— Моего друга посадили в городскую тюрьму. Мне надо вытащить его оттуда в ближайшие три дня. Я слышала ваш разговор и думаю, что вы можете мне в этом помочь. — Заметив попытку собеседника возразить, я быстро добавила: — Деньги не имеют значения. В пределах разумного, конечно. А еще вы мне расскажете, что именно вам встретилось в том заброшенном храме. Думаю, мне придется туда прогуляться.

Мужчины были ошарашены. Но я не стала давать им время прийти в себя, требовательно поинтересовавшись:

— Ну так что?

— Хорошо, — кивнул Суар, являющийся явным лидером в этой компании. — Назовешь его имя, дашь десяток золотых, и мы его вытащим. А вместо того чтобы что-то рассказывать, я тебя лично провожу туда. Если это нужно для спасения Сарка.

— И для этого тоже, — кивнула я. — Хочу попробовать найти источник яда. Возможно, им является та самая мошка, которая укусила вашего друга, а может, что-то иное. Но это необходимо отыскать. Боюсь, иначе лекарство не сделать. Интересно, а ты не опасаешься тоже заболеть, как он?

— Нет, не опасаюсь, — улыбнулся он, издавая сильный запах тщательно скрываемого страха. — Если ты сделаешь лекарство для Сарка, то и меня вылечить сумеешь.

— Возможно. Вот только чем вы собираетесь платить еще и за твою жизнь?

Оба побледнели. Им очень не по нраву пришелся злой намек, прозвучавший в моих словах, я же очень не хотела тащить туда еще одного человека. По сути, чужака, которому нельзя доверять. Ксан, все еще сидящий возле двери, довольно оскалился, и я вспомнила о своем приказе.

— Говори, если хочешь.

— Спасибо, я лучше пока что послушаю, — мысленно отозвался он и демонстративно зевнул.

— Свободу своего друга ты оцениваешь только в одну жизнь? Значит, будем надеяться, что я не заболею, — сердито отозвался Суар.

— Надежда — мать дураков, — с внезапным ехидством вмешался в разговор Ксан. По моей памяти цитирует, зараза, хоть и не до конца. — А вообще возьми его с собой, хозяюшка. Раб лишним не бывает.

У меня мучительно заболела голова. Хотелось прийти домой и залезть в ванну, наполненную теплой водой с несколькими каплями масла эвкалипта, гвоздики и, быть может, мирры. А затем выпить чашечку горячего шоколада и лечь спать. К сожалению, в этом мире мне доступен лишь последний пункт программы.

— Ксан, это уже давно не смешно. Суар, я не понимаю, зачем тебе рисковать жизнью, но если так хочется, пойдешь со мной. Встретимся на рассвете возле закатных ворот. Явишься слишком поздно, я тебя дожидаться не буду, уйду одна. И еще… Вздумаешь меня предать, — я подошла к нему совсем близко, так, что ощутила его дыхание, и пристально взглянула в глаза, — вон тот рыжий симпатяга откусит тебе голову.

Надо отдать человеку должное: взгляд моих желтых очей он выдержал, не дрогнув, и даже не покосившись в сторону скалящегося демона. А вот Клэн не стерпел подобного:

— А мы, значит, тебе должны просто так доверять. У нас-то под рукой нет демона, которого можно на предателей натравить.

— Возможно, — не стала спорить я. — И что ты предлагаешь?

Кажется, их такая моя покладистость удивила. Снова переглянулись, обмениваясь непонятными, неслышными мне сообщениями.

— Клятва, — блондин пожал плечами. — Мы поклянемся, что вытащим твоего друга, ты — что спасешь жизнь нашего.

Я оглянулась на насторожившего уши Ксана, а потом вздохнула:

— Не торопи события. Все, что я могу сейчас пообещать, так это сделать все возможное для спасения вашего друга. А уж получится или нет… сказать не могу. Такие условия вас двоих устраивают?

— Да, — торопливо отозвался Суар и, взглянув на возмущенного друга, добавил: — Дурная надежда лучше мудрой безнадежности.

— Отлично. Тогда включим в наше соглашение пункт о неразглашении маленьких тайн друг друга властям, да я пойду.

