– Что же было причиной ее недомогания? Съела что-нибудь не то?

– Нет, по-моему, никакой определенной причины выявлено не было. Доктор Грейнджер сказал, что она не следила за диетой так строго, как требовалось. По-моему, он считал, что ее болезнь была вызвана простудой. Погода в ту пору была очень неустойчивой.

– Тереза и Чарлз Аранделл приезжали навестить больную в выходные?

– Да, – поджала губы мисс Лоусон.

– Их визит не был радостным событием? – не сводил с нее глаз Пуаро.

– Нет. – И со злостью добавила: – Мисс Аранделл знала, зачем они приезжали.

– Зачем же? – глядя на нее, спросил Пуаро.

– За деньгами, – огрызнулась мисс Лоусон. – И не получили их.

– Вот как? – удивился Пуаро.

– Да. И за тем же, мне думается, приезжал и доктор Таниос, – продолжала она.

– Доктор Таниос? Но его, по-моему, в те выходные не было?

– Был. Он приехал в воскресенье. И пробыл всего с час.

– Все, кто мог, по-видимому, охотились за деньгами бедной мисс Аранделл, – рискнул предположить Пуаро.

– Я понимаю, что так говорить нехорошо, но что поделаешь?

– Да, конечно, – согласился Пуаро. – Должно быть, Чарлз и Тереза были неприятно поражены еще в предыдущие выходные, когда им стало известно, что мисс Аранделл лишила их наследства?

Мисс Лоусон уставилась на него.

– Разве не так? – спросил Пуаро. – Она не поставила их в известность?

– Не могу сказать. Я ничего об этом не слышала. Насколько мне известно, никакой такой суеты не было. И Чарлз с сестрой уехали, как мне показалось, в хорошем настроении.

– Значит, меня дезинформировали. Мисс Аранделл хранила завещание у себя в доме, не так ли?

Мисс Лоусон уронила свое пенсне и нагнулась, чтобы подобрать его.

– Не знаю. По-моему, оно лежало у мистера Первиса.

– Кто был душеприказчиком?

– Мистер Первис.

– После ее смерти он явился, чтобы посмотреть ее бумаги?

– Да.

Пуаро не сводил с нее внимательного взгляда и вдруг спросил:

– Вам нравится мистер Первис?

Мисс Лоусон этот вопрос явно пришелся по душе.

– Нравится ли мне мистер Первис? Сразу и не скажешь. То есть он человек умный, бесспорно, умный адвокат, хочу я сказать. Но ведет себя весьма бесцеремонно. Не очень-то приятно, скажу я, когда с тобой разговаривают, будто… Мне трудно объяснить… Держится-то он вполне корректно – и вместе с тем как-то оскорбительно, не знаю, понимаете ли вы, что я имею в виду.

– Трудное у вас положение, – с участием заметил Пуаро.

– Вот именно, – вздохнула мисс Лоусон, выразительно покачав головой.

Пуаро встал.

– Большое спасибо, мадемуазель, за ваше долготерпение и помощь.

Мисс Лоусон тоже поднялась.

– Ну что вы! Какая уж от меня помощь, – смутилась она. – Очень рада, если хоть в чем-нибудь была вам полезна. И если что еще, я…

Пуаро, собравшийся уже было выйти, вдруг вернулся.

– Мне кажется, мисс Лоусон, – сказал он, понизив голос, – я обязан поставить вас в известность о том, что Чарлз и Тереза Аранделл собираются опротестовать завещание.

Щеки мисс Лоусон густо заалели.

– Они не сумеют этого сделать, – выпалила она. – Так мне сказал мой адвокат.

– Значит, вы уже обращались к адвокату? – спросил Пуаро.

– Конечно. А почему бы и нет?

– Да нет, пожалуйста. Вполне разумный шаг. Всего хорошего, мадемуазель.

Когда мы, выйдя из «Клэнройден-Мэншнс», очутились на улице, Пуаро глубоко вздохнул.

– Гастингс, mon ami, эта женщина либо такая, какой она кажется, либо очень хорошая актриса.

– Она не сомневается, что мисс Аранделл умерла естественной смертью, – сказал я, – сами видели.

Пуаро ничего не ответил. Когда ему удобно, он почему-то делается глуховат. Взмахом руки он остановил такси.

– Блумсбери, «Дюрэм-отель», – сказал он шоферу.

– Джентльмен желает видеть вас, мадам.

