– Может, просто найти вам нужный номер, дорогая? Или адрес?
– Если бы я хотела, чтобы вы это сделали, я бы так и сказала. Делайте то, что я вам велю. Принесите справочник и поставьте возле моей кровати письменные принадлежности.
Мисс Лоусон поспешила выполнить приказания.
Когда она, сделав все, что от нее требовалось, выходила из комнаты, Эмили Аранделл неожиданно произнесла:
– Вы славное, преданное существо, Минни. Не обращайте внимания на мой лай. Он куда страшнее моих укусов. Вы очень терпеливы и внимательны ко мне.
Мисс Лоусон вышла из комнаты порозовевшая, счастливо бормоча что-то под нос.
Сидя в постели, мисс Аранделл написала письмо. Она писала его не торопясь, часто задумываясь и подчеркивая наиважнейшие слова, она то и дело зачеркивала фразы и писала поверх зачеркнутого – ибо училась в школе, где ее приучили не переводить без нужды бумагу. Наконец, облегченно вздохнув, она поставила свою подпись и вложила листки в конверт. На конверте старательно вывела имя и фамилию адресата. Затем взяла еще один листок бумаги. Но на сей раз сначала составила черновик, внимательно его прочла и, кое-что поправив, переписала начисто. Еще раз перечитав все написанное, она, довольная результатом своих трудов, вложила его в другой конверт, адресовав Уильяму Первису, эсквайру[8], в адвокатскую контору «Первис, Первис, Чарлсуорт и Первис» в Харчестере.
После чего она взяла первый конверт, где было указано имя мосье Эркюля Пуаро, и, отыскав в телефонном справочнике нужный адрес, переписала его на конверт.
В дверь постучали.
Мисс Аранделл быстро сунула конверт под клапан бювара.[9]
Ей вовсе не хотелось давать пищу любопытству Минни. Минни и так любила совать нос куда не следовало.
– Войдите, – сказала она и со вздохом облегчения откинулась на подушки.
Теперь она сделала все необходимое, чтобы не оказаться безоружной в сложившейся ситуации.
Глава 5
Эркюль Пуаро получает письмо
События, о которых я только что рассказал, разумеется, стали известны мне гораздо позже, после тщательного опроса членов семьи. Полагаю, я изложил все достаточно верно.
Мы с Пуаро оказались вовлеченными в дело благодаря письму, полученному от мисс Аранделл.
Я отлично помню тот день. Стояло жаркое, душное утро уходящего июня.
Пуаро совершал торжественную церемонию вскрытия утренней корреспонденции. Он брал в руки каждое письмо, сначала внимательно его разглядывал, потом аккуратно взрезал конверт специальным ножичком; прочитав письмо, клал его в одну из четырех стоп возле кружки с шоколадом, ибо имел отвратительную привычку пить шоколад на завтрак. Все это он проделывал автоматически, словно хорошо отлаженная машина.
Так уж у нас было заведено, и малейший сбой тотчас обращал на себя внимание.
Расположившись у окна, я глазел на проезжавшие мимо машины. После недавнего возвращения из Аргентины зрелище бурлящего Лондона явно будоражило мою истосковавшуюся по нему душу.
Обернувшись к Пуаро, я с улыбкой сказал:
– Ваш скромный Ватсон[10] осмеливается сделать некое умозаключение.
– С удовольствием выслушаю вас, мой друг.
Приняв соответствующую позу, я важно констатировал:
– Сегодня утром среди прочих писем одно вас особенно заинтересовало.
– Вы настоящий Шерлок Холмс! Совершенно верно!
– Видите, ваши методы пошли мне на пользу, Пуаро, – засмеялся я. – Раз вы прочитали письмо дважды, значит, оно привлекло ваше внимание.
– Судите сами, Гастингс.
Заинтригованный, я взял письмо и тут же скорчил кислую гримасу. Оно представляло собой два листка, исписанных старческими, едва различимыми каракулями, и к тому же было испещрено многочисленными поправками.
– Мне следует прочитать это, Пуаро? – жалобно спросил я.
– Необязательно. Как хотите.
– Может, вы перескажете его содержание?
– Мне хотелось бы знать ваше мнение. Но, если у вас нет желания, оставьте его.
– Нет-нет, я хочу знать, в чем дело.
– Вряд ли вы что-нибудь поймете, – сухо заметил мой друг. – В письме толком ни о чем не говорится.
Сочтя его высказывание несколько несправедливым, я без особой охоты принялся читать письмо.
«Мосье Эркюлю Пуаро.
Уважаемый мосье Пуаро!
