Именно после того вечера, когда папаша заметил засосы на ней, она оказалась запертой в том злосчастном подвале и подвергнута "пыткам". Именно тогда и там её обнаружил Стас. И "убил". Так что — нет, напоминать ей не нужно. Потому что Арина ничего не забывала. И Стас это знал, видел по её глазам. 

— Или думаешь, если сменила образ с серой мышки на яркую стерву, то стала для меня другой? — продолжил выговаривать Егоров. — Может, весь твой вид теперь и кричит "Не подходи, убьёт", но... знаешь... я готов рискнуть.

Арина не успела толком ни оценить сказанное, ни отреагировать на подобное признание, как Стас вновь оказался рядом. А в следующее мгновение поцеловал. Властно, грубо, прикусывая до боли, выбивая из лёгких воздух, выпивая выдох, делясь своим. Ещё через миг поцелуй стал ласковым. Настолько, что голова не просто закружилась, а в ней поселился дурман. Кровь загустела до состояния тягучего мёда. 

Дьявол, да что происходит? Что с ним не так? Почему он снова поддаётся этому безумию?

Стас не знал. И не хотел сейчас об этом думать. Всё, что являлось важным — податливое тело в его руках и мягкие губы с привкусом виноградного вина. Такие сладкие и дурманящие, что впору и правда сойти с ума. Потому что он вновь отчётливо представил, как их касается кто-то другой. Кто-то другой вырывает из её груди стоны наслаждения. Другому она открывается и подаётся навстречу. Внутри от этих мыслей всё скручивалось в тугой болезненный ком. Нет, эта девочка только его. По крайней мере, на эту ночь. 

Да, он самый-распресамый ублюдок, потому что собирается воспользоваться слабостью Арины и пойти до конца, но нет никаких сожалений. Он ведь действительно такой. Всегда им был. Просто раньше он не позволял себе так себя вести с Прохоровой. Но то в прошлом. Здесь и сейчас его не волновало, насколько всё это омерзительно, унизительно и аморально. К чёрту всё. Пусть только она продолжает дарить ему это упоительное чувство единения с собой. Рядом с ней Стас вновь чувствовал себя цельным и настоящим. 

— Стас…

Да. Да. Да. Повтори ещё раз. Вот так. На выдохе. С этим протяжным стоном. На который замершее сердце откликается очередным стуком о грудную клетку. 

— Стас…

Ещё. Говори ещё, девочка. Говори, чтобы я знал, что ещё жив. Чтобы вновь мог дышать полной грудью, как раньше. 

— Стас!

Громче. Ещё громче. Так нужно слышать тебя. Так нужно...

Очередной выкрик сменился болезненным импульсом на щеке, вынудившим осознать реальность.

— В дверь звонят.

Холодный голос и ледяной взгляд зелёных глаз окончательно разогнали туман в разуме, позволив оценить своё поведение в полной мере. Изумрудное платье рваной тряпкой валялось у ног Арины. Сама она облокотилась на стену, следя за ним настороженным взором. Нижняя губа лопнула и опухла. На белой коже множественные следы его несдержанности, грозящие перерасти в полноценные синяки.

— Чёрт, Арина… — выдохнул Стас, резко отстранившись, когда до него дошла вся суть содеянного.

— Рада, что ты пришёл в себя, — по-прежнему холодно ответила девушка. — Открой уже. Гость уходить явно не собирается. 

Только теперь Стас услышал незамолкаемую трель звонка. Шумно выдохнув, он бросил на девушку последний взгляд, полный вины и сожаления, и почти бегом отправился вниз. То ли от себя бежал, то ли от Арины.

Арина

Стас ушёл, а я осталась пребывать на прежнем месте ещё с некоторое время. Переваривала произошедшее. Нет, я знала, что Егоров достаточно темпераментный человек и часто идёт на поводу своих эмоций, и не стану врать, что не хотела его срыва, но и представить себе не могла, чем это обернётся по итогу. Он ведь действительно не собирался останавливаться. Совершенно не слышал меня. Голые инстинкты. Это наводило на определённые выводы.

