На крыльцо вышли Игорь и Доброслава. Подтянулся к ним. Стали беседовать об организации лечебной деятельности. Ведун боролся за свои права, как лев.

— Чего ты мне мешаешь прием вести? Эдак я всех пациенток лишусь! Мое дело лечить всех, кто пришел, а ты их гоняешь…

М-да! Нам хлеба не надо, работу давай! Ну да, смену жизненных приоритетов у жены в голове, Игорь заметит только сегодня вечером или завтра. Жадным мой друг сроду не был, просто в этом вопросе страшно доняли дочь и супруга. Чем чего-то ему доказывать, лучше просто показать тоталитарный стиль руководства. А дальше видно будет.

— Я не потерплю лечения по двадцать человек в день на своей территории! Хоть по сто больных принимайте, но где-то у себя! Нечего меня позорить перед всем Новгородом! Хотите лечить здесь, прием не больше пяти баб до обеда и так же после. Начнете спорить, Доброславу уволю, с тобой поругаюсь!

Добрейший Игорь пожал плечами.

— Ну раз так…

Я крепко обнял друга, от которого, кроме добра и помощи, ничего не видел.

— И не обижайся. Деньги нужны, пошли отсыплю, столько, сколько надо. И не в долг, а просто по дружбе. Ты очень многое для меня сделал, можно сказать в люди вывел. Я тебе по гроб жизни обязан. И глядеть, как ты тут за гроши убиваешься, безропотно не буду!

Игорь ласково похлопывал меня по спине.

— Ладно, ладно, не горячись…, не надо…

Потом спросил:

— У тебя поесть ничего нету? Оголодал я с этой возней страшно! Больные женщины идут и идут, аж пообедать было некогда…

— Сейчас пойдем ужинать, — успокоил я оголодавшего работоголика. — У вас завтра выходной, — ознакомил Доброславу с дальнейшим графиком работы, — передохнуть обоим пора.

— Люди же придут! — зароптала регистраторша, — спрашивать будут, кричать, требовать!

— Мы ответим. Грубить будут, по шее приветим!

Она осеклась, вспомнив, что работает у богатырей.

— Хорошо, хорошо… Так я пойду?

— Иди.

Доброслава упорхнула.

— Народ! — крикнул я, — пошли ужинать!

И мы пошли. Забава где-то дулась, Федор отработал и ушел, поэтому еду по тарелкам раскладывала Наина, Ваня настругивал сало, я нарезал хлеб. Богуслав добыл водку и неторопливо разливал ее по небольшим стаканчикам.

Все, кроме безумно уработавшегося ведуна, были при деле. Игоря покачивало даже сидя. От простейшего решения — упасть куда угодно, его удерживало только дикое желание что-либо сожрать.

Зашла взбешенная моим вероломством и подлым обманом Забава. Присела, пододвинула к себе пустой стакан, выдернула из рук ошеломленного боярина-дворецкого бутылку с водкой, набулькала в избранную емкость алкоголя до краев. Метнула грозовой взгляд на негодяя мужа, ухватила стаканчик недрогнувшей рукой, и примерилась его выпить.

И-эх, огонь-девчонка!

— А как мы дом будем делить? — поинтересовался я у супруги. — Отступного может возьмешь? Да гляди, сильно-то не ломи, все-таки он до тебя еще выстроен!

Ошалевшая Забава чуть не выронила чарку.

— А поч-чему делить? — прозаикалась она.

— Да не хочется мне урода много лет воспитывать, не желаю. Хочу иметь крепкого и здорового ребятенка с руками, ногами, а не вот такого — изогнулся, сделал страшную рожу, по-особому раскинул пальцы на руках, — или, не дай Бог, такого — и выстроил имитацию пуще прежнего. — Лучше на другой женюсь.

— А с чего это я урода рожу?

— Когда в тягости, да особенно на маленьком сроке, опасность для наследника от вина и водки особенно велика. Ни одна беременная баба этой дряни не то что в рот не берет, — не нюхает даже.

— Мало ли что ты сейчас выдумаешь!

— Это каждому лекарю известно. Вот за столом ведун, волхв и колдунья сидят. Давай их и спросим. Народ, про то что беременным спиртного нельзя, я сейчас выдумал?

— Это с деда прадеда известно! Каждая женщина знает. Это не выдумка, — отозвались Наина, Игорь, Богуслав.

— В общем, к гадалке не ходи! — завершил я лекарский консилиум.

