– Вы говорите, что она была возбуждена?

– Я в этом совершенно не сомневаюсь, но… поймите меня правильно, мосье Пуаро, она была в совершенно здравом рассудке и имела полное право распоряжаться собственным имуществом. Я буду настаивать на этом в суде, хотя мои симпатии целиком на стороне родственников мисс Аранделл.

– Что ж, это вполне резонно. Продолжайте, прошу вас.

– Мисс Аранделл прочла свое прежнее завещание и затем протянула руку за тем, которое я составил по ее просьбе. Должен сказать, что я бы предпочел составить черновик завещания, но из ее слов по телефону я понял, что ей требуется вариант, готовый для подписи. Составить его мне не стоило никакого труда, поскольку условия завещания были весьма простыми. Она перечитала его и, кивнув, сказала, что хочет подписать немедленно. Я понял, что просто обязан еще раз выразить свои сомнения. Она довольно терпеливо меня выслушала, но сказала, что решения своего не переменит. Я позвал моего клерка, и они вместе с садовником присутствовали в качестве свидетелей при подписи завещания. Служанки в данном случае свидетелями быть не могли, поскольку являлись стороной заинтересованной.

– И затем она отдала завещание вам на хранение?

– Нет, она положила его в ящик бюро и заперла.

– А что она сделала с первым завещанием? Разорвала?

– Нет, заперла вместе со вторым.

– И где их нашли после ее смерти?

– В том же ящике. Поскольку я был ее душеприказчиком, то мне были переданы ключи, поэтому я просмотрел все бумаги и деловые документы.

– В ящике оказались оба завещания?

– Да, именно там, куда она их положила.

– Вы не спросили ее, чем объясняется такая внезапная перемена?

– Спросил. Но вразумительного ответа не получил. Она знает, что делает. Вот и весь ответ.

– Тем не менее вы были удивлены ее поступком?

– Очень. Мисс Аранделл, я бы сказал, всегда проявляла большой интерес к судьбе своих родственников.

Немного помедлив, Пуаро спросил:

– Вы, разумеется, не беседовали по этому поводу с мисс Лоусон?

– Конечно нет. Это было бы крайне неуместно.

Мистер Первис был несколько шокирован этим вопросом…

– Мисс Аранделл ничем не намекнула на то, что мисс Лоусон известно содержание завещания?

– Наоборот. Когда я спросил ее, известно ли об этом мисс Лоусон, мисс Аранделл буркнула, что ни в коем случае.

Я подумал, что мисс Лоусон и впредь ни к чему знать о том, что завещание составлено в ее пользу. Я намекнул об этом мисс Аранделл, и она со мной вполне согласилась.

– А почему вы об этом подумали, мистер Первис?

Старый джентльмен с достоинством встретил взгляд Пуаро.

– Я считаю, что подобные сведения не стоит разглашать преждевременно. Кроме того, это может обернуться разочарованием.

– Ах! – Пуаро глубоко вздохнул. – Насколько я понимаю, вы не исключали, что мисс Аранделл в ближайшем будущем может еще раз передумать?

– Вот именно, – кивнул адвокат. – Я решил, что мисс Аранделл сильно повздорила с родственниками. И подумал, что она, как только поостынет, еще пожалеет о своем скоропалительном решении.

– Ну а что бы она сделала, поостыв?

– Попросила бы меня подготовить очередное завещание.

– А разве ей не проще было бы уничтожить новое завещание, ведь в таком случае старое вновь обретало силу?

– Это несколько спорная точка зрения. Все предыдущие завещания как бы отменяются наследодателем.

– Но мисс Аранделл могла и не знать, что по закону следует действовать именно так. Возможно, она считала, что, уничтожив последнее завещание, она делает действительным предыдущее.

– Вполне возможно.

– Значит, если бы она уничтожила последнее и не успела перед смертью написать новое, ее состояние перешло бы к членам ее семьи?

– Да. Одна половина досталась бы миссис Таниос, а другая делилась бы поровну между Чарлзом и Терезой Аранделл. Но ведь она не передумала! Она умерла, не изменив своего решения.

– Вот тут наступает мой черед, – сказал Пуаро.

