– Буду с вами откровенен. Пока нет.

Доналдсон кивнул.

– Так я и думал. Надеюсь, вы все же допускаете, что смерть мисс Аранделл могла быть вызвана естественными причинами?

– Вполне.

– И тем не менее рискуете утверждать обратное?

– И очень решительно. Если бы перед вами был случай, скажем, туберкулеза – и были налицо все внешние признаки этой болезни, и внутренние ее проявления, и соответствующие показатели в анализе крови, eh bien, вы не стали бы сомневаться, что это туберкулез.

– Таков ваш подход? Понятно. Тогда чего же вы ждете?

– Я жду последнего штриха в найденных мною доказательствах.

Зазвонил телефон. Пуаро знаком попросил меня снять трубку. Я услышал знакомый голос:

– Капитан Гастингс? Говорит миссис Таниос. Будьте добры передать мосье Пуаро, что он совершенно прав. Если он придет завтра в десять утра, он получит то, что ему требуется.

– Завтра в десять утра?

– Да.

– Хорошо, я ему передам.

В глазах Пуаро был вопрос. Я кивнул. Он повернулся к Доналдсону. Теперь он заметно оживился и обрел привычную уверенность.

– Позвольте мне объясниться, – сказал он. – Я квалифицировал этот случай как убийство. Оно имело все признаки убийства, все характерные детали убийства – короче, это было убийство! В этом нет ни малейшего сомнения.

– В чем же тогда причина ваших сомнений, ибо я чувствую, что вы продолжаете сомневаться?

– Причина действительно имелась – убийца не был опознан, но теперь эта причина исчезла!

– Вот как? Значит, он вам известен?

– Скажем так: окончательное доказательство будет у меня в руках завтра.

Доктор Доналдсон вздернул брови в еле приметной усмешке.

– Завтра? – спросил он. – Иногда, мосье Пуаро, этого завтра ждут ой как долго.

– Наоборот, – парировал Пуаро, – не успеешь оглянуться, а оно уже тут как тут, никакого разнообразия.

Доналдсон улыбнулся и встал.

– Боюсь, я отнял у вас слишком много времени, мосье Пуаро.

– Ни в коем случае. Всегда полезно объясниться начистоту.

Чуть поклонившись, Доналдсон вышел из комнаты.

– Умный он человек, – задумчиво сказал Пуаро.

– Сразу и не догадаешься, что у него на уме.

– Согласен. И еще он несколько нетерпим. Но исключительно проницателен.

– Звонила миссис Таниос.

– Я так и понял.

Я передал то, что она просила. Пуаро одобрительно кивнул.

– Отлично. Все идет хорошо. Через двадцать четыре часа, Гастингс, мы будем знать точно, как обстоят дела.

– Я все еще не очень хорошо соображаю. Так кого мы подозреваем?

– Кого подозреваете вы, Гастингс, я сказать не могу. Всех по очереди, вероятно.

– Порой мне кажется, что вы не прочь немного надо мной посмеяться.

– Нет-нет. Я не разрешаю себе забавляться таким образом.

– Я не обижаюсь.

Пуаро покачал головой, но как-то рассеянно. Я пристально на него посмотрел.

– Что случилось? – спросил я.

– Друг мой, я всегда нервничаю к концу дела. А вдруг я что-то не учел…

– А разве такое бывает?

– Пожалуй, нет. – Он помолчал, сосредоточенно сдвинув брови. – Я предусмотрел все неожиданные варианты.

– Тогда, может, нам на время забыть о преступлении и пойти в театр?

– Ma foi, Гастингс, какая отличная идея!

Мы провели очень приятный вечер, хотя я допустил небольшую бестактность, пригласив Пуаро на детектив. Хочу дать совет всем моим читателям. Никогда не водите солдата на пьесу о войне, моряка – на пьесу о море, шотландца – о Шотландии, сыщика – на детектив, а актера и подавно незачем вести в театр. Поток самой беспощадной критики будет обрушиваться на вас весь спектакль. Пуаро неустанно клеймил психологическую примитивность, а отсутствие у героя-сыщика метода просто выводило его из себя. На обратном пути Пуаро все еще не мог успокоиться и бубнил, что весь спектакль можно было бы закончить еще в первой половине первого акта.

– Но в таком случае, Пуаро, не было бы и спектакля, – заметил я.

