Мы вошли в лавку и провели там двадцать приятных минут, разглядывая выставленные на продажу вещи, но покупать ничего не стали и, довольные собой, зашагали в направлении «Литлгрин-хауса».

Нас впустила и провела в гостиную Элен. Ее щеки на этот раз пылали ярче обычного. Наконец послышались шаги сверху, и в комнату вошла мисс Лоусон. Она запыхалась и, казалось, была чем-то взволнована. На голове у нее был шелковый платок.

– Надеюсь, вы извините мой вид, мосье Пуаро. Я просматривала шкафы – столько вещей! – старые люди любят собирать всякую мелочь, – боюсь, что и дорогая наша мисс Аранделл не была исключением – после уборки столько пыли в волосах – просто удивительно, сколько у людей всего скапливается, – я обнаружила две дюжины игольниц – целых две дюжины.

– Вы хотите сказать, что мисс Аранделл купила две дюжины игольниц?

– Да, убрала и позабыла про них – и, разумеется, все иголки заржавели – такая жалость. Она имела обыкновение дарить их горничным на Рождество.

– Она была такой забывчивой?

– Очень. Вечно не помнила, куда что клала. Как собака, которая прячет кость, а потом не может ее найти. Я ей всегда говорила, что нужно сказать: «Черт, черт, поиграй и отдай!»

Она засмеялась и, вытащив из кармана маленький носовой платочек, вдруг принялась шмыгать носом.

– О господи, – слезливо сказала она. – Так стыдно смеяться здесь.

– Вы слишком чувствительны, – заметил Пуаро. – Чересчур близко принимаете все к сердцу.

– Помнится, мне и матушка моя так говорила, мосье Пуаро. «Ты чересчур близко принимаешь все к сердцу, Мина», – часто слышала я от нее. Большой недостаток, мосье Пуаро, иметь такое чувствительное сердце. Особенно когда самой приходится зарабатывать себе на жизнь.

– Совершенно верно. Но теперь все это уже в прошлом. Вы сейчас сама себе хозяйка. Можете наслаждаться жизнью, путешествовать, теперь вам не о чем беспокоиться, не о чем тревожиться.

– Надеюсь, что это действительно так, – с сомнением в голосе откликнулась мисс Лоусон.

– Уверяю вас, что это именно так. Вернемся к забывчивости мисс Аранделл. Теперь я понимаю, почему я так поздно получил ее письмо.

Он рассказал, как обнаружилось письмо. На щеках у мисс Лоусон запылало по красному пятну.

– Элен должна была сказать мне. Отправить вам письмо, не предупредив меня, – какая дерзость! Ей следовало сначала спросить меня. Неслыханная дерзость! И ни слова мне! Какой позор!

– Дражайшая мисс Лоусон, я уверен, что Элен руководствовалась лучшими побуждениями.

– И тем не менее все это очень странно! Очень странно! Чтобы слуги позволяли себе подобные вольности! Элен следовало бы помнить, что теперь хозяйка дома я!

Она величаво выпрямилась.

– Элен была очень предана своей прежней хозяйке, не так ли? – спросил Пуаро.

– Да, пожалуй, но это не меняет положения вещей. Она обязана была поставить меня в известность!

– Главное – что письмо попало ко мне, – заметил Пуаро.

– О, я согласна, что после драки кулаками не машут, но тем не менее Элен должна зарубить себе на носу, что впредь ей следует обо всем спрашивать меня.

Она умолкла, пятна на щеках разгорелись еще ярче.

Немного подождав, Пуаро спросил:

– Вы хотели видеть меня сегодня? Чем я могу быть вам полезен?

Негодование мисс Лоусон мигом улеглось.

Она тут же скроила жалкую мину и опять принялась после каждого слова запинаться:

– Видите ли, я просто никак не могу понять… Видите ли, мосье Пуаро, я приехала сюда вчера, и, конечно, Элен рассказала мне, что вы были здесь, и я… я просто не могу понять… почему вы не сказали мне, что приедете… Это довольно странно… и мне непонятно…

– Вам непонятно, зачем я приезжал сюда? – закончил за нее Пуаро.

– Я… Нет, не совсем так. Да, мне непонятно… – Она не сводила с него вопрошающего взгляда.

