– А применительно к практическому здравоохранению?

– Скажу о наиболее многообещающем направлении – так называемой голографической фармакологии. Термин этот условный. По общепринятому мнению, клеточный геном работает только в химическом синтезе в трех-пяти процентах. Остальные девяносто пять процентов в течение жизни якобы остаются в резерве. По тем материалам, которыми мы располагаем (идея принадлежит московскому ученому Л. П. Горяеву и его единомышленникам), все так называемые резервные проценты тоже являются работающими и фактически определяют некий «голографический проект» будущей клетки, по которому часть генного аппарата включается в биохимические синтезы. Представьте себе проект народного хозяйства и строительства нужных фабрик. Если фабрика плоха, дело не в ней, а в ее проектировании. Так вот, сегодня высшей формой достижения в науке считается перенос гена, или генная инженерия. Возможен перенос белка, клетки. Пример: искусственная беременность.

Но если девяносто пять процентов клетки программируется вначале в виде «голографических», солитонных процессов, то мы, научившись моделировать эти процессы, не будем нуждаться В переносе генов, ни в переносе белков и, наверное, можем обойтись без лекарств. Это я называю солитонной, или голографической, фармакологией.

– Это приоритет советских ученых?

– В какой-то степени да. Я думаю, что открытие фотогенетических лучей Гурвичем, работы Бауэра, в значительной мере Чижевского делают такого рода приоритеты.

– А каковы перспективы идеи?

– Перспективы, думаю, колоссальные. Потому что, зная всю эту голографическую организацию взаимодействий, можно будет ее использовать в качестве основного средства прогнозирования и управления. Подобные эксперименты на клетках мы уже в своих лабораториях имеем.

– В недавнем интервью французскому журналу «Пари-матч» вы, Влаиль Петрович, выразили тревогу по поводу реальной опасности создания оружия массового психического воздействия. Неужели наука готовит такой «подарок» человечеству?

– Всякое фундаментальное исследование, как, например, изучение энергетических источников ядерных процессов, таит в себе в равной мере использование этих знаний как для добра, так и для зла.

В психических процессах, в информационно-энергетических переносах, в микролазерной технике, в «голографических» структурах таится колоссальный резерв для лечения, для профилактики, для понимания и раскрытия интеллекта человека и столь же большой разрушительный потенциал. Если мы будем накалять, обострять соревнование в поисках этого оружия, открытость послужит лишь благу. На этом я как ученый настаиваю категорически.

Мировое сотрудничество в этих проблемах должно контролироваться на уровне Совета Безопасности ООН, и там нужно немедленно создавать корпус такого контроля. В нашей стране он тоже необходим, только не в академических кругах и не в Минздраве, а как независимый контроль. Если его не будет, то не «пентагоны», а мафии это оружие купят. Ибо наркомафия владеет сегодня миллиардами. Она все купит. Есть и другие мафии. И не надо думать, что мы, водрузив мир на Земле через правительства, с договорами на официальных, военных уровнях, эту проблему отодвинули. Это будет болезнь человечества в области неуправляемых систем терроризма. Не дай Бог, но может так статься.

Не исключено, что некоторые работы следует притормозить, но тоже открыто, под контролем. Вот почему с нашими коллегами в Европе и в Америке, всего в шестнадцати странах, мы подписали и продолжаем подписывать обязательство ученых – Декларацию о ведении этих работ в гуманных целях, в открытых лабораториях, о неприменении их в различного рода конкретных сферах. И об этической норме наших взаимодействий.

Декларация не правительственная. Но если сейчас волевым характером эти работы приостановить, то они уйдут в подвалы закрытых военных лабораторий, мафии и потом выплывут готовым оружием. Закрывать их нельзя, остановить прогресс мысли невозможно. Джинн уже вышел из бутылки.