Женщина, которая что-то писала за одним из столиков на почте при отеле, встала и неуверенно направилась к нам.

Миссис Таниос было где-то за тридцать. Высокая, худощавая, с довольно выпуклыми глазами цвета «крыжовенного варенья» и с выражением тревоги на лице, она была в довольно безвкусном ситцевом платье, но зато на голове у нее красовалась чрезвычайно модная шляпка, правда, нелепо надетая.

– Простите, но… – нерешительно произнесла она.

Пуаро поклонился.

– Я только что от вашей кузины, мисс Терезы Аранделл.

– Ах, от Терезы! Что вы говорите!

– Не уделите ли вы мне несколько минут?

Миссис Таниос рассеянно огляделась. Пуаро указал ей на кожаный диван в дальнем конце комнаты.

Но как только мы направились туда, раздался тонкий голосок:

– Мама, ты куда?

– Я сейчас вернусь. Продолжай свое письмо, родная.

Худенькая остроносая девочка лет семи снова принялась за свою трудную, по-видимому, задачу. От усердия она даже высунула кончик языка.

В дальнем конце комнаты никого не было. Миссис Таниос села, мы последовали ее примеру. Она вопросительно взглянула на Пуаро.

– Это касается обстоятельств смерти вашей тетушки, мисс Аранделл.

Показалось ли мне или в самом деле в ее бесцветных выпуклых глазах вспыхнула тревога?

– Да-да, я слушаю.

– Незадолго до своей кончины, – сказал Пуаро, – мисс Аранделл написала новое завещание, согласно которому все свое состояние она оставила мисс Вильгельмине Лоусон. Мне хотелось бы знать, миссис Таниос, поддержите ли вы своих родственников – мисс Терезу Аранделл и мистера Чарлза Аранделл – в их намерении опротестовать завещание?

– Ох! – Миссис Таниос глубоко вздохнула. – По-моему, это бесполезно. Мой муж консультировался с адвокатом, и тот сказал, что этого делать не стоит.

– Адвокаты, мадам, люди осторожные. Обычно они советуют не встревать в судебную тяжбу. И чаще всего они, несомненно, правы. Тем не менее бывают случаи исключительные, когда риск оправдан. Я не адвокат, и поэтому у меня иная точка зрения. Мисс Аранделл, мисс Тереза Аранделл, хочу я сказать, готова к борьбе. А как вы?

– Я… Я… не знаю, что и сказать. – Она нервно сплела пальцы. – Я должна посоветоваться с мужем.

– Разумеется, вам следует посоветоваться с мужем, прежде чем что-либо предпринимать. И все же, что сами вы мыслите по этому поводу?

– Я, сказать по правде, не знаю. – Миссис Таниос еще больше встревожилась. – Сначала я должна обсудить все с мужем.

– Но вы лично, что вы думаете по этому поводу?

Миссис Таниос нахмурилась, потом нехотя произнесла:

– Не скажу, чтобы мне эта идея очень нравилась. Это не совсем прилично.

– Почему, мадам?

– Раз тетя Эмили решила завещать свои деньги человеку постороннему, нам остается только примириться с этим.

– Значит, вы не испытываете никакой обиды?

– Почему же? Испытываю. – Она вспыхнула. – Я считаю, что тетушка поступила несправедливо. Ужасно несправедливо. Это так не похоже на тетю Эмили. И так несправедливо по отношению к детям.

– Вы полагаете, что это не похоже на мисс Аранделл?

– Да, совершенно не похоже.

– А что, если она действовала против своей воли? Не считаете ли вы, что она находилась под чьим-то влиянием?

Миссис Таниос снова нахмурилась.

– Знаете ли, я попросту не могу представить, чтобы кому-то удалось повлиять на тетю Эмили, – без особой охоты призналась она. – Тетя была очень независимой женщиной.

– Да, ваши слова соответствуют истине, – одобрительно кивнул Пуаро. – Вот мисс Лоусон – дело другое, ее никак не назовешь человеком с характером.

– Она славная женщина, хотя и не очень умная… Но зато на удивление добрая. Вот почему я отчасти чувствую…

– Да, мадам? – выжидающе бросил Пуаро, поскольку она умолкла.

Миссис Таниос, нервничая, снова переплела пальцы.

– По-моему, было бы крайне недостойно… пытаться опротестовать завещание, – сказала она. – Я совершенно уверена, что мисс Лоусон тут ни при чем. Она просто не способна на всякие интриги…