Я уже видела подобное состояние у других. Но проблема в том, что без медицинского обследования вычислить принятый им препарат невозможно. Да и их сейчас столько, да ещё таких, что не сразу поймёшь, что да как. Но, судя по поведению Стаса, это что-то возбуждающее. Вот только тот, кто ему подкинул эту дрянь, не думал, что он выберет жертвой своего срыва меня. Ещё бы понять, что стало катализатором подобного поведения. То есть, понятное дело, что я и моя встреча с Ильёй, но с чего вдруг? Ревность? Да, больше всего поведение Стаса напоминало именно её, но мне в это мало верилось. Скорее, взыграл присущий Егорову инстинкт собственника и привычка опекать меня. А дальше уже всё в кучу. Скандал спровоцировал возбуждение. М-да… Весело, однако. Интересно, кто ж такой деятельный?

Громкие голоса отвлекли от размышлений и вынудили прислушаться к происходящему внизу. Нет, я понимала, что лучше бы мне не показываться, но любопытство оказалось сильнее. Да и я же не подхожу к краю второго яруса. Так, лишь на порог комнаты вышла. Меня и не увидеть отсюда. А разговор выходил занимательный.

— Я тебе повторяю ещё раз, ты сейчас же прогонишь девчонку из своей квартиры, а завтра объявишь о своём выборе, — гневно шипел отец Стаса. — Мне надоели твои выкрутасы. Я думал, ты повзрослел, наконец, за ум взялся, но теперь вижу, что — нет. Всё такой же бестолковый идиот. И я уже начинаю жалеть, что ты развёлся с Галиной. С ней ты хоть головой, как надо, думал! А с Прохоровой вообще непонятно чем мыслишь!

Хм… польститься что ли. Почти комплимент же.

— Да что ты? А не ты ли мне постоянно на мозги капал, требуя бросить Галю? И развод оформил в считанные дни. А теперь жалеешь? С чего вдруг? — с холодной яростью в тоне парировал Егоров-младший.

— То есть ты действительно считаешь своё сегодняшнее поведение нормальным? — окончательно взбесился мужчина.

— Ну почему же? — скучающе протянул Стас. — Ты прав, я слегка перегнул палку…

— Слегка? — перебил его отец. — Слегка? — повторил недобро. — Да ты себя повёл, как пещерный человек! И ради кого? Ради шлюхи Аксёнова? Да у него таких, каждый день новая. В конце концов… 

— Не смей! — тихо, но весомо осадил Егоров родителя. — Не смей. О ней. Так. Отзываться. Она. Не. Шлюха. Ещё раз так её назовёшь, и я наплюю на все наши договорённости. 

— А кто она? Кто? — сорвался на крик Егоров-старший. — Или правда считаешь, что она пришла в тот ресторан просто поужинать с Ильёй? Не будь наивным, Стас. Может, отец и оставил ей огромное наследство, но без покровителя она им управлять не сможет. Те же акционеры не позволят ей этого. И лишь вопрос времени, кто из них станет этим самым покровителем. Или уже стал, — съязвил. — Думаешь, я не знаю, что она тебя избегает всю последнюю неделю? А знаешь, почему? Потому что всё, что надо, она от тебя уже получила. Больше ты ей не нужен. Никому не нужен. Если только на чёрный день. Девчонка играет с тобой, как кошка с мышкой, а ты и рад вестись, как прыщавый подросток. Пойми уже наконец, всё, что от тебя нужно другим — это власть и деньги. Возможности нашей семьи. Они используют тебя для решения своих проблем. Как это делала твоя Галя, как до неё все твои так называемые друзья, которые исчезли так же быстро при первом намёке на неприятности, как исчезнет и Прохорова. Уже почти исчезла, и исчезла бы, не выкини ты сегодня этот финт, — шумно выдохнул и продолжил уже усталым тоном: — Один ты ничего не хочешь видеть. И я не понимаю, откуда в тебе это робингудовское благородство. Ни я, ни дед тебя такому не учили. 

Воцарилось молчание. Мне захотелось спуститься и надавать отцу Стаса множество болезненных пощёчин. Нет, зерно истины в его словах есть. Но нельзя же так прямо говорить ребёнку, что он никому не нужен? Что за бред вообще?!

Вот и Стас хоть и ответил ему со всем спокойствием, но таким глухим голосом, что у меня сердце сжалось от боли за него.

— Успокойся, отец, — безэмоционально отозвался Стас. — Наши договорённости в силе. Я от них не отказываюсь. Перед Алиной завтра извинюсь. Моё, как ты выразился, робингудовское благородство играет тебе на руку, — завершил насмешливо.