– Я должен кое в чем перед вами повиниться, – продолжал Пуаро. – Дело в том, что я позволил себе оставить вас в некотором заблуждении. Вы решили, что письмо, полученное мною от мисс Аранделл, касалось некой суммы, похищенной, скорее всего, мистером Чарлзом Аранделлом.

Мисс Лоусон кивнула.

– Но это было не совсем так… Честно говоря, об этой пропаже я впервые услышал от вас… Мисс Аранделл написала мне по поводу происшедшего с ней несчастного случая.

– Несчастного случая?

– Да, ее падения с лестницы, насколько я понимаю.

– О, но это… это… – Мисс Лоусон выглядела окончательно сбитой с толку. Она смотрела на Пуаро пустыми глазами. – Извините… Глупо, конечно, спрашивать, но… но зачем ей было писать об этом вам? Насколько я понимаю… Вы ведь сами сказали… что вы детектив. Может, вы еще и доктор? Или целитель?

– Нет, я не врач и не целитель. Но, как и врач, я порой занимаюсь теми случаями, где имеет место так называемая скоропостижная смерть.

– Скоропостижная?

– Так называемая скоропостижная, – сказал я. – Ведь вполне возможно, что мисс Аранделл не просто умерла, а умерла скоропостижно?

– О господи боже, да. Именно так сказал доктор. Но я не понимаю…

Мисс Лоусон окончательно запуталась.

– Причиной несчастного случая был мячик Боба, не так ли?

– Да-да. Именно. Это был мячик Боба.

– О нет, это вовсе не был мячик Боба.

– Но извините меня, мистер Пуаро, я сама видела мячик… когда мы все сбежали вниз.

– Вы видели мячик – вполне возможно. Но не он был причиной несчастного случая. Причиной, мисс Лоусон, была темного цвета нитка, натянутая в футе от пола на площадке лестницы.

– Но… Но собака не могла…

– Вот именно, – подхватил Пуаро. – Собака этого сделать не могла. Для этого она недостаточно умна или, если хотите, недостаточно сообразительна. А вот человек вполне мог натянуть эту нитку…

Лицо мисс Лоусон стало мертвенно-бледным. Она дотронулась до него дрожащей рукой.

– О, мистер Пуаро… Я не могу в это поверить. Вы хотите сказать… Но это ужасно, вправду ужасно. Вы хотите сказать, что это было сделано с умыслом?

– Да, это было сделано с умыслом.

– Но это же страшно. Это все равно… что убить человека.

– Если бы удалось, то это было бы убийство или, точнее, преднамеренное убийство!

Мисс Лоусон вскрикнула.

Тем же серьезным тоном Пуаро продолжал:

– В плинтус забили гвоздь, чтобы протянуть поперек лестницы нитку. А чтобы этот гвоздь не заметили, его покрыли лаком. Скажите мне, не припоминаете ли вы запах лака, который шел непонятно откуда?

– Удивительно! – воскликнула мисс Лоусон. – Подумать только! Конечно! А мне и ни к чему! Пахнет и пахнет. Правда, в ту минуту я подумала: «С чего бы это?»

Пуаро подался вперед.

– Значит, вы сумеете помочь нам, мадемуазель? Вы снова можете помочь нам. C’est epatant![65]

– Подумать только! О да, все совпадает.

– Скажите мне, прошу вас. Вы почувствовали запах лака, да?

– Да. Конечно, тогда я не знала, что это такое. Я подумала – не краска ли это? – нет, это больше было похоже на жидкость, которой покрывают пол, но потом я решила, что все это мне только померещилось.

– Когда это было?

– Дайте подумать.

– На пасхальной неделе, когда в доме было полно гостей?

– Да, именно в то время. Только я стараюсь вспомнить, какой это был день… Подождите, не воскресенье. Нет, и не вторник – вечером во вторник к ужину пришел доктор Доналдсон. А в среду они все уехали. Да, конечно, это было в понедельник, когда закрыты все банки. Я проснулась рано, все беспокоилась. Мне всегда неспокойно по понедельникам, когда закрыты банки. На ужин нам могло не хватить холодной телятины, и я боялась, что мисс Аранделл рассердится. Я еще в субботу заказала лопатку, мне следовало бы заказать семь фунтов[66], а я решила, что и пяти будет достаточно, но мисс Аранделл всегда так сердилась, когда не хватало… Она была такой гостеприимной…

Мисс Лоусон остановилась, чтобы набрать воздуха, и продолжала: