Питт перебил Рене:

– Дядя Сивер? Разве они родственники?

– Нет, я думаю, что это просто знак симпатии. Она сказала тогда: «Все дело в дяде Сивере, и, по-моему, вы метите на его место». – Тут я повернулась и ушла.

– А что вы почувствовали, услышав такое? – спросил Питт.

– Как что? Рассердилась, конечно!

– Потому что она сказала неправду? Или же наоборот – оказалась права?

– Ну, если хотите…

– Нет-нет, не надо вилять, доктор. Она ошиблась или была права? Вы действительно обнаружили разочарование, поняв, что Генарр здоров, так что девчонка смогла это заметить, или она все просто придумала?

Д'Обиссон ответила с явной неохотой:

– Она действительно подметила кое-что. – Врач с негодованием взглянула на Питта. – Я всего лишь человек и, как все, подвластна чувствам. Вы сами сейчас сказали, что я могу надеяться на этот пост, следовательно, я подхожу для него.

– Значит, она не ошиблась… – без малейших признаков усмешки произнес Питт. – А теперь давайте подумаем: эта девушка – особенная, странная девушка, о чем свидетельствует и ее поведение, и сканирование мозга… Даже лихоманка ее не берет. А что если ее устойчивость к лихоманке определяется строением мозга? Разве она не может послужить нам средством для изучения лихоманки?

– Не знаю. Впрочем – сомневаюсь.

– Может, попробовать?

– Быть может – но как?

– Пусть она как можно чаще бывает на поверхности Эритро, – невозмутимо ответил Питт.

Д'Обиссон задумалась.

– Дело в том, что она сама к этому стремится и командир Генарр ее поддерживает.

– Вот и отлично. А вы обеспечьте им медицинскую поддержку.

– Понимаю. А если девушка схватит лихоманку?

– Не следует забывать, что решение всей проблемы гораздо важнее, чем здоровье индивида. Нам завоевывать этот мир, и необходимо быть готовыми к вынужденным потерям.

– Ну а если Марлена погибнет, но так и не поможет нам понять или победить лихоманку?

– И все-таки следует рискнуть, – ответил Питт. – В конце концов, с ней может ничего не случиться, и тогда, тщательно выяснив все причины, мы сумеем справиться с болезнью. Пусть будет так. Нельзя выигрывать без потерь.

Только потом, когда Д'Обиссон отправилась в свою квартиру на Роторе, железная решимость Питта ослабла, и он понял, что стал кровным врагом Марлены Фишер. Но победа будет истинной, только если Марлена погибнет, а причины лихоманки останутся неизвестными. Тогда он избавится и от странной девицы, и от никчемной планеты, на которой со временем может появиться население – неповоротливое и бестолковое, – как на Земле.

Они сидели под Куполом втроем. Сивер Генарр наблюдал, Эугения Инсигна тревожилась, а Марлене Фишер не терпелось.

– Помни, Марлена, – внушала Инсигна, – нельзя смотреть на Немезиду. Я знаю, тебе говорили про инфракрасный свет, но кроме того время от времени на ее поверхности происходят взрывы, и она вспыхивает белым огнем. Вспышка длится минуту-другую, но этого вполне хватит, чтобы обжечь сетчатку, а заранее не угадаешь, когда это может случиться.

– Значит, астрономы не умеют предсказывать вспышки? – поинтересовался Генарр.

– Пока нет. В природе многое подчиняется случаю. Мы еще не знаем законов турбулентности в звездах, некоторые из нас полагают, что люди вообще не сумеют разобраться в них – слишком они сложны.

– Интересно, – произнес Генарр.

– Но мы должны быть благодарны Немезиде за эти вспышки. Как-никак, а все же целых три процента энергии, которую Эритро получает от Немезиды.

– Не слишком-то много…

– Уж сколько есть. Но без этого Эритро оледенела бы и здесь было бы труднее жить. Но Ротору вспышки мешают – приходится быстро реагировать на изменение освещенности, немедленно включать защитные поля.

Марлена слушала и то и дело переводила взгляд с одного на другого и наконец не выдержала:

– Ну сколько вы еще будете вот так разговаривать? Вам нужно, чтобы я здесь сидела? Я же вижу.

– А куда ты там пойдешь? – поспешно спросила Инсигна.

– Погуляю. Схожу к речке, то есть к ручью.

– Зачем?

