Оставил Матвею денег на расчет на сегодня и завтра с лесорубами и возчиками, и ускакал в город. На рынке встретил печальных музыкантов: их рейтинг падал, деньги уже платили неохотно. Кризис был на пороге. Оживил их известием, что сегодня поём вместе и поехал поставить лошадку. Спели, сплясали, исполнили анекдоты, сорвали денег. Мне надо, я лесопилку строю! А спонсора в этот раз нет.

В промежутках между пением разузнал, почему решительный Иван не предпринимал никаких действий по улучшению жизни ансамбля до моего появления в Новгороде. Оказывается, он был псковитянином и к скоморохам прибился за неделю до меня. Родня вся умерла от неведомого мора. Сюда пришел матросом на купеческом суденышке. Здесь, пытаясь ухватить удачу за хвост, ввязался в богомерзкое игрище в зернь, и проигрался в пух и прах аж на десять рублей. Таинственная игрище оказалось русским вариантом игры в кости, только очки отсутствовали, две грани были выкрашены в черный и белый цвета. Нередко добавлялся еще и красный. Человек слова, просто убежать он не мог, и теперь отрабатывал кабалу.

Я объяснил пареньку, что чаще на улицах и в кабаках играют матерые профессионалы, и выиграть у них — ни единого шанса нет. Игра может называться как угодно: зернь, колпачки, карты, рулетка — суть дела от этого не меняется. Обычная тактика стандартна: дают неопытному игроку несколько раз победить, создают иллюзию шальной удачи и прущих дурью денег, а после дерут, как хотят. Обычно их несколько участников. Вроде все в равной мере и выигрывают, и проигрывают. В результате — одного тебя и обирают. Хороший шулер никогда не ошибается, бросит всегда так, как ему нужно. Количество кубиков — один, два или пять, никакого значения не имеет.

У помрачневшего Ваньки с некоторым трудом удалось выяснить, что так все оно и произошло. Ободрали его в ближайшей к порту харчевне. Трое играющих очень вежливо позвали его поприсутствовать, помочь советом начинающим, и неопытный матросик клюнул. Сначала просто глядел на игру, в которой не понимал ни уха, ни рыла, потом помог подсказками, затем наставлениями, и понеслось! Не заметил, как и ввязался в игру. Сначала поперли выигрыши. Оказалось — ненадолго. Проиграл полушки, потом копейки, затем гривенники, полтинники, рубли, нательный крест, новые сапоги, справную рубаху с вышивкой. Вместо хороших штанов получил драные порты, и в завершение повис неописуемый долг. Сегодня перед рынком забежал, отдал очередной рубль, и был ошарашен известием о неуклонно нарастающей пене. Тут парнишка аж плюнул! Эта мерзость его уже достала.

Надо было помочь проигравшемуся.

— Сейчас закончим, и пойдем разбираться, — сообщил я Ивану.

— Скоморохов будем брать?

— Нам они без надобности.

— Побьют!

— С нами Бог и честь! А для усиления возьмем с собой человечка одного.

После концерта зашли за старым ушкуйником. Объяснили ситуацию, и он бодро зашагал вместе с нами. В корчме наглых игроков оказалось аж пятеро. Со всего Новгорода, что ли, сбежались мерзкие твари, организаторы древнерусских казино? Я подошел и потребовал объяснений по долгу. Нас было всего трое против пятерых мордастых и раскормленных шулеров. Вдобавок, один старик — явно не боец. Поэтому они повели себя очень нагло. Вскочили, заорали, замахали руками. Пора, значит, и нам махнуть кое-чем. И началось! Я успел нанести излюбленный прямой в нос, Ванька с размаху приложил обидчика в ухо, а Обросим за это время уже сломал одному челюсть, другому выткнул глаз, третьего поощрил выбиванием руки из сустава. Победа была полной и безоговорочной! Пора было диктовать условия полной капитуляции.

Сразу было объяснено, что в случае возражений или какого-то другого вредного ропота, мы в живых никого не оставим — убьем сразу всех, никого не помилуем. Поверили мне как-то сразу. Поэтому, когда велел

возмещать ущерб, ненужных споров не было. Никто не желал безвременной кончины во цвете лет. Были взысканы: проигрыш, уже полученная пеня, цена рубахи, крестика, штанов, нам с бывшим ушкуйником по пять рублей. Хозяйственный Ивашка уже успел содрать с уязвленного в ухо свои замечательно растоптанные сапожки, и мы горделиво удалились.