– Мрачные прогнозы…

– Не мрачные. Потому что на другом полюсе – реальные пути для борьбы с опухолевыми процессами, глубинное познание I психических процессов. Это проблема человеческого бессмертия, которая вполне серьезно становится предметом большой глобальной науки.

– В последние годы страну захлестнула волна повального увлечения нетрадиционной медициной, экстрасенсами, различными мистическими явлениями. И, несмотря на многочисленные публикации на эту тему, нет четкого научного объяснения происходящему…

– Начнем с того, что до сих пор мы представляли живое вещество как сложный континуум белково-нуклеинового энергетического процесса. Но в истории жизни людей накапливались материалы о том, что взаимодействие живых организмов не ограничивается только этим. Возможен обмен информацией издалека. И действительно, шаман или жрец способен существенно что-то сделать, не подливая яда и не делая выстрела. Из народной медицины известно, что при целом ряде труднейших состояний человека, когда даже современная медицина как будто оказывалась бессильна, эти действия были возможны.

Мировое естествознание в целом сейчас находится на грани определенного кризиса. Белково-нуклеиновые процессы не раскрывают сущности жизни. И вся наша современная научная медицина с гигантской химией наносит вреда, может быть, уже больше, чем пользы.

Преждевременное старение не удается остановить ни химической профилактикой, ни рациональным питанием, ни здоровым образом жизни. Нарастает эпидемия хроники. Ясно, что естествознание упирается в непонимание каких-то более глубоких организаций жизни. И этот фронт нового представления (не отрицания биохимии, а понимания биофизических конструкций, «топографических» организаций) идет в мировой науке.

В нашей стране аналогичные исследования интенсивно велись где-то до тридцатых годов, а еще раньше – русскими учеными в конце прошлого века. Сталинизм вел тотальное уничтожение этих направлений, подчас вместе с самими учеными. А сама сущность биофизики была извращена. Все это сужает возможность нашего ответа на те вопросы, которые задает жизнь. Эти причины лежат в плоскости науки.

С другой стороны – неудовлетворенность населения нашей химической, скорее захимической медициной, страх перед ней. Вот почему восстанавливается знахарство, происходит взрыв мистики, недобрых религиозных традиций, некоего их суррогата. Минздрав не в состоянии их контролировать, а экономика по организации кооперативов способствует.

Нынешний всплеск так называемого шаманства очень напоминает то, что было в Европе и Америке примерно двадцать пять лет назад. Тот же кризис, неудовлетворение плюс дороговизна медицины. Но законы в Штатах оказались жестче и не дали раздуться пожару. К тому же западная медицина нашла свою «колею», где человеческое здоровье, труд, продукт, потребительская стоимость и обратная связь сбалансированы. В Советском Союзе идет гигантский разбаланс. Он взрывом пахнет. Поэтому наши средневековые мистерии, повторяющие прошлое Штатов и Европы, захлебнутся, так как они попадают на колоссальное депонирование денег, неудовлетворенность медициной и несут в себе не культурную, а в подавляющем большинстве мистическую, синкретическую подоплеку. Остается удивляться малокультурию населения. Казалось бы, взрослые, зачастую с высшим образованием люди, а открывают телевизор Кашпировскому. Тот, кто разрешает, не ведает, что творит.

– Вы много занимаетесь аномальными явлениями. Что в этой связи вам видится самой большой загадкой жизни?

– Как ученый я формулирую гипотезу и утверждаю? Около четырех миллионов лет на Земле как космическом теле появляется несколько форм живого вещества. Они реализуются в белково-нуклеиновых структурах, а также в полевых формах организации жизни, столь же сложных. Их взаимодействие и есть эволюция жизни на Земле. Рассматривая ее как белково-нуклеиновую, мы глубоко ошибаемся, видимо, мы еще на заре наших знаний. И это трагично, так как наше безрассудное самоуничтожение может привести не только к уничтожению белково-нуклеиновой экологии, а к более глубокому воздействию на полевые формы.