– Интересно. Течет вода, течет под открытым небом. Непонятно, где начинается, неизвестно, где кончается, и нигде не видно насосов, которые перекачивали бы ее обратно,

– На самом деле, – начала объяснять Инсигна, – это происходит в результате воздействия тепла Немезиды…

– Я не об этом. Я хочу сказать, что ручей не сделан людьми. Просто хочется постоять у воды, посмотреть на нее.

– Только не пей, – приказала Инсигна.

– И не собираюсь. Неужели я час без питья не обойдусь? Если захочется есть-пить – или еще чего-нибудь – сразу вернусь. И не надо как всегда устраивать столько шума из ничего.

– Тебе, наверное, уже хотелось бы нарушить установленный порядок в Куполе? – улыбнулся Генарр.

– Конечно. Любому бы хотелось.

Улыбка Генарра стала еще шире.

– Знаешь что, Эугения, я успел убедиться, что жизнь на поселениях переделывает людей. Теперь мы уже не представляем себе, как можно жить вне замкнутых циклов. А на Земле, ты знаешь, люди привыкли все выбрасывать; дескать, любые отбросы переработаются естественным путем, но, увы, иногда этого не случается.

– Генарр, ты мечтатель. Необходимость заставляет людей научиться хорошим манерам, но исчезнет необходимость, – и все вернется на круги своя. С горки ехать легче, чем в горку. Так гласит второй закон термодинамики, и, если людям суждено жить на Эритро, не сомневаюсь, человечество моментально загадит ее от полюса до полюса.

– Этого не произойдет, – возразила Марлена.

– Почему же, дорогая? – вежливо осведомился Генарр.

– Не произойдет, потому что не произойдет, – нетерпеливо ответила Марлена, – Ну теперь я могу, наконец, идти?

Генарр взглянул на Инсигну.

– Что ж, Эугения, пусть идет. Ее же не удержишь. Кстати, рад тебе сообщить, что недавно с Ротора вернулась Рене Д'Обиссон и проверила результаты ее сканирования, начиная с первого. Она утверждает, что параметры мозга Марлены устойчивы настолько, что на Эритро ей ничто не сможет причинить вред.

Эти слова услышала Марлена, уже было собравшаяся уходить.

– Да, дядя Сивер, чуть не забыла. Будь поосторожнее с доктором Д'Обиссон.

– Почему? Она – великолепный нейропсихолог.

– Я не об этом. Когда после нашей прогулки вам было плохо, она обрадовалась, а когда вы пришли в себя – огорчилась.

– Откуда ты знаешь? – привычно спросила Инсигна.

– Знаю.

– Не понимаю. Сивер, ты ведь прекрасно ладил с Д'Обиссон.

– Конечно. И до сих пор лажу. И мы ни разу не ссорились. Но если Марлена говорит…

– А не может ли твоя Марлена ошибаться?

– Я не ошиблась, – проговорила Марлена.

– Не сомневаюсь в этом. – Сивер обратился к Инсигне: – Доктор Д'Обиссон – женщина честолюбивая. И случись что со мной, именно она станет моим преемником. Д'Обиссон много времени провела на Эритро, только ей по плечу справиться с лихоманкой, если та вновь появится. И что самое главное – она старше меня, и времени у нее еще меньше. Так что не могу винить Д'Обиссон, если при виде меня больного сердце у нее вдруг екнуло. Не исключено, что она сама не подозревала об этом.

– Нет, она знает, – многозначительно сказала Марлена. – Все знает. Последите за ней, дядя Сивер. – Хорошо. Ты готова?

– Конечно,

– Тогда пошли в шлюз. Эугения, иди сюда и постарайся не мучиться так откровенно.

Так впервые Марлена выходила на поверхность Эритро одна, без защитной одежды. Было это по земному стандартному времени в 9.20 пополудни 15 января 2237 года. А по-эритрийски – ближе к полудню.

Крайл Фишер старался выглядеть таким же невозмутимым, как и остальные члены экипажа.

Он не знал, куда подевалась Тесса. Впрочем, заблудиться она не могла – «Сверхсветовой» был невелик.

Крайл украдкой поглядывал на своих спутников. Он уже успел поговорить с ними – и не раз. Все были сравнительно молоды. Старшему, Сяо Ли By, специалисту по гиперпространству, было тридцать восемь. Генри Ярлоу – тридцать пять. Самой младшей была Мерри Бланковиц двадцати семи лет. Чернила еще не успели просохнуть на ее докторском дипломе.