Обросиму объяснил, что по занятости пока ходить не буду и спросил, можно ли в случае чего обращаться.

— Тебе — всегда можно! Такого знатного переговорщика буду долго помнить и бояться, — посмеиваясь в куцую бороденку, ответил опытный ушкуйник.

Да уж, после стычки с Обросимом, даже чудом уцелевшие упыри и оборотни, попытавшиеся его напугать, скачками бы унеслись, повизгивая от ужаса, в уютные склепы средневековой Западной Европы, делиться впечатлениями с зарубежными коллегами о страшных бойцах Великого Новгорода. О, эти злобные русские!

К Игорю пришел поздно, сразу упал спать.

Утром все вместе пошли гулять. Собаки и лошадка бегали туда-сюда, я пел и рассказывал анекдоты, переделанные на древнерусский лад, ведун рассказывал о жизни в Новгороде и случаях из практики, Люба на все указывала цены и делилась кулинарными рецептами. По ее словам, очень вкусна щучья соленая икра, лучше осетровой. Я выразил желание еще раз попробовать.

— Сегодня же и куплю.

— А чего ж раньше-то не брала?

— Так муж её не любит!

— А сливочное масло есть? А то я икру без него и не ем.

— Коровы доятся, масло в доме водится, — сострил Игорь.

Показался Волхов. Река неспешно несла свои величавые воды. Мы с ведуном искупались, Любаша посидела в теньке. Потом зашли на рынок, хозяйка купила масло и щучью икру, я отдал деньги за бревна и велел ехать на лесопилку. Заказал колеса и соединение к ним. Договорился насчет пилы. Лесорубы уже ушли.

А мы двинулись завтракать. Щучья икра, действительно, оказалась лучше осетровой и лососевой.

— А много ее в Новгороде?

— Не выловишь.

Поели, потом повалялись. Тут пришел пациент. Предложил по— ученически нагло ведуну:

— А давай я первый попробую!

— Рискни.

Риск длился недолго. Я всего два раза провел рукой, и линия выровнялась. Дальше поработал Игорь: узнал жалобы, помахал руками. Взял пятьдесят рублей, как положено. Споров не было. Расспросили, поработали вдвоем… Деньги поделили: пять ведуну, сорок пять мне. Споры наставник пресек. В финансовом плане моя лесопилка уже стояла, даже с бревнами на распиловку.

Потом пошел, попел. Интересно, буду ли петь, когда пойдут шальные деньги? Заработали тоже неплохо. С трудом отбились от пьяных гостей и отправились спать.

Но сон мой длился недолго. Ночью кто-то взялся колотить в ворота и кричать хозяев грубым голосом. Люба на шум не обратила внимания, продолжала почивать.

— Пойду спущу собаку, — посулил Игорь неведомым дебоширам.

На всякий случай пошел и я. Вышли, позевывая за калитку. Здоровенный ратник просипел.

— Беда у нас, ребенок заболел. До утра может не дожить! Плохо дело совсем!

Пока ведун объяснял, что детей не лечим, ночью не ездим, я взлетел в седло заводного коня, и роняя искры от факела, понеслись в боярский терем.

— А что там?

— Дышать мальчишке нечем, горло ему перекрыло, лишь бы успеть! — прокричал в ответ сиплый.

Я чуть из седла не выпал. А если там дифтерийный круп? Это ведь только резать… А у меня и ножа-то с собой даже нет. А пока они будут решаться и нож дадут, потеряем ребенка. За что такая дрянь простому ведуну? Хотелось покинуть место боя, проще говоря, спрыгнуть с коня и убежать.

Терем встретил какой-то нелюдимостью. Ратники у входа и все. А где же бабки, мамки, служанки? Спят что ли? Меня проводили к нужным покоям. Дверь была плотно закрыта. Боятся, спертый воздух выйдет? Распахнул преграду. М-да, обстановочка…

Куча галдящих баб, поющий и ритмично размахивающий кадилом поп, положение дел не улучшали. Дышать было нечем и здоровому человеку. Оставив проем открытым, вошел в светелку. Поглядел на мальчика. Слава богу! Круп не дифтерийный. Остальное ведуны лечат. Похоже на отек Квинке. От него, правда, иногда тоже умирают. Но лечить будет гораздо проще. Провел рукой, дал дорогу воздуху в легкие сидящего мальчика с синеватыми уже губами. Тяжелее этого только аллергический шок. Крапивница в сравнение просто не идет. Однако, пора эту дрянь реально полечить. Всем лишним покинуть помещение!