Пуаро был вынужден с этим согласиться. На том мы и расстались.

На следующее утро, а именно в десятом часу, я заявился к Пуаро. Он уже кончил завтракать, но сидел за столом и с привычной аккуратностью вскрывал только что полученные письма.

Зазвонил телефон, и я взял трубку.

Задыхающийся женский голос произнес:

– Это мистер Пуаро? О, это вы, капитан Гастингс?

На том конце провода всхлипнули и зарыдали.

– Это мисс Лоусон? – спросил я.

– Да-да, случилась такая страшная вещь!

Я сжал трубку.

– В чем дело?

– Она уехала из «Веллингтона», Белла, хочу я сказать. Прихожу туда вечером, а мне говорят – уехала. Не сказав мне ни слова! Просто удивительно! Я подумала, что, быть может, доктор Таниос был недалек от истины. Он так тепло говорил о ней и казался таким расстроенным, и теперь я вижу, что в общем-то он прав.

– Но что случилось, мисс Лоусон? Вас смущает только то, что миссис Таниос уехала из отеля, не предупредив вас?

– О нет! Не в этом дело! О боже мой, нет! Если бы только это, если бы только это… Хотя, признаться, это тоже странно, знаете ли. Доктор Таниос сказал, что она не в себе… Не в себе… Ну, в общем, вы понимаете, о чем я говорю. Он назвал это манией преследования.

– Да. (Черт бы побрал эту женщину!) Но что случилось?

– О господи, какой ужас! Она умерла во сне. Приняла слишком много снотворного. Бедные ее малютки! Все так ужасно! Я плачу, плачу не переставая.

– Откуда вы узнали? Скажите мне.

Краем глаза я заметил, что Пуаро перестал вскрывать свои письма и прислушивается к разговору. Мне не хотелось его подзывать. Я боялся, что мисс Лоусон снова примется причитать и охать.

– Мне позвонили. Из отеля. Он называется «Канистон». По-видимому, у нее в сумке нашли мой адрес. О, милый мосье Пуаро… капитан Гастингс, хочу я сказать, какой ужас! Бедные крошки! У них больше нет их мамы!

– Послушайте, – сказал я. – Вы уверены, что это несчастный случай? Они не считают, что это похоже на самоубийство?

– О, об этом и подумать страшно, капитан Гастингс! О боже, я не знаю. Не уверена. Вы полагаете, есть такая вероятность? Это было бы ужасно! Конечно, в последнее время она была очень подавлена. Но из-за чего? Я хочу сказать, что у нее не было бы никаких сложностей с деньгами. Я была готова поделиться с ней, честное слово! Милая мисс Аранделл, не сомневаюсь, одобрила бы мое намерение. Я уверена. Неужели она действительно покончила с собой? Просто не верится, но, быть может, она все же не… В отеле считают, что это всего лишь несчастный случай.

– Что она приняла?

– Что-то из этих снотворных. По-моему, веронал. Нет, хлорал. Да-да, хлорал. О боже, капитан Гастингс, вы думаете…

Я бесцеремонно повесил трубку. И повернулся к Пуаро.

– Миссис Таниос…

Он поднял руку.

– Да-да, я знаю, что вы хотите мне сказать. Она умерла, верно?

– Да. От чересчур большой дозы снотворного. От хлорала.

Пуаро встал.

– Поехали, Гастингс, нам необходимо попасть туда как можно скорее.

– Этого вы боялись вчера вечером? Когда сказали, что всегда нервничаете к концу дела?

Лицо Пуаро стало строгим и застывшим. Почти всю дорогу до Юстона мы молчали. Раз-другой Пуаро покачал головой.

– А что, если… – робко заговорил я. – Что, если это и вправду несчастный случай?

– Нет, Гастингс, нет. Это не несчастный случай.

– Откуда, черт побери, он сумел узнать, куда она переехала?

Но Пуаро, не ответив, лишь покачал головой.

«Канистон», довольно безвкусное сооружение, располагался у самого входа в подземку. Пуаро, потрясая своей визитной карточкой и превратившись вдруг в необыкновенного скандалиста, вскоре пробился в комнату администратора.

Факты были предельно простыми.

Миссис Питерс, как она назвала себя, и ее двое детей прибыли примерно в половине первого. В час они пообедали.