торопиться, я залью деревянные пробки воском, но сейчас на это нельзя терять времени. Наполняя предпоследнюю склянку, я осознала, что не успеваю: преобразование закончилось. Из котелка, незакрытой пробирки, с моих рук, на которые пролилось немало зелья, поднялись облачка серого тумана, и я резко отпрыгнула назад, закрывая нос и рот заранее намотанным на шею куском ткани, сложенной в несколько раз, и переставая дышать. Нет, не успела. Вдохнула. Я застонала, с трудом сдерживая желание со всех ног броситься бежать. Страшно, страшно, страшно! Так страшно мне не было даже тогда, когда за нами с Ксаном гнался демон. Ксан. Тиэн. Надо вернуться в дом: там друзья, там не будет страшно. Приглушенно скуля, я рванулась под защиту демона и потомка драконов.

Ворвавшись в помещение, я рухнула в объятия человека. Они — следопыт и демон — наперебой задавали вопросы, но я молчала, сотрясаемая мелкой дрожью. Сил отвечать не было никаких.

— Посмотрю, что там, — отрывисто бросил Ксан, и я перестала ощущать его присутствие. Стало еще страшнее, даже несмотря на то, что воздействие зелья, довольно кратковременное, уже должно было начать проходить.

— Все хорошо, Эйли. — Тиэн успокаивающе погладил меня по голове, потом почесал за ухом.

Ощущение от этого было… странным. С одной стороны, довольно приятным, с другой — ужасно обидным. Все же я больше девушка, чем кошка. Лучше бы он меня поцелуем успокаивал. Помимо прочего, пришло ощущение невесомости. Такое у меня бывало после трехсуточной подготовки к экзаменам лишь с двумя-тремя часами сна. Поняв, что вот-вот потеряю сознание, я скороговоркой попросила залить пробки полных бутылочек воском и положить в мою сумку, к остальным зельям не для продажи. Потом, уже в не слишком сознательном состоянии, я слышала, как вернулся Ксан и, мелко хихикая, принялся объяснять причину переполоха, чувствовала, как меня несли в другую комнату и укладывали на кровать. Потом они о чем-то тихо спорили, переходя на этакий крик шепотом, но я к тому времени окончательно провалилась в сон. Вот только выспаться мне снова не дали.

— Ну и что ты творишь, девчонка?! — Бог был в гневе, и это чувствовалось.

Я поднялась с земли, на которую, собственно говоря, и вывалилась, и осмотрелась. В этот раз Арагорн озаботился некоторым количеством декораций: мы стояли в лесу. Вокруг высились вековые деревья с широкими кронами, закрывающими солнце, дул сильный, какой-то промозглый ветер. На мне была та самая одежда, в которой я варила зелья, даже черная ткань, выполнявшая функции шарфа, осталась. Арагорн же выглядел так, как я запомнила его по игре.

— А что я творю? — невинно поинтересовалась я, на всякий случай отступая на полшага. — Ты обиделся, что я в твой храм не зашла, что ли? Так откуда мне было знать, точно ли этот Ар-Горн и ты — одно божество?

Он недовольно глянул на меня, всем своим видом показывая раздражение от моей глупости и недогадливости.

— При чем тут храм? Я тебе что велел? Я тебе велел идти в Гафсу. Так какого дьявола ты до сих пор торчишь в этом городишке? Или ты действительно думаешь, что местные маги смогут изменить то, что сотворил бог? Тогда ты еще глупее, чем выглядишь.

Он, доброжелательно улыбаясь, объяснял мне, какой я была идиоткой и как нелеп мой план. Он делал это с удовольствием, перемежая свою речь шутками, время от времени обращаясь ко мне с риторическими вопросами… А я стояла, сжав кулаки и закусив губу, и думала лишь о том, что нельзя бросаться на него. Будет еще унизительней, когда он остановит меня, даже не пошевелив пальцем.

Закончив распекать меня, будто котенка, написавшего ему в ботинки, Арагорн исчез, потрепав на прощание мои многострадальные уши.

Я задумчиво посмотрела на пустое место, где он только что стоял, глянула на ладони, испещренные кровавыми точками (надо же, даже не заметила, как сама себя поцарапала), и со всей силы ударила когтями по ближайшему дереву, представляя вместо него ненавистное лицо. Этот поступок дал совершенно неожиданные результаты: пространство вокруг заискрилось, смялось, точно лист бумаги, и меня вышвырнуло куда-то еще.

Я осмотрелась. Место, в которое меня выбросило, не отличалось разнообразием пейзажей: сплошной серый туман, колеблющийся, меняющий оттенки, мешающий разглядеть хоть что-нибудь. Я судорожно всхлипнула, прижав ладонь к губам: именно отсюда Арагорн когда-то отправил меня в иной мир. Зачем я снова здесь? Может быть, получится найти путь домой? Хотя что в этом толку, если я все еще в облике нэко?

Я подхватила свою сумку, непонятным образом оказавшуюся рядом с ногой (забавно, при разговоре с богом у меня ее не было), и пошла вперед. В голове крутился вопрос «едят ли кошки мошек?», время от времени меняющийся на «едят ли мошки кошек?». Видимо, подсознание никак не могло избавиться от ощущения абсурдности происходящего и отображало это словами знаменитого математика и фантазера.

Впереди показалась высокая, пожалуй, неестественно высокая фигура, закутанная в светлый плащ. Я последовала за ней в надежде получить хоть какую-то информацию об этом месте, но, несмотря на то что вскоре я перешла на бег, незнакомец не приблизился ни на йоту, хотя движения его остались по-прежнему плавными и неторопливыми. Я уже почти ожидала, что сейчас у него вырастут длинные уши, появится жилетка и обязательно смешные часы на цепочке. Однако туманная реальность (или нереальность?) оказалась милосердней, и фигура просто продолжила удаляться от меня ровно с той скоростью, с какой я пыталась приблизиться к ней.

— Да что за чертовщина? — в сердцах буркнула я и на мгновение зажмурилась. А когда вновь открыла глаза, впереди никого уже не было. Только где-то в глубине тумана мерцал неяркий огонек. Видимо, мне надо туда.

Сделав несколько шагов, я неожиданно оказалась рядом с ярко горящим огромным костром. Довольно странным костром, кстати говоря. Горел он прямо на голой земле, обходясь без пустяков вроде дров. Пахло при этом не костром, а чем-то иным, чему ни нэко, ни я не знали названия, да и пламя выглядело довольно странно, будто состояло из тысяч мелких отдельных огоньков. Я устало опустилась на землю и осмотрелась: вокруг какие-то странные руины, которые я не пересекала по пути сюда. Неподалеку от костра был установлен большой щит, на котором что-то написано. Я хмыкнула и собралась уже сходить почитать, когда за моей спиной раздались грузные шаги. Тело как-то само собой приняло боевую стойку, повернувшись к вероятному источнику опасности и выхватив кнут и единственное взрывное зелье.

— Кыся! — Большое, клыкастое и зеленокожее существо, одетое в стеганый халат, похожий на наряд кочевников, пялилось на меня с границы освещенного участка. Рядом с его ногой замер огромный пятнистый котище, пытающийся слиться с туманом благодаря серому окрасу.

— Это вы ко мне обращаетесь? — вежливо произнесла я, на всякий случай отступая.

— Ну не ко мне же, — внезапно встрял в намечающийся диалог кот, а я вздохнула, осознав, что обычное животное в этих краях и не могло появиться.

Спутник говорящего кота, соглашаясь, кивнул и улыбнулся простой и наивной улыбкой создания, не подозревающего, что из его рта торчат неслабые клыки.