Наверное, самым эффектным оказался последний эксперимент. Была принесена целая колода карт Зенера, состоявшая из пяти многократно повторяющихся тестов. Одна из сотрудниц Н-ского института стасовала эту колоду. Тем временем поодаль от того столика, за которым расположился я в качестве индуктора, установили ширму. Туда, за ширму, пригласили К. Перед ней тоже был поставлен столик. Нам выдали по карандашу и по стопке бумаги для протокола. Меня попросили снять колоду, как при карточной игре, и эксперимент начался. В полной тишине, я брал из колоды очередную карту, рисовал изображенную на ней фигуру – разумеется, втайне от окружающих и тем более от К., которая находилась за ширмой метрах в восьми от меня, – и старался представить себе эту фигуру. Наблюдавшие за К. (для чего были выделены два сотрудника Н-ского института) подавали знак, когда она вносила в свой протокол запись, я брал следующую карту из колоды, и все повторялось. Не помню уже точно, сколько карт я передал «по телепатическому каналу связи» – кажется, около двух десятков. Но вот наступила минута, когда В, взял у К, и у меня протокольные листки, сличил их, весь просиял, показал М., еще кому-то и торжественно поднял над головой. Успех был полный, только два теста оказались не правильно принятыми.
Заседание закрыли. Но никто, казалось, не собирался уходить. Спорили о тех механизмах передачи сообщений, которые могли лежать в основе телепатии. Кто-то Предположил, что это – излучение электромагнитного характера, которое можно было бы зарегистрировать. Кто-то, напротив, приписывал телепатическому каналу иную, еще неизвестную природу. «Ведь недавно и электромагнитные волны не были известны», – повторял он.
Впрочем, объявился и скептик. Это был пожилой профессор А. «Все это было, – сказал он, – и все мы не лучше героев „Плодов просвещения“, и дурачат нас как на сеансе спиритизма». – «Позвольте, но это надо доказать», – заметил один из присутствующих. «К сожалению, доказательств у меня нет, – отвечал А, – Но уж очень все это было похоже на эстрадное выступление иллюзиониста. Мне даже показалось, что К, нарочно затянла номер с конвертами, чтобы улучшить момент и незаметно вытянуть хоть краешек этих бумажек, и я почти видел это». – «Но ведь она была в маске», – возразил кто-то. «А никто не проверил, что у нее за маска», – сказал А.
Несколько человек обратились к В, с просьбой повторить публичный эксперимент, усовершенствовав его методику. Однако В, считал, что все должно происходить по плану, разработанному на кафедре, и ничего на ближайшее время не обещал. И все же повторный эксперимент вскоре состоялся. Слишком велик оказался интерес научной общественности города к новому явлению, чтобы откладывать на будущее ответ на главный вопрос: действительно ли это была телепатия?
На этот раз к сеансу телепатии готовились тщательно. Разработанная методика предусматривала даже то, что испытуе-мая может вести себя во время опытов самым неожиданным образом. Я снова получил приглашение приехать в Н-ский институт, но уже не как зритель, а как член комиссии, которая и должны была ответить на поставленный выше вопрос.
Теперь больше ничто не напоминало эстрадного представления. Зрителей не было – были лишь участники эксперимента. В кабинет, где все должно было происходить, не пустили даже университетского аспиранта, писавшего диссертацию о К.
Как и тот раз, начали с проверки кожного зрения. К, предложили другую маску. Ее заблаговременно сделал один из членов комиссии психолог С, с помощью своей жены. К, надела маску и вдруг сказала: «Это плохая маска, я все вижу». – «Ничего, – ответил С., – можете работать в ней». К, назвала цвет первого карандаша не правильно, затем ошиблась еще раз – и прервала опыт. «Маска плохая, – сказала она, – в ней душно, меня тошнит». Маску сняли. Экспериментаторы, предвидевшие еще при подготовке методики подобное препятствие, подготовились к испытаниям по другому варианту.