Адвокат посмотрел на него с любопытством.

Пуаро подался вперед.

– Предположим, – сказал он, – что мисс Аранделл уже на смертном ложе пожелала уничтожить последнее завещание. Предположим, она считала, что уничтожила его, а в действительности уничтожила предыдущее.

– Но ведь оба завещания существуют, – возразил мистер Первис.

– Тогда предположим, она уничтожила подложное завещание, уверенная, что это подлинник. Вспомните, она была очень больна. Обмануть ее было совсем нетрудно.

– Для подобного заявления вы должны располагать неоспоримыми доказательствами, – резко сказал адвокат.

– Несомненно… Несомненно…

– Существует ли, позвольте вас спросить, какая-либо причина полагать, что произошло нечто подобное?

Пуаро выпрямился.

– Мне бы не хотелось на этой стадии расследования брать на себя…

– Конечно, конечно, – заспешил мистер Первис, соглашаясь с так хорошо знакомой мне фразой.

– Но могу сказать, строго между нами, что в этом деле существуют весьма любопытные обстоятельства!

– Вот как? Неужели?

Мистер Первис потер руки в ожидании чего-то занимательного.

– Мне нужно было услышать от вас, и я это услышал, – продолжал Пуаро, – была ли способна, по вашему мнению, мисс Аранделл изменить свое решение и сменить гнев на милость по отношению к членам своей семьи.

– Но это мое личное мнение, – заметил адвокат.

– Само собой, уважаемый мистер Первис. Вы, я надеюсь, не представляете интересы мисс Лоусон?

– Я посоветовал мисс Лоусон обратиться к другому адвокату, – сухо ответил мистер Первис.

Пуаро протянул ему руку, горячо благодаря за помощь и сведения, которые он нам дал.

По пути из Харчестера в Маркет-Бейсинг, составившему добрых десять миль, мы обсудили ситуацию.

– Пуаро, у вас были хоть какие-то основания, чтобы высказать подобное предположение?

– О том, что мисс Аранделл подсунули фальшивое завещание? Нет, mon ami, если честно, нет. Но я был обязан – вы, наверное, заметили – выдвинуть такое предположение. Мистер Первис – человек проницательный. И не сделай я подобного шага, он сразу стал бы думать о том, с какой стати я ввязался в эту историю.

– Знаете, кого вы мне напоминаете, Пуаро?

– Нет, mon ami.

– Жонглера, работающего с разноцветными шариками! Да еще когда все они одновременно в воздухе.

– Разноцветные шарики – это разного рода небылицы, которыми я потчую окружающих, да?

– Что-то в этом роде.

– И в один прекрасный день, по-вашему, они все упадут и с замечательным треском разобьются об пол?

– Нельзя же держать их все время на лету, – заметил я.

– Верно. Но наступит замечательный миг, когда один за другим они очутятся у меня в руках и я с поклоном удалюсь со сцены.

– Под гром аплодисментов из зала.

Пуаро подозрительно посмотрел на меня.

– Вполне вероятно.

– Мы не очень-то многое узнали от мистера Первиса, – заметил я, ускользая от опасной темы.

– Да, не очень, зато он подтвердил наши основные предположения.

– И удостоверил заявление мисс Лоусон о том, что до смерти мисс Аранделл ей ничего не было известно о завещании.

– Лично я не слышал никакого подтверждения.

– Но ведь Первис посоветовал мисс Аранделл ничего не говорить мисс Лоусон, и та ответила, что и не думает ничего ей говорить.

– Да, все это правильно. Но ведь существуют замочные скважины, друг мой, и ключи, которыми открывают запертые ящики.

– Неужели вы думаете, что мисс Лоусон подслушивает, подсматривает и шарит по углам? – спросил я, несколько шокированный этой мыслью.

– Мисс Лоусон, – улыбнулся Пуаро, – не принадлежит к поколению, обремененному понятиями о приличиях, mon cher. Нам уже известно, что она подслушала по крайней мере один разговор, не предназначенный для ее ушей. Тот самый, в котором Чарлз и его тетушка обсуждали вероятность кончины скупых родственников.