Как ни удивительно, клятва, сопровождаемая обращениям к божествам, обладала явными магическими свойствами, осев на запястьях обоих мужчин смешными закорючками темно-фиолетового цвета. Не удержавшись от мелкой пакости, я свою клятву сопроводила воззванием к Ар-Горну, и она отпечаталась на моем запястье тремя рунами изумрудно-зеленого цвета. Того самого оттенка, что сиял на мне, моем кнуте, Ксане. Два пятна которого были и на Тиэне. Удержавшись от желания при всех обозвать себя дурой, я отправилась к постоялому двору, оставив Суара и Клэна наедине с их ненадежной надеждой.

Путь домой, если так можно выразиться, был доверху наполнен страхом, темнотой и пугающими чужаками. Пока я торчала в той хижине, на город опустилась ночь и добропорядочные граждане на улицах сменились довольно сомнительными личностями. Я помнила отзыв Тиэна о возможной ночевке на улице и старалась не рисковать, скрываясь от приближающихся людей в тенях. В конце концов я не выдержала такого способа передвижения и, разувшись, взобралась на крышу невысокого домика, очень уж удачно расположившегося рядом с раскидистым деревом. На крышах было довольно сложно ориентироваться, но зато очень удобно идти. Мои новые конечности, казалось, были к этому идеально приспособлены: мягкие подушечки скрадывали звук шагов, короткие коготки помогали удерживаться даже на довольно скользких поверхностях. Хвост, как это ни странно, позволял сохранять равновесие. Я положилась на Ксаново чувство пространства и шла, следуя его указаниям. При этом старалась не терять осторожности, и, как оказалось, не зря: на одном из довольно высоких домов, крыша которого была выложена красивой разноцветной черепицей, я чуть нос к носу не столкнулась с какой-то темной личностью, деловито прилаживающей веревку к вычурному карнизу. Затаившись в тени, непроглядной для глаза человеческого, я дождалась, пока личность не закончит свое дело и не исчезнет, спустившись по веревке, а потом шустренько проскакала и эту крышу.

Вскоре я добралась до гостевого дома, чинно вошла туда через дверь, предварительно обувшись, и поднялась в свою комнату, взяв одну из воняющих прогорклым жиром свечей с предназначенного для постояльцев столика. Голова все еще болела, и хотелось, забыв обо всем, улечься спать. Но этого делать было нельзя: кровь без холодильного оборудования до утра не проживет, а мне хотелось провести еще кое-какие исследования. Печально повздыхав об отсутствии качественного лабораторного оборудования или хотя бы банального микроскопа, я вытряхнула из сумки пучок разноцветных листьев, появившихся там во время переноса. Память моей нэко подсказывала, что эти растения были когда-то выведены именно в качестве этакой полевой лаборатории, но ориентированы больше на определение свойств и характеристик различных зелий, так что сегодня я, по сути, собиралась забивать гвозди микроскопом. Или заниматься научной деятельностью с помощью молотка?

Полтора десятка разноцветных листиков устроились на полу, я бережно распределила на них черную жидкость, когда-то бывшую человеческой кровью, и принялась наблюдать, оставляя заметки на деревянном столе. К слову говоря, дополнительный алфавит алхимиков нэко будто создан для того, чтобы его было удобно выцарапывать когтем на твердых поверхностях.

Результаты оказались неоднозначными. Золотой лист ирриль-травы сменил свой окрас, но не на красно-коричневый, что свидетельствовало бы о действующем заклятии, а на темно-бордовый, почти черный. Хрупкая дж'ианна скорчилась и высохла, стоило только капнуть на нее этим веществом, чем ясно показала отсутствие в веществе живых организмов. Радужная каманилла, напротив, активно впитала жидкость, после чего большая часть поверхности листика приобрела ярко выраженный зеленый оттенок. Он означал наличие магической энергии остаточного порядка, но это мне было видно и так. Я черкала когтем по столу, иногда помешивала черную кровь на листиках короткими веточками, являющимися катализаторами следующих реакций, и снова черкала. Было странное ощущение, что я решаю одну из тех логических задачек, которые так любят давать на математическом кружке. И в этот раз задачка упорно не сходилась, видимо, в связи с недостаточностью исходных данных.