У Забавы задрожали губы, глаза наполнились слезами.

— Из-за меня, дуры, моя Машенька выродком уродится!

Супруга с неистовой силой откинула рюмку в сторону и унеслась. Ладно на траектории полета никого не оказалось, повезло нам. Доске на стене повезло меньше — треснула. Машенька! Ишь как, и имя-то уже придумала. Маша, Мария. А что, славное имечко! И главное, в Забаву теперь алкоголь ни под каким видом не зальешь!

Залили алкоголь в не беременных себя, стали бешено заедать. Меня, после упражнений с Зорькой, как и ведуна, тоже пробил невиданный голод. Стол ломился от всяческой еды, кушанья были приятны на вид и запах, обалденно вкусны.

Вернулась излишне нервная Забава. На меня по-прежнему не глядела, дулась.

— Может водочки выпьешь? — заботливо поинтересовался я, — вас алкоголиков обычно страсть как тянет!

Жена тут же сунула мне под нос кукиш. Фи, как неинтеллигентно! Где же следование библейской мудрости: жена да убоится мужа своего? Продолжили истребление съестного припаса.

— Так что я тебе хочу сказать, — заметил насытившийся первым из нас Богуслав Ивану, — между собой колебания ваших быстротечных сил, конечно, будут иметь место. Сегодня ты немного сильнее, завтра Владимир тебя чуть-чуть мощнее, это неважно. Обычного человека вы своей силищей всегда будете превосходить в несколько раз. Настоящему богатырю, вы со своей минутой в подметки не годитесь, но в бою этот перевес пригодится. В общем, завтра тоже станешь скоротечным богатырем, как и Володя. Это недолго длится.

Забава тут же спросила Богуслава:

— Так мой муж еще вчера обычным человеком был?

— И сегодня тоже. А поносил кобылку — на сегодня сила и кончилась.

— Что ж ты мне не сказал? — обрушилась супруга на меня, — я тут избесилась вся!

— Не успел. Да и не думал, что это так для тебя важно.

Меня сгребли родные руки любимой, прижали к ее великолепной груди.

— Пошли скорей в нашу спальню!

Не подвел боярский психоаналитик! Мы ушли, народ остался поболтать. К столу я вернулся через полчаса и один. Забава решила сегодня уже не вставать, чтобы больше не тревожить Машеньку.

Увидев меня, Ванька захохотал.

— А я сижу и думаю, что это Богуслав нудит? Переговорено уж это все двадцать раз! А он, оказывается, чтобы друга выручить, с хитростью подошел! Сам хитер, но такую штуку первый раз вижу!

Наина ласково глядела на своего хитреца. Да, да, конечно…

Я тебе, милый, за жизнь много всяких штук покажу…

Мы все еще были полны энергией, ослаб только ведун. Игорь еле сидел с закрытыми глазами, часто ныряя головой в тарелку. Богуслав его заботливо поддерживал.

— Надо его в кровать тащить, — сделал вывод я. — Ваня, ухватывай, понесли!

Неожиданно Игорь открыл глаза.

— Я домой пойду. Люба горевать будет, если я тут останусь…, — и опять клюнул головушкой вниз.

— Делать нечего, — сказал Богуслав, — если мы его сейчас уложим, так он ночью один упрется — греха с ним потом не оберешься: или зарежут, или ограбят. Надо ведуна на лошадь грузить, и везти к жене.

Кое-как вывели Игоря к конюшне, закинули на самую тихую мою лошадку Зорьку, и повезли утомленного лекаря домой. Иван вел кобылку в поводу, я поддерживал ослабшего слева, чтобы не свалился, волхв справа.

Люба на лай Потапа вылетела махом. Метнулась к мужу.

— Что с ним? Ему плохо?

— Ему слишком хорошо! — сурово отозвался Богуслав. — Устал очень, не рассчитал свои силы. Кровать мужу постелена?

— Конечно, конечно.

Куда-то дойти Игорь уже был не в состоянии, пришлось его отнести. Посадили на кушетку, помогли Любе раздеть и уложить супруга.

— Ты его завтра попои чем-нибудь от похмелья, — толковал Любаше волхв, — да дай покушать типа студня, только жидкого и горячего.

Мне подумалось: вот и хаш в дело пошел.

— Пить Игоряша при этих делах отвар клюквы любит, только ведь ее не укупишь.

Ну, клюковка это хорошо, промочегонит, весь токсин из крови выгонит вместе с поганым ацетальдегидом. А куда же ягода делась?