К, разрешили надеть свою маску. Подали очередной карандаш. Теперь цвет его был определен правильно без промедления. Еще один карандаш – и снова быстрый правильный ответ. Но вот произошла длительная заминка. К, долго и безуспешно пыталась определить цвет карандаша, пока вдруг не сказала с облегчением: «Зеленый!» Но она не могла видеть, что на этот раз один из членов комиссии осторожно поместил между руками К., державшими карандаш, и маской широкий лист черной бумаги. Он должен был закрыть для нее обзор через предполагаемую узкую щель под маской. Правильный ответ был получен, как только черный экран был убран. Еще несколько раз повторяли этот прием, и каждый раз экран вызывал задержку ответа, тогда как без экрана все шло, как на первом сеансе. Опыт прекратили, когда уже не осталось сомнений в том, что К, попросту ловко подсматривала через щель под маской. Профессор А, оказался прав, объяснив по-своему результат эксперимента с определением тестов в конвертах, и его не стали повторять.
Перешли собственно к телепатическим опытам. К, достала из сумки, как и на прошлом сеансе, свою коробочку с домино. Но у комиссии, подозревавшей, что кости меченные, было подготовлено другое домино. На этот раз никакого угадывания костей не получилось. К, начала заметно нервничать и предложила перенести эксперименты на другой день. «Да, – сказал председатель комиссии, – мы видим, что сегодня вы плохо себя чувствуете, а это не может отразиться на результатах, и все же, раз уж потрачено столько времени, давайте закончим эксперименты по программе». К, согласилась, был выбран новый индуктор, и начался самый интересный опыт с передачей карт Зенера.
У комиссии уже было предположение, что в прошлый раз К., одаренная превосходным слухом, могла просто слышать, как индуктор (роль которого играл тогда автор этих строк) рисовал на бумаге тесты Зенера. Оказалось, что почти без подготовки легко лишь по едва уловимому шороху различить, когда на бумаге рисуют три Волны, когда – окружность, когда – звезду… Был подготовлен мягкий карандаш, все мы натренировались в практически бесшумном нанесении рисунка на бумагу. Но все было не так просто. Если бы индуктор все рисовал тихо, а дело было только в «акустическом канале», К, могла бы, придумав подходящий повод, прекратить эксперимент. Поэтому использовали несложный прием, подсказанный статистикой. Индуктор, которому, как и в прошлый раз, сдавали карты, рисовал на листке протокола фигуры то обычно, с хорошо различимым шорохом, то очень тихо – ив последнем случае ставил рядом точку. Обычные и тихо наносимые рисунки сменяли друг друга в случайном порядке, а общее число тех и других было примерно одинаково.
Наши предположения оказались правильными. К., знавшая, что при многократном выборе из пяти возможных фигур угадать в половине случаев – значит показать выдающийся результат, который уже нельзя будет объяснить случайностью, «работала», не подозревая ничего. Эксперимент благополучно завершился. Гипотеза об «акустическом канале» подтвердилась. Все, что индуктор рисовал без особых предосторожностей, было «принято» К, правильно, а то, что было нарисовано намеренно тихо и в протоколе отмечалось точкой, она не смогла определить правильно, за исключением, кажется, одного или двух случайных, статистически незначимых совпадений.
Через несколько дней появился короткий акт нашей комиссии. Он и положил конец ходившей по городу легенде о необыкновенных телепатических способностях К.".
Итак, случай с фокусницей К., который нам рассказал профессор И. Ионов, должен предостеречь тех исследователей, которые легко доверяются всем подряд экстрасенсам, заявляющим, что они «открыли у себя третий глаз» и обладают кожным ясновидением.
Я сам Часто читаю в газетах различные объявления о курсах, на которых всем слушателям гарантируют «открытие третьего глаза». Это обман. Как специалист я берусь утверждать, что этот феномен очень редкий и обучать этому всех на курсах невозможно. Обучить кожному ясновидению, а тем более телепатии можно лишь одного на 100-200 миллионов человек…