После долгих сомнений и колебаний я пишу (последнее слово зачеркнуто), решилась написать вам в надежде, что вы сумеете помочь мне в деле сугубо личного характера. (Слова „сугубо личного“ были подчеркнуты три раза.) Должна признаться, я о вас уже слышала от некой мисс Фокс из Эксетера, и хотя сама она не была знакома с вами, но сказала, что сестра ее шурина, имя которой, к сожалению, не помню, говорила о вас как об исключительно отзывчивом и разумном человеке („отзывчивом и разумном“ подчеркнуто один раз). Разумеется, я не стала допытываться, какого рода („рода“ подчеркнуто) расследование вы проводили для нее, но со слов мисс Фокс поняла, что речь шла о деле весьма деликатном и щепетильном». (Последние четыре слова подчеркнуты жирной линией.)
Я прервал на какое-то время чтение. Разбирать едва видимые каракули оказалось нелегкой задачей. И снова спросил:
– Пуаро, вы полагаете, стоит продолжать? Она что-нибудь пишет по существу?
– Наберитесь терпения, мой друг, и дочитайте до конца.
– Легко сказать, набраться терпения… Здесь такие каракули, будто это паук забрался в чернильницу, а потом прогулялся по листкам бумаги. У сестры моей бабушки Мэри, помнится, был такой же неразборчивый почерк, – проворчал я и снова погрузился в чтение.
«Мне думается, вы смогли бы помочь мне разобраться в той сложной дилемме, которая встала передо мной. Дело очень деликатное, как вы, наверное, уже догадались, и требует крайне осторожного подхода, поскольку я все еще искренне надеюсь и молю бога („молю“ подчеркнуто дважды), что подозрения мои не оправдаются. Человеку свойственно порой придавать слишком большое значение фактам, имеющим вполне обыкновенное объяснение».
– Здесь не потерян листок? – спросил я, несколько озадаченный.
– Нет-нет, – усмехнулся Пуаро.
– Ничего не понимаю, какая-то бессмыслица. Что она имеет в виду?
– Continuez toujours.
«Дело очень деликатное, как вы, наверное, уже догадались… – Я пропустил несколько строк, поскольку уже прочел их, и нашел нужное место. – По стечению обстоятельств не сомневаюсь, что вы сразу догадаетесь, каких именно, мне не с кем посоветоваться в Маркет-Бейсинге».– Я взглянул на адрес отправительницы письма и прочел: «Литлгрин-хаус», Маркет-Бейсинг, Беркс». – В то же время, как вы понимаете, тревога не покидает меня («тревога» подчеркнуто). В последние дни я часто корю себя за то, что слишком фантазирую («фантазирую» подчеркнуто трижды), но тревога моя все растет и растет. Возможно, я делаю из мухи слона («из мухи слона» подчеркнуто дважды), но ничего не могу с собой поделать. И, по-видимому, не успокоюсь до тех пор, пока дело окончательно не прояснится. Ибо оно беспокоит меня, сводит с ума и подтачивает здоровье. А поделиться здесь с кем-нибудь не могу и не хочу («не могу и не хочу» подчеркнуто жирными линиями). Конечно, вы, как человек, умудренный опытом, можете подумать, что все это старческие бредни. И факты объясняются очень просто («просто» подчеркнуто). Но, как бы банально ни выглядело это со стороны, меня все равно одолевают сомнения и тревога, поскольку тут замешан собачий мячик. Мне необходимо посоветоваться с вами. Вы сняли бы с моей души огромную тяжесть. Не будете ли вы столь любезны сообщить мне ваши условия и что от меня в данном случае требуется?
Еще раз прошу вас помнить о том, что никто ни о чем не должен знать. Я понимаю, что факты слишком тривиальны и незначительны, но они окончательно доконают меня и подорвут без того расшатанные нервы («нервы» подчеркнуто трижды). Но как ни вредно мне волноваться, я не могу не думать об этом, убеждаясь все больше в правильности своих подозрений и уверенности, что не ошиблась. Здесь мне даже мечтать не приходится о том, чтобы с кем-то (подчеркнуто) поделиться своими сомнениями (подчеркнуто). С нетерпением жду вашего ответа. Остаюсь искренне ваша,
8
Эсквайр – должностной титул для мировых судей, некоторых чиновников, адвокатов и т. п. в Великобритании и США.
9
Бювар – настольная папка для писчей или промокательной бумаги, конвертов.
10
Ватсон – один из главных персонажей знаменитого детективного цикла о частном сыщике Шерлоке Холмсе, написанного английским писателем Артуром Конан Дойлом.
